Юрий Иванович - Сбой реальности

– О! Еще как интересует! А чтобы вы не сомневались в искренности нашей договоренности, я хочу вас одарить еще одним камнем-накопителем! – торжественно провозгласил Азаров, и теперь уже три предмета торговли проплыли по воздуху и улеглись на стол. – Пусть во всех остальных мирах тоже говорят о щедрости и честности Купидона Азарова!

От такого пафоса и ложного величия так и хотелось проблеваться, но Дмитрий со всем тщанием присматривался к бесценным аккумуляторам энергии. А попутно еще больше усилил щит вокруг себя и супруги. Береженого все берегут! Но больше всего он сам. Но и при магическом рассмотрении ничего коварного или опасного граф в накопителях не заметил. Тогда спокойно, не спеша, все пять уложил в свою сумку и стал прощаться со словами:

– Хорошо, мне нравятся такие условия договора.

– Так вы теперь во мне не сомневаетесь? – перебил его властелин Кабаньего.

И столько надежды и подлости сверкало в его глазах, что было бы очень стыдно обмануть ожидания такого великого прохвоста. Как он дрожал от жуткого нетерпения, мечтая вобрать сейчас в себя силу другого человека и стать еще и повелителем над многими мирами.

«Нет, надо с ним кончать. Да и мир этот потом будет гораздо легче спасти без протектората этого зажившегося на свете подлеца. Конечно, может, и стоит немедленно отсюда смыться, энергии мне теперь для всего хватит с излишком, даже один накопитель могу Эрлионе подарить. Но потом ведь буду себя ругать последними словами, что такой великолепный момент не использовал. Да и Сашенька помалкивает, а значит, никакой опасности не чувствует. Значит, ничего иного этот кровопийца против нас не заготовил. Да и успеть он не мог».

Следовало скорей прерывать затянувшуюся паузу и отвечать на ханжеский вопрос.

– Да нет, ваша щедрость и добрая воля к сотрудничеству заставляют забыть все прежние сомнения.

– Тогда давайте в знак нового союза пожмем друг другу руки! – пламенно воскликнул Азаров, шагая навстречу Торговцу. – Пусть этот миг войдет в историю!

– Ну, если так надо, – словно нехотя согласился Дмитрий, делая шаг вперед и включая на сюртуке режим «слипания» со вторым сюртуком.

Оставаться здесь после наложения печатей на браслеты Запрета он не собирался. Мало ли как на лишение силы своего благодетеля отреагируют Зуперт и его подручные. Да и на верху башни могли таиться невидимые силы прихвостней Купидона.

– Если надо, то можно и пожать!

Он уже заготовил печати и приноравливался сразу коснуться браслетов, как Азаров сам чуть ускорил соприкосновение. Но вместо знакомой структуры обманного накопления в браслетах оказалось нечто совершенно иное! И замков там совсем не было!

Но все это Торговец осознал, уже находясь в каком-то странном, желтого цвета, спирающем дыхание коконе. Попытка прыгнуть в межмирское пространство потерпела полное фиаско, а вместо этого перед его глазами вершилось страшное и кровавое действо. Вначале провалились камни пола, и Зуперт, лицо которого покрылось кровавыми каплями, с дикими воплями провалился в дымную пропасть. Вместе с ним рухнули и его помощники. Следом за ними стали опадать стены, а потом и вся башня в целом. Только Азаров и остался, стоящий на тонком каменном выступе, уходящем ему за спину и теряющем в сиреневой, сгустившейся мгле. На вытянутых руках он легко придерживал образовавшийся желтый кокон с пленниками и разражался сардоническим хохотом:

– Ну вот! Вот ты и в моей власти, самонадеянный торгаш! И час твоей гибели, а перед тем и близкого бессилия, близок! Но пусть Живой Ужас вначале насладится твоими муками! Пусть он разорвет твое сознание на части и заставит выть, как бешеная собака, от полного бессилия! Лети! Делай свой последний прыжок!

И желтый кокон вместе с пленниками рухнул в пропасть.

Кухня оказалась полна приятных, а самое главное, съедобных сюрпризов. И находились все они точно в таких же герметически закрытых кастрюльках. В них Хотрис отыскал и невероятное количество специй, и различные крупы, и массу солений. А уж как он обрадовался сладким джемам, повидлам, странно сгустившемуся молоку. Но больше всего его поразили кастрюли с вполне съедобным, божественно тающим во рту мясом, тефтелями, блинчиками и даже плавающими в томатном соусе куриными окороками.

Хорошо еще, что сработало внутреннее торможение и юноша не принялся вскрывать все банки подряд, а стал присматриваться к надписям и выкатывать на пол в ряды одинаковые кастрюльки. Но даже с различными надписями он не вскрыл все и не смог оценить всего найденного разнообразия. Только и осознавал, что здесь можно жить тысячелетиями и не познать голода. Тем более с некоторой обидой припоминались безумная охота на поросят, их убиение и животное поглощение сырого мяса. И это буквально в нескольких шагах от такого умопомрачительного изобилия!

Стало понятно, что продукты тут все вполне пригодные и уж ни в коем случае не отравлены. Потому что удержаться было никак нельзя: лезущие в нос ароматы забивали попутно любую осторожность, и руки действовали словно сами по себе, угощая своего носителя все новыми разнообразными деликатесами.

Но и конец пиршества все-таки настал. Так захотелось спать, что юноша еле добрался до комнаты с неким подобием душевых и оборудованием для личной гигиены. Затем, проверяя по пути свечи, расставленные в безопасных в пожарном плане местах, он отправился в хозяйственное отделение кухни. Там тоже установил десяток свечей, уже поняв, что каждая из них будет гореть не менее трех часов, по примерному внутреннему времени. Он собирался зажечь новые, как только сознание подскажет, что освещение стало уменьшаться или колебаться. Думал, что и два часа ему хватит для восстановления сил. Тем более что трут и кремень, вместе с родным огарком свечи, постоянно находились в кармане штанов.

Затем тщательно расстелил прямо поверх комода вполне сносно сохранившиеся не то узкие простыни, не то полотенца, употребив для этого дела чуть ли не два тюка. А чего жалеть? Все равно терять уже нечего! А на поиск подходящей спальни сил уже не оставалось.

И провалился в сон. Наглухо. Словно ослеп.

А когда проснулся, то и в самом деле подумал, что ослеп. Вокруг него царила полная темень. Ни одна свеча не горела, а значит, он проспал гораздо больше, чем три часа. Укоряя себя за такое бессилие и одновременно убеждая, что ничего страшного не случилось, попытался соскочить с комода. Да так и рухнул всем телом, когда совершенно непослушные ноги подломились, словно тряпичные.

«Ай! Я ведь еще перед сном собирался вскипятить воды и промыть раны! – Вот это уже действительно был грубейший просчет и недозволительная расхлябанность. – И даже перевязку не поменял!»