Friyana - По другую сторону тепла

— Дамблдор сказал мне… — добавила она, обернувшись. Карие глаза казались совсем светлыми от яркого солнца. — Почему мы потеряли тебя, Гарри? Когда это случилось?

— Риторические вопросы, Герм, — вздохнул он, отводя взгляд. — Это случалось каждый день в течение последнего года. Теперь, наверное, уже поздно что-то менять.

— Я просто хочу понять тебя! — с жаром воскликнула девушка. — Гарри, просто понять! Я столько лет тебя знала… мы столько пережили вместе…

— Я знаю, — кивнул он.

— Они все говорят, что ты изменился. Я хочу понять, каким ты стал, Гарри.

— Ты не поймешь, — усмехнулся он. — Не потому, что ты глупая, или я не захочу объяснить. Просто… я действительно больше не человек, Герм. Гарри Поттер мертв уже несколько месяцев. Он умер даже раньше, чем Рон. Я успел оплакать его и похоронить. Не надо ворошить мертвых. От этого никому не станет лучше.

— Гарри, не смей так говорить! — в ее голосе зазвучало отчаяние.

— Что ты хочешь от меня, Герм? — почти со злостью спросил он. — Чтобы я расплакался у тебя на плече, вспоминая старые времена? Чтобы я поверил в то, что ты пришла сюда по своей воле?

— А по чьей же еще! — выкрикнула девушка.

— Тогда что мешало тебе прийти раньше? Вчера, позавчера, неделю назад?

— Ты… — она сжала кулаки и отвернулась. — Ты теперь совсем не бываешь в башне.

— Если ты не заметила, я там больше не живу, — процедил Гарри. — Я собрал вещи и переехал оттуда почти под звуки аплодисментов.

— Ты сам виноват, что к тебе так относятся, — вздохнула Гермиона. — Зачем ты так с нами, Гарри? Зачем ты сбежал от нас?

— Сбежал? — Гарри изумленно выгнул бровь. — Почему ты думаешь, что мне было, от чего бежать? Я поступил так, как хотел и как собирался. Ваши мысли по этому поводу для меня вторичны.

— Тебе что, с ним лучше, чем с нами? — вдруг спросила она, кусая губы. — С Малфоем? Я не верю, Гарри.

Он невольно фыркнул.

— Лучше… Герм, с ним просто по-другому. Я не смогу объяснить.

— Он что-то сделал с тобой, — упрямо продолжала девушка. — Наверное, опоил приворотным зельем.

Не удержавшись, Гарри захохотал, падая на спину и закрывая лицо руками.

— Гарри! — Гермиона возмущенно толкнула его в бок. Он зашелся в приступе смеха. — Перестань! Я сказала что-то смешное?

— Ох… не то слово, — он всхлипывал, вытирая выступившие слезы. — Ну, с чего ты это взяла?

— Я же вижу, как ты на него смотришь, — сквозь зубы бросила она. — И как он смотрит на тебя.

— Мы просто… ох, Герм, я не знаю, как объяснить…

— Друзья? — насмешливо спросила она.

— Нет, — покачал головой Гарри. — Друзья, Герм, — это намного меньше. Я не могу подобрать слово.

Она вдохнула, чтобы задать следующий вопрос, и Гарри на мгновение остолбенел от неожиданности, когда понял, что она сейчас скажет.

— Вы любовники, — процедила она. Утвердительно.

— Нет, — прошептал Гарри. — Ты не поймешь, правда.

— Я была в вашей комнате! — выкрикнула Гермиона. — Гарри, там всего одна кровать! Зачем ты лжешь?

— Ты не поймешь, — упрямо повторил он. — И прекрати молоть чепуху.

— Это не чепуха, — она с силой дернула его за руку. — Гарри, я смотрю на вас — и вижу двух влюбленных голубков. Вы даже прикасаетесь друг к другу, как…

— Нет, — с нажимом повторил он, глядя ей в глаза. — Ты понятия не имеешь, что может связывать стихийного мага и его наставника. И что для них значит физический контакт. Но это не имеет ничего общего с сексом.

