Керстин Гир - Изумрудная книга

Я всё ещё колебалась, но уже через секунду криво улыбнулась маме и сказала:

— Тут он совершенно прав. Там темно и ужасно скучно.

— Вот и хорошо. Не хотелось бы мне, чтобы ты пережила такие же приключения, как тогда Люси.

— Мам, а что именно тогда произошло? — далеко не впервые за эти две недели я задавала этот вопрос, и ещё ни разу мне не удалось получить на него подробный ответ.

— Ты ведь и сама знаешь, — мама снова погладила меня по голове. — Ох, бедный мой мышонок! Такая высокая температура, ты просто горишь.

Я аккуратно убрала её руку. Да уж, горю, что верно, то верно. Но только температура тут ни при чём.

— Мамочка, я и правда очень хочу знать, что тогда произошло, — сказала я.

Она замешкалась, а потом снова пересказала мне то, что я давно уже знала: Люси и Пол считали, что Круг Двенадцати не должен замкнуться, а вот хранители их взглядов не разделяли, поэтому Люси и Пол украли хронограф и скрылись вместе с ним.

— Уйти от хранителей практически невозможно, у них наверняка есть свои люди и в Скотланд Ярде, и в Секретной службе США, поэтому Люси и Полу ничего другого не оставалось, кроме как прыгнуть вместе с хронографом в прошлое, — продолжила я вместо мамы, и незаметно растолкала ногами одеяла, чтобы хоть немножко остыть. — Ты только не знаешь, в каком именно году они скрываются.

— Именно так. Поверь, им было очень непросто решиться на это — покинуть всех и всё здесь, — казалось, мама вот-вот расплачется.

— Но почему они считали, что Круг Двенадцати не должен быть завершён? — о Боже, как же мне было жарко! И зачем я только наговорила маме, что меня знобит и лихорадит?

Мама смотрела куда-то в пустоту мимо меня.

— Мне известно лишь то, что они не верили в благие намерения графа Сен-Жермена и считали, будто в основе тайны хранителей — ложь. Сейчас я и сама жалею, что не хотела тогда узнать больше… но, мне кажется, Люси поступила правильно, что не рассказала мне слишком много. Она не хотела подвергать опасности ещё и меня.

— Хранители считают, что тайна Круга Двенадцати является чем-то вроде панацеи от всех болезней. Лекарство, которое поможет всем больным мира, — сказала я, и по маминому выражению лица поняла, что эта информация не была для неё новостью. — Зачем Люси и Полу пытаться помешать изобретению такого чудо-лекарства? Почему они были против?

— Потому что… им показалось, что цена слишком высока, — мама перешла на шёпот. Слеза сорвалась из уголка её глаза и покатилась по щеке. Она торопливо отёрла её тыльной стороной ладони и встала.

— Попробуй немного поспать, солнышко моё, — нормальным голосом сказала она. — Я уверена, ты скоро согреешься. Пока что лучшим лекарством всё ещё считается сон.

— Спокойной ночи, мамочка, — при других обстоятельствах я бы обязательно попыталась выудить у неё ещё хоть что-нибудь, но сейчас я еле дождалась того момента, когда дверь за мамой закрылась. Одним рывком я скинула с себя одеяла и распахнула окно, да так быстро, что две голубки (а, может, это были голубки-привидения?) испуганно вспорхнули с карниза. Когда Химериус вернулся со своего контрольного облёта дома, я уже успела поменять насквозь промокшую от пота пижаму на новую, сухую.

— Все уже разбрелись по кроватям, даже Шарлотта. Но она не спит, а пялится в потолок и делает упражнения для растяжки икроножных мышц, — отрапортовал Химериус. — А ты выглядишь будто какая-нибудь недоваренная сосиска.

— Я и чувствую себя точно также, — вздохнув, я закрыла на засов дверь в комнату.

Никто, а уж особенно Шарлотта, ни в коем случае не должен зайти сейчас сюда.

