Алексей Изверин - Чужая корона (Чужое тело-2)

Я представил, что же такое твориться сейчас там, с живой плотью, в которую впиваются эти колючки, и мне стало плохо.

И тишина. Почему такая тишина?

Тишина вдруг взорвалась истошным даже не ржанием, а визгом израненных, умирающих лошадей и криками людей.

Плохая шутка получилась! Спереди конные отряды, которых "ежики" разбили на группы людей, позади напирает пехота, некоторые ещё не знают, что происходит, позади тоже конница, стремиться влиться в общее веселье, а вперед коняшкам не пройти, тут смерть просто!

Все застыло в жутком равновесии.

— Бань!

Прислуга работает как проклятые. Жих, жих, жих, пшшш, бам — ц, и вот уже вверх взмыли зеленые флажки.

— Товсь!

Глаза Вихора круглые — круглые, он поднимает вверх флажок.

— ОГОНЬ!

Следующий залп, куда как более стройный и быстрый, влепился в передние ряды, утонул в податливо расступившемся людском море.

И я ощутил, как тогда, в камере Ночного короля, или ещё даже раньше, когда королева с графом Урием пытались меня отравить, что теперь мы победили. Что я сильнее, и я победил.

Как будто пресыщенный раствор превращается в кристалл, стоит добавить туда крупицу соли, и так же войско конных и пеших на каком‑то этапе боя превращается в беспорядочно сгрудившуюся толпу. Заволновались, конные остановились и стали пытаться двигаться назад, но не получалось у них это пока что.

Но это уже не войско. Это толпа.

Пора.

Я глянул назад, туда, где переминались с ноги на ногу тройка гонцов, прихваченных с собой.

— Эй!

На меня белые лица, не только гонцов, но ещё и остальных всех. Не только я видел, что делали пушки со степняками. И если я хоть примерно представлял, что же будет‑то, то они и в страшных кошмарах…

— Два гонца! Один к графу Виктору, чтобы занял место графа Лира! Второй к графу Лиру, ударить кочевникам во фланг! Пошли, что встали!

Двое сорвались, с места вскочили в седла лошадок, дали шпоры, исчезли среди натащенного строительного мусора. Ну, теперь‑то… Так, а что там моя пушкарская команда‑то? Обернулся к ним.

— Бань!

Снова банники мелькают в руках пушкарей, Вихор шатается, но машет флажком, а толпа кочевников застыла, застыла в страхе и непонимании происходящего. Передние бегут, а задние напирают, вот кто‑то и из лагеря присоединился даже.

В эту‑то толпу и разрядили мы ещё один полновесный залп отборной железной картечью.

Ветер сдувал дым, и в бинокль я видел, как картечь впивалась в людей, шляпки старых имперских и рохнийских гвоздей пробивали плотные стеганные малахаи и лошадиные бока, в щепы крушили осадные сооружения, те самые, на избы похожие.

И над этой толпой кто‑то из подмастерьев мастера Виктора запустил ракеты из фейерверков. Обычные такие, с пороховой мякотью, шутихи скорее. С противным шипением, оставляя за собой клубы дыма и пылая то красным (это семена какого‑то местного растения), то зеленым (это я уж не знаю, что туда мастер Виктор намешал) огнем пронеслись со стены и затерялись где‑то в толпе.

Миг, и началась уже откровенная паника. То, что было до этого, было так, ерундой. Здоровенная орда окончательно превратилась в большую толпу до полусмерти потерявших разум от ужаса людей, мечтавших только об одном — чтобы все это побыстрее кончилось, так или иначе.

Вся огромная масса людей вдруг осела, словно из неё выдернули какой‑то стержень. Отхлынула, оставляя после себя тела и брошенное оружие. Степняки завопили, на одной ноте, то ли призывая богов, то ли от ужаса, началась страшенная давка, когда передние пытались обогнать задних, а верховые врезались в толпу, нахлестывая обезумевших лошадей, стаптывая таких же обезумевших людей, расчищали себе путь к спасению оружием, а задние не понимали, что ж это такое происходит‑то там, впереди?

Гонец обернулся быстро. Или граф Лир был наготове? Скорее всего и первое, и последнее справедливо.

Пограничники, вооруженные и снаряженные почти так же, как и степняки, врубились в замявшуюся в давке толпу с фланга. Степняки для них враг привычный, не раз его бивали, не раз сами получали, и уже знали, куда надо бить и что делать.

Пограничный легион, ставший благодаря графу Лиру вновь грозной силой, в одно мгновенье сгрыз кусок пестрого одеяла орды кочевников. Всадники рубились с силой и отчаянием, сначала ударили в короткие копья, потом взялись за мечи, задние стреляли из луков. Перед передними рядами враз вспухли облачка порохового дыма, на скаку умудрились метнуть гранаты.

По центру атакующих порядков виднелся штандарт с грифоном — там был граф Лир. Не в первых рядах, но и не в тылу. Я перевел бинокль туда, увидел графа. Тот восседал на лошади, оглядывал поле в подаренный бинокль. Перевел взгляд на стену, отнял бинокль от лица, махнул рукой, спустя миг небольшой отряд пограничников врезался во фланг избиваемой толпы, буквально отрезал от неё небольшой кусок, а второй отряд, побольше, этот кусок споро порубили.

Я уж думал, что все кончилось. Но для паники ещё были пределы. Любой порядок, какой и мог быть, в этом месиве людей и коней исчез, над полем поднялся многоголосый крик и жуткий грохот дерева, металла и живой плоти, сталкивающихся в различных сочетаниях меж собой.

Толпа заметалась, бросилась то туда, то сюда, завязли в колючке… Пограничники на свежих лошадях настигли это стадо и кололи, рубили в спины. От толпы отсекали куски, прижимали к стенам, выгоняли на колючку и безжалостно рубили.

Даже со стены это безумие выглядело страшно. Это же даже не разгром, нет. Это просто дикая резня!

— Гонец от графа Лира, Ваше Величество! — Ко мне подбежал молодой паренек, чуть старше Вихора, пал на одно колено. — Орда беспорядочно бежит, лагерь горит! Они бросили все! Мы заняли их лагерь!

И в ноги мне полетело обломанное копье с бурым вонючим хвостом, бунчук.

— Фу, что за дрянь? Эй, что это?

— Это ханский бунчук! — Гордо объявил паренек. — Он в крови, Ваше Величество…

— Хана?

— Нет, это кровь наших людей, степняки каждый день должны его кровью врагов…

— Унеси и выбрось куда‑нибудь. Графу персональное спасибо. Нет, стой… Говоришь, наших людей кровь? Тогда закопай за городом, отдельно. Ладно?

— Да, мой король! — Паренек отсалютовал как‑то странно, сжатый кулак правой руки приложив к левому плечу, и умчался.

Вот и все, в общем‑то. Так мы победили.

Наши потери оказались не столь велики, как мне казалось. Деморализованные степняки почти не сопротивлялись, они лишь стремились убраться куда подальше от этого страшного места. И упорно дрались лишь за то, чтобы не вернуться туда, где так много их соплеменников настигла смерть.

В общей сложности сотня убитых и втрое больше раненых, многие ещё на стенах, во время первого обстрела.