— Что-то мне не показалось, что это просто физический контакт, — ответила Гермиона.

Гарри хмыкнул, закрывая глаза.

— Он не… он не способен никого любить, Гарри. Этот слизеринский гаденыш может только брать, пользоваться и бросать. Видимо, ты сейчас необходим ему, чтобы смыться от папочки, вот и все.

— Может, он мне тоже необходим? Для чего-то другого? — спросил он. — Или, может, я стал таким же гаденышем, пока вы занимались своими интригами? Не стоит так беспокоиться обо мне, Герм. И, поверь, мне совершенно не интересно, способен он любить или нет. Это не имеет значения.

— Ты что… ты… любишь его, Гарри? — с каким-то растерянным отчаянием спросила она, пристально глядя на него.

Он открыл глаза и посмотрел на нее. Она кусала губы. Волнуется.

— Да, — спокойно ответил он. — Люблю. Это все?

— Как… как Джинни? Раньше? — напряженный взгляд.

— Я никогда не любил Джинни так, как люблю его, — ровно ответил Гарри. — Я вообще никого никогда так не любил. Это другая любовь, Герм. Я действительно больше не человек. Не надо искать во мне проявления человеческих чувств.

— Ты что, не можешь прямо ответить на вопрос? — хмыкнула она. — Это просто игры в слова. Любовь всегда одна и та же, просто ты не хочешь принять…

— Принять что? — перебил он ее. — Ты пытаешься все свести к простейшим понятиям. В твоей голове не умещается, что можно быть готовым отдать свою жизнь за человека, с которым даже не спишь. И не собираешься. Но это твоя проблема, Герм, а не моя.

— Он пользуется тобой, — повторила Гермиона. — Ты просто этого не видишь.

— Все пользуются всеми, — мягко возразил Гарри. — Все, понимаешь? Мне плевать на это. Лишь бы это было… с пользой. А не для удовлетворения самолюбия или еще чего.

Гермиона вспыхнула.

— Любовь, Гарри — это способность жертвовать, — сказала она. — Видишь ли, мне не кажется, что он пожертвовал бы ради тебя хоть чем-то.

— Если ты не заметила, он УЖЕ пожертвовал всем, что у него было, — ответил Гарри, снова закрывая глаза. — Но ты ведь, и правда, не заметила. Ты была слишком занята, выискивая во всем вражьи интриги.

— Он никогда не полюбит тебя, Гарри, — упрямо повторила Гермиона.

— Да при чем здесь взаимность, Герм? — устало вздохнул он. — Любовь — это желание отдавать, а не брать. Если тебе это не известно.

— Любовь без взаимности — это путь к страданиям, — возразила девушка. — А я не хочу, чтобы ты страдал.

— Это привязанность — путь к страданиям, — усмехнулся Гарри. — Ты умница, но ты опять все напутала. И вообще, знаешь, это довольно забавно, когда семнадцатилетняя школьница корчит умное лицо, разъясняя всем, что такое любовь. Тебе это чувство все равно не знакомо.

Щеки Гермиона заалели, как от удара.

— Ты об этом не знаешь, — процедила она.

— Зато я слышу, что ты несешь по данному вопросу. И слушать тебя было бы смешно, если бы не было так грустно, Герм. Поэтому — закрыли тему. Это предложение.

— Что такого он мог сделать для тебя, Гарри? — помолчав, негромко спросила Гермиона. — Такого, чтобы заставить тебя… вот так… Он же… он слизеринец! Он Малфой!

— Как ты обожаешь на все ярлычки развешивать… — покачал головой Гарри. — Вот теперь я могу точно сформулировать, почему я ушел от вас. Меня достали вот эти ваши куцые ярлычки. Вы упрощаете все, что не можете вместить в собственные представления о мире, вместо того, чтобы расширить их.