Я открыла шкаф и глубоко вздохнула.

Пробираться на животе сквозь дырку было очень непросто, пришлось порядком попотеть и надышаться пыли, пока я добралась, наконец, до крокодила, внутри которого, заботливо присыпанный древесной стружкой, был спрятан хронограф. Моя только что надетая пижама сразу же приобрела на боках грязноватый оттенок, по сторонам на ней болталась паутина. Ужасная гадость.

— Тут у тебя… э-э-э… кой-какой пустячок, — сказал Химериус, когда я также на четвереньках, но с хронографом подмышкой, вылезла, наконец, из шкафа.

Он указал мне на грудь. Пустячок оказался огромным пауком, размером с ладонь моей Кэролайн (то есть, примерно). И лишь нечеловеческим усилием воли мне удалось удержаться и не заорать, да так сильно, что проснулись бы не только обитатели дома, а, наверное, и всего района.

Паук, которого я с себя стряхнула, поспешил найти более-менее уютное убежище и заполз на мою кровать, прямо под одеяло (ну не ужас ли, и как только они так быстро бегают своими восемью ножками?).

— Фу-фу, — повторяла я ещё минуту, а то и больше. Меня всё ещё трясло от отвращения, когда я присела настраивать хронограф.

— Да ладно тебе, попустись, — сказал Химериус. — Есть пауки, которые вообще раз в двадцать больше.

— Это где ж такие? На планете Ромул, что ли? Ну, это я бы ещё поняла.

Я поставила хронограф на сундук и, опустившись на колени, просунула палец в отверстие под рубином.

— Увидимся через полтора часа. А тебе тем временем задание — глаз не сводить с этого тарантула.

Я прощально помахала Химериусу фонариком Ника и глубоко вздохнула.

Он трагическим жестом приложил лапку к груди:

— Уходишь ты? Ещё не рассвело…

— Ах, Джульетта, заткнись, пожалуйста, — сказала я и крепко вдавила палец в иглу.

Когда я решилась снова вздохнуть, во рту у меня почему-то оказался кусок байковой ткани. Я поспешно выплюнула эту тряпку и включила фонарик. Прямо перед моим лицом висел купальный халат, именно его я и попробовала на вкус. Шкаф вообще был доверху забит одеждой, она висела в два ряда, и мне понадобилось некоторое время, пока я сумела хотя бы выпрямиться в куче всего этого тряпья.

— Что это? Слышишь? — раздался из комнаты женский голос.

О нет, только не это.

— Что я должен был слышать, любимая? — спросил мужской голос. Звучал он очень, очень нерешительно.

Я замерла на месте от страха.

— В шкафу зажёгся свет, — пробрюзжал женский голос, и звучал он, напротив, очень даже решительно. Точнее, он звучал точь-в-точь как голос моей тёти Гленды.

Вот чёрт! Я выключила фонарик и осторожно втиснулась во второй ряд висящих платьев, пока не упёрлась спиной в заднюю стенку шкафа.

— Может, это…

— Нет, Чарльз! — голос теперь зазвучал ещё более властно. — Я что, похожа на сумасшедшую? Я имела в виду именно то, что сказала, и ничего другого.

— Но я…

— В шкафу только что горел свет, так что, будь добр, встань, и посмотри, что там такое. Иначе тебе придётся переночевать в швейной мастерской.

Шипение, вне всяких сомнений, Шарлотта унаследовала от тёти Гленды.

— Хотя нет, погоди, там не получится. Ведь тебя может заметить миссис Лэнгдон, и тогда мама начнёт расспрашивать меня о нашем с тобой браке, не настал ли у нас кризис супружеских отношений, а это последняя тема, на которую мне хотелось бы с ней говорить, потому что у меня, например, никакого супружеского кризиса нет, слышишь, у меня — нет, даже если ты и взял меня в жёны лишь из-за того, что твоему отцу хотелось получить дворянский титул.