Friyana - По другую сторону тепла

Вставать не хотелось. Валяться в одиночку — тем более. Мерлин, ну мог он хоть сегодня не быть таким неугомонным? — с тоской подумал Драко. Нет же, унесло уже куда-то… Кстати, интересно, куда.

Поттера не было в доме, в этом Драко был абсолютно уверен. Сложно не заметить отсутствия человека, если оно отзывается тянущей, давящей пустотой где-то внутри, а сердце начинает плясать чечетку от беспокойства, пусть даже совершенно ничем не обоснованного. Стоит Гарри удалиться за пределы поместья — и сразу хочется выяснить, куда он отправился, а потом рвануть следом, повинуясь иррациональному желанию все время находиться рядом.

Идиотизм, признался сам себе Драко. Или — черт его знает… Почему-то чем дальше, тем сильнее давили эти вынужденные разлуки — и тем яростнее они оба, пусть не всегда осознанно, старались сократить их до минимума. Если совсем не врать, то Драко уже и забыл, когда они в последний раз расставались хотя бы на несколько часов — не считая перемещений в пределах дома, где они не переставали чувствовать и слышать друг друга.

Исправно материализовавшийся по команде Добби с готовностью отчитался, что Поттера вызвали через камин, куда он и отправился, не утруждая себя излишними предупреждениями. Известие Драко несколько успокоило — Гарри никогда бы не рискнул сунуться в нечто, грозящее вылиться в переделку, без него. Это правило безопасности они оба усвоили давно и прочно. А, значит, пошатается, где считает нужным, и вернется. И не о чем тут беспокоиться.

Сердце Малфоя почему-то с логическими выводами упорно не соглашалось. Оно требовало присутствия Поттера с настойчивостью избалованного ребенка, ежеминутно грозящегося перейти от просьб к истерике.

Просто я чертовски привык к нему, мрачно подумал Драко. Упаси Мерлин когда-нибудь узнать, что это такое — жить без Гарри. Все равно, что без всех сразу органов чувств, наверное…

Аппетит, толком не проснувшийся с утра, пропал окончательно. Драко угрюмо изучал донышко опустевшей кофейной чашки, подумывая встать и заняться хоть чем-нибудь, лишь бы отвлечься, когда на кухню заглянула сияющая Гермиона.

— А где Гарри? — невинно осведомилась она.

Драко невразумительно пожал плечами.

— Я думаю, тебе виднее, — буркнул он. — Добби сказал, его куда-то вызвали по каминной сети. Полагаю, это твоим коллегам опять от него что-то понадобилось?

Гермиона изумленно моргнула.

— Я его видела утром, он, вроде, никуда не собирался, — она перегнулась через стол к вазочке с яблоками, выбирая самое желтое. — У вас планы на вечер?

— Что? — не понял Драко.

— Если надо, я могу задержаться, — улыбнулась девушка, подбрасывая яблоко на ладони. — Вдруг вам захочется… вдвоем отпраздновать.

Карие глаза из-под каштановой челки светились несвойственным Грэйнджер лукавством, и Драко чуть не охнул от неожиданности, прислушавшись к ее мыслям.

Гермиона, заметив перемену в его лице, легкомысленно подмигнула.

— Эту тайну, Малфой, я унесу с собой в могилу, — доверительно сообщила она, с хрустом вгрызаясь в яблоко, и повернулась к двери. — Так мне торопиться домой — или как?

Драко молча сверлил ее фирменным пристальным взглядом, позаимствованным из коллекции любимого декана.

— Поняла, можешь не отвечать, — махнула рукой девушка. — Приду, поздравлю и снова исчезну. Удачного вечера, Малфой!

— Так ты что, сейчас уходишь? — выдавил, наконец, Драко.

Гермиона кивнула, оборачиваясь.

— Мне Гарри камин открыл, — пробормотала она с набитым ртом. — Дел сегодня по уши, так что — не теряйте. Буду заходить и снова убегать, сама не знаю, когда.

