Сурен Цормудян - Боевой вестник

— Да чтоб мне… тринадцатого встретить… — тяжело дыша, пробормотал Леон. — И этому… их учат?..

Руки рабыни обвились вокруг шеи принца. Одна ладонь зарывалась пальцами в его волосы, а губы Шатисы обдавали дыханием левое ухо.

— Этому и я обучена, — шепнула она.

Он стянул бретели с ее плеч, и платье упало к ногам девушки. Совсем не смущаясь своей наготы, она осторожно сделала несколько шагов назад, чтобы он мог ее разглядеть.

— Вам нравится то, что вы видите, мой господин? — улыбнулась она, разводя руки.

— О да, черт возьми… Сними этот рабский ярлык немедленно.

Она повиновалась, и даже в этом простом движении было нечто манящее.

Табличка звякнула о пол. Принц приблизился к рабыне, будто предвкушающий победу завоеватель, и жадно схватил ее. Шатиса вскрикнула, со вздохом вновь обвивая руками его шею.

— Ты сейчас будешь выкрикивать мое имя так, чтоб его слышно было за морем в Артогно. Пусть король Хлодвиг знает, что он очень ошибся, думая, будто этой ссылкой оградил меня от беспутства, — рычал Леон, тяжело дыша.

Он поднял ее, поднес к большой и мягкой постели и опустил на перину. Затем принялся торопливо избавляться от одеяния, не сводя глаз с ее обнаженного тела. Он раздевался не с таким изяществом, да это и ни к чему, он ведь не женщина. Он мужчина. И сейчас ей это докажет. Может, даже не один раз. Похоже, два года в Тассирии он не будет так тосковать по дому, как думал совсем недавно.

На алом закате все предметы отбрасывали длинные тени. Шаги Вэйлорда отдавались звонким эхом под сумрачным потолком, затем эхо вылетало между колонн на улицу. Он повернул направо и, перепрыгивая через три ступени, поднялся к королевским апартаментам.

Хлодвиг сидел в комнате по соседству со спальней: иногда он работал по ночам и не хотел мешать спать Анриетте. На большом столе была развернута карта, одна сторона которой была прижата чернильницей, другая каким-то томиком. В перемазанных чернилами пальцах король сжимал гусиное перо; глядя то на карту, то в раскрытую книгу, он делал пометки на листе пергамента. Дверь открылась, свечные огоньки затрепетали. Хлодвиг бросил мимолетный взгляд в сторону двери и вернулся к своему занятию.

— Чего не стучишься, волчья душа? — проворчал он. — Вдруг я голый?

— Я бы тогда от ужаса выбросился из окна.

— Тут окно маленькое и с решеткой. Не пролез бы.

— Я стал бы рубить себя на куски и выбросился бы по частям.

— А вторую руку каким образом выкинешь, дубина? Чего явился?

В последние дни Хлодвиг стал ворчлив. Дерзость Вэйлорда, которая привела к их драке, короля порядком злила. А еще, быть может, одолевали тяжкие думы о принце. Не слишком ли сурово он обошелся с Леоном, отправив в незнакомый мир на неказистом суденышке?

— Подпиши это. — Нэй положил на стол свиток.

— С какой стати? — Хлодвиг презрительно посмотрел на документ. — И вообще, у меня еще челюсть болит. Я вот все удивляюсь, отчего не велел твоему дружку Гильому Блэйду отделить твою голову от туловища?

— Мне его позвать?

— Дать бы тебе хорошенько по шее. — Король поднял на Нэйроса злой взгляд.

— Опять драка выйдет, государь.

— Не наглей! — гаркнул Хлодвиг. — Позади тебя, на тумбе, штоф с вином. Дай сюда.

Вэйлорд подал королю вино, Хлодвиг стал с жадностью пить.

— Подпиши документ, государь.

Утолив жажду, Хлодвиг еще раз смерил Нэйроса недобрым взглядом и брезгливо развернул пергамент.

— Что за чертову грамоту ты мне изволил принести… — проворчал он, читая. — О боги, это ты писал?

— Да, государь.

— То-то и смотрю, ошибок тьма-тьмущая. Неуч.

— Писарю такое дело я доверить не мог. Уж прости.

— И какой тринадцатый тебя в зад ужалил? Мы, нижеподписавшиеся… тра-ла-ла… подменное лицо… тра-ла-ла… обозначен клеймом, волчьего народа рунами исполненным… Это что за пьяные бредни?

— Это тайная грамота, свидетельствующая о существовании твоего двойника, Симидара Фэтча, отличить которого можно по клейму на спине, с рисунком в виде волчьих рун. Неужто непонятно? Вон и руны написаны. И перевод: «Сей муж не есть король».

— И на кой черт ты это написал, объясни?

— Да неужели непонятно? — воскликнул Вэйлорд. — Сию грамоту подписать должны все, кому известен секрет. Ты, я, барон Глендауэр, сам Симидар Фэтч, королева и Элисса. Вот. Внизу имена, напротив которых они должны поставить подписи. И печать твоя нужна.

— Скажи-ка, где это видано, чтоб грамоту подписывал кто-то, кроме короля? Если важность бумаги подкреплена королевской рукой, то уже никто свои закорючки на нее не ставит!

— А ты не хочешь признать, что мы имеем дело с особым случаем? А особый случай требует особой бумаги. То, что я написал, должны засвидетельствовать все причастные.

— Тебе было мало, что ты этого несчастного железом каленым жег! — Хлодвиг поднялся. — Мало было?

— Я уже сказал, повторю сейчас: я не желал ему зла. Но был вынужден на это пойти.

— Хорошо! Ты поставил ему клеймо! И этого не изменить! Но чего ради ты выдумал эту писульку’?

— Ради подкрепления той истины, что у тебя есть двойник, — спокойно ответил Вэйлорд. — На мне лежит не меньшая, а может, и большая ответственность за безопасность королевства, чем на тебе…

— Ах, вот так даже?

— Именно так, государь. Я могу видеть твои ошибки и смею тебе о них говорить.

— И где же ошибка? Задуманные мною реформы ты считаешь ошибкой, как недовольные лорды, что шепчутся на тайных ассамблеях? Ты с ними заодно?!

— Нет. — Вэйлорд сохранял спокойствие, хотя и хмурился. — Меня тревожит затея с подменой. Но я знаю, что тебя не отговорить. Следовательно, я должен принять все меры, чтобы предотвратить непредусмотренные последствия.

— Вот и подписывай свое сочинение сам. Иди к Глендауэру. Ставьте свои закорючки. А от меня убери. Я и без того не знаю, как в глаза смотреть тому несчастному друиду, после того что ты на пару с Блэйдом с ним сотворил!

— Ничего. Ты король. Найдешь смелость и в глаза ему взглянуть. А у Глендауэра я уже был. Он отказывается подписывать.

— Вот как? — Хлодвиг засмеялся. — И отчего же это, скажи на милость?

— Он сказал, что не может подписать бумагу, если ты еще не подписал. Только по старшинству.

— Ну и правильно.

— Подпиши, — не унимался Нэйрос.

— Да что ты за упрямец такой!

— Я упрямец? Хлодвиг, ты сейчас ведешь себя как дитя, не желая оставить простой росчерк на бумаге, хлопнуть по ней куском воска да печатью прижать!

— Дай сюда, безумный лорд, — зло бросил Хлодвиг и, вырвав у него бумагу, торопливо начертал свою подпись. — Печать поставлю, когда другие подписи соберешь. Доволен?

Король устало опустился в кресло и отпил еще вина.