Корнелия Функе - Чернильная смерть

— Тише, тише! — прошептал Сажерук, сажая Сланца на плечо Фариду. — Ты по-прежнему буйный, как жеребенок! Скажи спасибо своему стеклянному другу, что я здесь. Он рассказал Брианне, что Орфей собирается с тобой сделать, и она поскакала к Роксане.

— Брианна?

Стеклянный человечек покраснел, когда Фарид посадил его себе на ладонь.

— Спасибо, Сланец!

Он вздрогнул. На лестнице в подпол раздался голос Орфея.

— Незнакомец? Что ты такое говоришь? Как же ты его пропустил?

— Служанка виновата! — оправдывался Осс. — Эта рыжая впустила его с заднего хода!

Сажерук прислушивался к голосам на лестнице, и губы его кривила насмешливая улыбка, по которой так долго скучал Фарид. На его плечах и волосах плясали искры. Казалось, они светятся у него и под кожей, а Фарида словно обожгло, когда он прикоснулся к Сажеруку.

— Огонь! — прошептал он. — Ты носишь его в себе?

— Может быть! — прошептал в ответ Сажерук. — Я, наверное, уже немного потерял сноровку, зато выучился кое-чему новому.

— Новому?

Фарид уставился на него во все глаза, но сверху снова донесся голос Орфея:

— От него пахнет огнем? Да пропусти же меня, носорог двуногий! А лицо у него в шрамах?

— Нет! Какие еще шрамы? — Осс, похоже, обиделся.

На лестнице снова раздались шаги, на этот раз тяжелые и неуверенные. Орфей терпеть не мог ходить по ступенькам, ни вверх, ни вниз. Фарид услышал, как он чертыхается.

— Мегги вычитала сюда Орфея! — прошептал он, прижимаясь к Сажеруку. — Я попросил ее об этом, потому что надеялся, что он сможет тебя вернуть.

— Орфей? — Сажерук снова рассмеялся. — Нет. Я слышал только голос Волшебного Языка.

— Голос, может, был и его, но слова — мои! — Орфей, весь красный от вина, преодолел последние ступеньки и стоял теперь прямо перед ними. — Сажерук! Это и правда ты!

В его голосе звучало настоящее счастье.

За спиной Орфея появился Осс. На его грубом лице мешались страх и ярость.

— Вы только посмотрите на него, хозяин! — с трудом выговорил он. — Это не человек! Это демон или ночной призрак! Когда я пытался его удержать, он мне чуть пальцы не сжег, как будто дьявол вложил мне в руки горящие уголья!

— Да-да, — рассеянно сказал Орфей. — Он пришел издалека, из самой дальней дали. Такое путешествие кого хочешь может изменить.

Он не сводил глаз с Сажерука, словно опасаясь, что тот сейчас растворится в воздухе или превратится в безжизненные слова на исписанном листе.

— Как же я рад, что ты вернулся, — бормотал Орфей, захлебываясь от восторга. — И шрамы у тебя исчезли! Как странно! Об этом я ничего не писал. Как бы то ни было… Ты вернулся! Без тебя этот мир и вполовину не так хорош, но теперь-то все снова будет чудесно, как тогда, когда я впервые прочел о тебе. Это и прежде была лучшая из всех историй, но теперь ее героем будешь ты, только ты — благодаря моему искусству, вернувшему тебя в твой мир, а теперь вызволившему и из царства Смерти.

— Твое искусство? По-моему, это сделало мужество Волшебного Языка. — По ладони Сажерука затанцевал язычок пламени.

Огонь принял образ Белой Женщины — до того узнаваемый, что Осс испуганно прижался к стене подпола.

— Чушь! — Голос Орфея задрожал, как у обиженного ребенка, но он тут же овладел собой. — Ерунда! — Он заговорил увереннее, хотя язык у него по-прежнему немного заплетался от выпитого вина. — Что бы он тебе там ни наговорил — это сделал я!

— Он мне ничего не говорил. В этом не было необходимости. Он просто пришел туда — и позвал.

— Но идея была моя и слова написал я! Он был всего лишь моим орудием! — последние слова Орфей произнес с такой яростью, словно плевал Волшебному Языку в лицо.

— О да… твои слова! Коварные слова, судя по тому, что я от него слышал. — Огненная фигурка Белой Женщины все еще плясала по ладони Сажерука. — Пожалуй, мне стоит прихватить их с собой — пусть Волшебный Язык почитает, какую роль ты ему отвел.

Орфей гордо выпрямился.

— Я написал это только ради тебя! — обиженно воскликнул он. — Мне нужно было одно: чтобы ты вернулся. Какое мне дело до этого переплетчика? Я ведь должен был предложить Смерти выкуп!

Сажерук легонько подул на огонек у себя на ладони.

— Да, я прекрасно понимаю! — тихо сказал он, огонек тем временем принял форму птицы, золотой птицы с красным пятном на груди. — Я многое стал понимать с тех пор, как побывал на той стороне. И две вещи я знаю теперь точно: во-первых, Смерть не подчиняется словам, а во-вторых, не ты, а Волшебный Язык отправился за мной к Белым Женщинам.

— Потому что только он мог их позвать! А что же мне было делать? — воскликнул Орфей. — И потом, он сделал это только ради своей жены! Вовсе не ради тебя!

— Ну что ж, достойная причина. — Огненная птица на ладони Сажерука превратилась в пепел. — А что до слов… Его голос нравится мне куда больше, чем твой, пусть даже я немало из-за него пострадал. Голос Волшебного Языка исполнен любви. А твой говорит только о себе. Не говоря уж о том, что ты любишь читать слова, о которых никто не подозревал, или, наоборот, пропустить что-нибудь, что обещал прочесть. Правда, Фарид?

Фарид молча смотрел на Орфея тяжелым от ненависти взглядом.

— Как бы то ни было, — продолжал Сажерук, выпустив из пепла на ладони язычок пламени, принявший форму крошечного черепа, — я прихвачу эти слова с собой. И книгу тоже.

— Книгу? — Орфей отшатнулся, как будто огонь на ладони Сажерука превратился в змею.

— Да, ты ведь украл ее у Фарида — помнишь? Твоей она от этого не стала, хотя ты ею усердно пользуешься, как мне рассказывали. Разноцветные феи, пятнистые кобольды, единороги. В замке, говорят, появились даже гномы. Зачем ты это делаешь? Синие феи были тебе недостаточно хороши? Зяблик топчет гномов ногами, а единороги погибают злой смертью…

— Нет, нет! — Орфей сделал протестующий жест. — Ты не понимаешь! У меня большие планы! Я еще не закончил работу, но ты увидишь — история получится великолепная! Фенолио очень многое не использовал, не описал, я изменю все это, усовершенствую…

Сажерук повернул руку ладонью вниз, и пламя закапало на пол.

— Ты говоришь совсем как Фенолио, но, мне кажется, ты намного хуже. Этот мир прядет свои нити сам. Вы оба только запутываете их, соединяете несоединимое, вместо того чтобы предоставить усовершенствования тем, кто здесь живет.

— Кому же, например? — В голосе Орфея зазвучала ненависть. — Перепелу? Он-то с каких пор стал тут своим?

Сажерук пожал плечами.

— Кто знает! Может быть, мы все живем сразу в нескольких историях. А теперь принеси мне книгу. Или послать за ней Фарида?

Орфей смотрел на Сажерука с горькой обидой отвергнутого любовника.

— Нет! — выговорил он наконец. — Она мне нужна. Книга останется у меня. Ты не имеешь права ее забирать. Имей в виду, не только Фенолио может написать слова, от которых тебе не поздоровится. Я могу тебя…