Драко выдохнул, усмехаясь. Такой она почти напоминала Панси… Почти.

— Грэйнджер! — неожиданно для себя окликнул он девушку.

— М?

— И тебе тоже… удачного дня.

Гермиона усмехнулась и закатила глаза.

— Пока-пока, — пропела она, выскальзывая за дверь. — Поцелуй за меня Гарри.

Драко фыркнул и опустил голову на руки. Вот ведьма, а! И когда успела? Чертова ведьма…

Картинка, которую он вытащил из ее головы, впечатлила так, что Драко до сих пор не мог толком стряхнуть с себя странное, непривычное оцепенение. Он в первый раз видел себя с Гарри со стороны, и, надо признать, это выглядело… м-да. Хорошо выглядело. На месте Грэйнджер он бы тоже проникся.

Они пили вино вчера вечером, лежа перед камином, спорили о толковании возможных последствий Ритуалов — Поттер умудрился систематизировать основные ритмы, составив подобие одному ему понятной схемы, потом выясняли, кто из них больший идиот, когда поняли, что оба упустили в схеме фактор влияния стихийной силы, а потом… потом Гарри опрокинул его на спину и, нависая над ним, долго изучал бледное лицо своими пронзительно-зелеными глазами, слегка улыбаясь и водя по скулам кончиками пальцев, и Драко, кажется, нес какую-то чушь, временами ловя эти самые пальчики губами… А потом притянул Гарри к себе, и они целовались, как безумные — медленно, завороженно, нежно, никуда не торопясь, смакуя друг друга, как любимое, изысканное лакомство, и в глазах Поттера отражалось пламя — тихое и теплое, как дома вечером, и Драко чувствовал его горячее, сильное тело сквозь разделяющую их тонкую ткань рубашек, проваливаясь в него, как в сладкий сон…

Это было… черт, это было здорово. Лежать, запрокинув голову, улыбаясь его шепоту и что-то шепча в ответ, ловя губами его губы, его нос, его язычок, смеяться, убегая от рычания и укусов, и снова нежно, упоенно целоваться, запуская руки в непослушные волосы, обнимая знакомые плечи… Даже если Грэйнджер и приносила нелегкая в их гостиную, Драко об этом не знал. Как можно слушать окружающий мир, когда в твоих объятиях — Гарри Поттер?

От теплых, кружащих голову воспоминаний отвлекли шаги в коридоре и звук открывающейся двери. Драко поднял взгляд и усмехнулся.

— Ты что-то забыла?.. — спросил он, приподнимая бровь.

* * *

За прошедшие часы Гарри успел проклясть все и всех, начиная с МакГонагалл и кончая самим собой.

Паркинсон действительно оказался «слегка не в себе». Точнее, он просто окончательно сошел с ума — Гарри прикинул и решил, что ему совершенно не интересно, что именно могло довести Пожирателя Смерти до столь плачевного состояния. В любом случае, тот уже ничего не соображал, не понимал и не помнил — Гарри чуть сам не рехнулся, копаясь в его сбивчивых воспоминаниях. Все они ограничивались детством и юностью — семьи и дочери в них не существовало вообще. Так что, промучившись несколько часов и заработав полноценную головную боль, Поттер признался сам себе, что, как допросчик, потерпел оглушительное и полновесное фиаско.

Выбираясь из Хогвартских подземелий, где содержался Паркинсон, Гарри завернул в покои Снейпа, изнывая от накатывающих приступов головокружения. Поводом было обезболивающее зелье, причиной — нарастающая в последние дни тревога Малфоя, который извел всех, включая Добби, с тех пор, как профессор канул в неизвестность почти неделю назад. Гарри предположил, что Снейп напрочь увяз где-то в кругах, приближенных к Темному Лорду. Видать, там и впрямь затевается что-то глобальное — решили тогда они с Драко. Алхимик никогда не пропадал так надолго.