Семара - Зарницы смуты

Мы натолкнулись на возвращавшийся с дежурства разъезд.

Легко одетые воины выглядели уставшими, их сапоги и штаны пропитала грязь - на границе третий день хлестал дождь, иссушенная земля жадно впитывала влагу. Всадники, все как один невысокие, худощавые, под стать скакунам. Из оружия лишь короткие луки да узкие кривые сабли. На головах странные тряпичные косынки с нашитыми кольчужными кольцами, лица крылись за серыми платками.

- Схарцианы, - пояснил Замир Цуалдан. - В строю от них мало толку, зато как разведчики и ловцы разбойников просто незаменимы. Видишь, у седел кнуты подвешены? Жуткие штуки - кожу секут почище сабель.

От башни брал разбег широкий тракт, утопающий в грязи. Орры почему-то на дух не переносили Восточный Дом, и за дорогами здесь ухаживали мастера Каолита. А они, мягко говоря, уступали оррам в мастерстве.

Высокий каменный обелиск, словно выраставший из земли у обочины, сообщал путникам, что они вступают в земли объединенного Эйфариноса. Самого большого, богатого, загадочного и противоречивого из всех Домов. Многотысячные города, древние библиотеки, необъятные рынки, сотни дорогих борделей и жесткие, безжалостные законы - все это Эйфаринос. Цветущие сады и безжизненные пустыни Халифата, остовы древних строений и полноводные реки, сладкие фрукты и отравленные клинки - и это тоже Эйфаринос. Родина величайших ученых и лучших наемных убийц, прекрасных, как распускающиеся лилии женщин и вспыльчивых мужчин... Я мог бы много рассказывать об этом месте теперь, но в те дни меня не интересовало ничего, кроме жесткого седла и сбитых в кровь бедер.

Народы севера и запада недолюбливали восточных собратьев, не без основания считая тех редкими хитрецами и прохвостами. Правда, это не мешало им ценить хорошие клинки, сработанные мастерами городов Тац-Цао и Нинан-Науи, и вдоволь дымить табачком с ароматами ванили и редких трав, поставляемом из Халифата.

Есть еще одна особенность, про которую упоминал раньше, но так и не удосужился подробно описать. "Единым" Дом был только по названию. На деле Эйфаринос оставался разделен на Империю и Старый Халифат. "Заклятых друзей" строивших друг другу козни не одну сотню лет... Император и Халиф до сих пор вели заочное соревнование, в котором, по всеобщему убеждению, победу одерживал первый. Но на деле, как и во всем остальном Каолите, Домом правил Большой совет.

Остаток дня занял путь к Дубовому Щиту.

Скучное путешествие, скрашиваемое болтовней писаря.

Мимо нас проплывали поля, небольшие поселения отшельников и глинобитные хижины приверженцев старых религий. Благо, ручейков и озер в этих местах хватало. Меня интересовало решительно все - от крытых соломой крыш, до одежды местных жителей и ковки подков.

- Не понимаю, зачем нужны Император и Халиф, если все решения все равно принимает совет? - Настало время отвязаться от Замира и завалить вопросами Гродверда.

- Пес их разберет, этих правителей - отмахнулся он. - Я многое знаю о битвах, правильной заточке мечей, неплохо знаком с тонкостями жизни в Мискарелле и быте наемных отрядов. Пару легенд помню. Но политические игры для меня - темный лес. Дам тебе хороший совет: не забивай голову этой ерундой.

К вечеру мы добрались-таки до Дубового Щита. Это был даже не форт, а большой каменный блок на холме, с десятком стрельчатых окон, неглубоким рвом и смотровой башенкой. Писарь говорил, что строился форт в спешке, - когда первый "ветерок" Великой Бури достиг земель Эйфариноса, - но добротно и старательно. Стены толстые, внутренний двор надежно укрыт покатой крышей из просмоленных досок и черепицы. На стенах хватит места для трех сотен стрелков. Правда, ров пришел в негодность: с годами размытая дождями земля заполнила его, и теперь искусственная преграда поросла сорняками.

Городские ворота был распахнуты настежь, а в небольшой караулке несли стражу хранители порядка. На плечах - белые плащи, доспехи начищены до блеска. Рядом с ними воины местного гарнизона казались невзрачными в своих серых стеганых куртках и мешковатых штанах.

Капитан пограничного отряда сплюнул и выругался, когда один из бойцов, пробегая мимо нас, засмотрелся, запнулся о собственную пику и шлепнулся в грязь.

- Доложите коменданту, что отряд воротился, - процедил Иридин сквозь зубы, когда солдат закончил отряхиваться. - Пусть созывает офицеров к ужину, есть что обсудить.

Мы въехали в форт.

В нос ударил запах сырости, холод каменных стен остудил мое разгоряченное скачкой тело. Я соскочил с лошади и поморщился от боли. Ноги словно одеревенели, спину простреливало всякий раз, когда делал шаг. В голове появилась счастливая мысль о кровати, горящем очаге и миске солдатской каши, заправленной салом и луком.

- Советую не медлить и сейчас же отправиться в штаб к креатуру, - развеял мои грезы Гродверд. - Поторопиться не мешало бы. Близится время штормов, навигацию закроют до весны, и тебе придется куковать три месяца в порту Квар-Муа. А на это никаких денег не хватит.

Креатур капнул на конверт красного воска и придавил тяжелой печатью с гербом Каолита. Подписал грамоту и вручил ее мне. Вместе с кошелем.

- На дорогу должно хватить, - пробурчал он, делая запись в гроссбухе. - А если будешь рачительным, сможешь протянуть на острове до самой весны. Если деньги кончатся - иди в Монастырь. Там накормят, койку выделят... в общем, на улице не останешься.

С Гродвердом попрощаться я так и не успел - уехал на продуктовом подводе, что направлялся за фуражом в город Чуан. За время нашего путешествия я с ним так и не сдружился. Голова моя в то время была забита другим - предстояло интереснейшее путешествие через бесконечные пески Вурды-Дуона.

Говорят, спустя полгода Гродверд Хейкард погиб. Повел группу хранителей в логово контрабандистов, промышляющих смольнейком, и был смертельно ранен стрелой в горло.

Глава 6

Кукловод

16 год Н.В.

Граница королевств Тускен и Паут

Юго-восток

Валидо задумчиво разглядывал маленькую книжицу в жестком переплете. Редкого света, что попадал в фургон через зарешеченное окно, едва хватало, чтобы разглядеть позеленевшие от времени латунные завитки на углах. Переплет был не простым - с секретом. Книжицу не удавалось открыть вот уже четыре дня, со дня отбытия из застенков Красных башен. Кто-то подбросил ее кукловоду в мешок с вещами...

Два года он провел среди слабоумных. Далеко на юге. Там, где Парусный мыс врезается в беспокойное море туманов.

Под неусыпным оком ведунов, каждый день проходил через жуткие процедуры. Окунание в бадью с ледяной водой, бесполезное и бесконечное созерцание пересыпающихся песчинок в часах, ингаляции едким дымом, кровопускание и "лечение" голодом. Утешало одно: вечером ему разрешали снимать обруч и сидеть на берегу озерца в яблоневом саду. Несмотря на постоянную хандру и грудной кашель, кукловод находил свое положение терпимым. Он ожидал худшего.