Лазель - Лунный путь в волчий час

— Любопытная теория, — исследователь в Северусе был неистребим. У него уже появлялась идея совместно с партнером написать развернутый трактат об оборотнях, и, гипотетически, Гарри не был против этого, когда-нибудь в будущем. К сожалению, достоверной информации, а не выводов, сделанных на основе домыслов и суеверий, было крайне мало.

— У нас еще будет время доказать ее или опровергнуть. А пока куда лучше заняться обедом, — улыбнулся Поттер. — Приятного аппетита.

Порой Гарри приходилось быть такой вот «хозяюшкой». Увлеченный Северус порой совершенно забывал о еде. Поэтому и оставался таким худым, почти тощим. Хотя семейная жизнь зародила здоровые тенденции. Пока Поттер болел, Снейп так тщательно следил за его своевременным питанием, что совместные трапезы стали привычкой. К сожалению, во время учебного года большую часть дня зельевар проводил в Хогвартсе.

Брайан ел так аккуратно, что становилось очевидно — он изо всех сил старается не набрасываться на еду. Гарри стало его так жалко, что он собрался было сказать, что парень может есть сколько угодно, но потом передумал, опасаясь еще больше смутить гостя.

Такие, казалось бы, мелочи делали необходимость фонда еще более очевидной. Кто знает, сколько еще таких полуголодных оборотней, вынужденных жить на отшибе, а то и вовсе в лесу, бродит по всей Британии? Ведь так легко стать зверем не только внешне, когда понимаешь, что люди от тебя отвернулись и считают, что тебе нет места среди них.

Думая об этом, Гарри невольно усмехнулся, почти не сомневаясь, что, поделись он своими мыслями с Северусом, тот назовет это «комплексом спасителя». Возможно, так и было. Но ему, действительно, не все равно. Пусть сейчас он может помочь только одним — это с радушной улыбкой положить волчонку добавки. Но кто знает, что будет по силам завтра?

К концу обеда Брайан заметно расслабился. Разделенная пища и природное любопытство стали прекрасным фундаментом для доверия. Причем не только к Гарри. По давней привычке Северус незаметно наблюдал за гостем и заметил, что внимание взаимно. И, если зельевар не ошибался в выводах (а такое случалось крайне редко), этот мальчишка станет частым гостем в их доме.

Направив магией грязную посуду в мойку, Поттер умчался переодеваться для «лесной прогулки», оставив гостя наедине со Снейпом. Брайана это ничуть не смутило. Они посидели немного в тишине, пока волчонок с некоторым удивлением не заметил:

— А мне знаком ваш запах!

— В самом деле? — Северус удивленно приподнял бровь.

— Да. Я слышал его давно, — парень прикрыл глаза, пытаясь вспомнить. — Он почему-то исходил от Фенрира, когда он пришел к нам после недолгой отлучки.

— К сожалению, в те времена мы с ним вынуждены были общаться, — уклончиво ответил зельевар, не спеша вдаваться в подробности.

— Понятно.

К счастью, углубиться в эту неприятную для обоих тему не получилось. Вернулся Гарри, уже полностью готовый к «прогулке». Лес и «официальный вид» мало совместимы, поэтому молодой волшебник не стал и пытаться, снова выбрав джинсы, рубашку и кроссовки. За спиной болтался рюкзак. Решив не уточнять, о чем шла беседа, Поттер спросил:

— Ну что, Брайан, пойдем?

— Ага, пошли, — тотчас подхватился парень. — На такие встречи лучше не опаздывать.

Решив не смущать молодое поколение, Гарри лишь взял Северуса за руку и тихо проговорил:

— Постараюсь вернуться к утру. Все будет хорошо.

— Будь осмотрителен.

— Конечно.

Улыбнувшись одними уголками губ, Поттер шагнул за дверь. Брайан, словно хвостик, последовал за ним. Оба скрылись в лесу едва ли не быстрее, чем Снейп успел подойти к окну комнаты, выходящей на эту сторону.

Сначала оборотни шли молча, так как дорога была знакома обоим, и только спустя четверть мили Гарри поинтересовался:

— Мы разве не зайдем за твоей сестрой?

— Нет, нам в другую сторону. Тем более Лиза уже на месте сбора или на пути к нему. За ней зашел Саймон.

— Понятно. Он, вроде, неплохой парень.

— Ага, — кивнул Брайан. — Он единственный, кому было до нас дело сразу после смерти Грейбека, когда большая часть оборотней заботилась лишь о спасении собственной шкуры.

— Неужели у Фенрира не оказалось «заместителей»?

— Были. Но почти весь ближний круг погиб вместе с ним или почти сразу после. Нас нигде не любят.

Гарри не склонен был так обобщать, но для мальчишки с трудным детством и большую часть жизни прожившего в лесу, прячась, подобное объяснение вполне закономерно. Желая подбодрить волчонка, Поттер сказал:

— Все еще может измениться.

Брайан лишь неопределенно хмыкнул, явно не веря в такую радужную перспективу. И кто знает, не приведет ли это к озлобленности через пару лет. Но сейчас не самое лучшее время и место для психотерапии, поэтому Гарри спросил совсем о другом:

— А в стае есть еще такие же молодые, как ты?

— Да, двое. И трое еще моложе, совсем дети. Самая младшая просто родилась такой.

— Это возможно?

— Видимо, да.

Похоже, большего Брайан объяснить не мог в силу возраста. Тед Люпин, вот, полной ликантропии не унаследовал. Как ни удивительно, но кровь метаморфа оказалась сильнее.

— Нам долго еще идти? — поинтересовался Поттер. Лес был наполнен самыми разными звуками и ароматами, и порой удавалось вычленить из них запах другого оборотня, но он был едва уловим.

— Не очень, но дорога ухудшится.

— Тут вообще нет никакой дороги, — усмехнулся Гарри, ловко перепрыгивая через поваленное дерево. — Хочешь сказать, дальше будет сплошной бурелом?

— Почти, — кивнул Брайан, ловко и тихо протискиваясь через заросли. — Нет лучше места для сбора, чем такое, куда даже нам добраться сложно, а уж об обычным людям тем более.

— Умно.

— Во многих вещах Фенрир оказался предусмотрительнее всех, — обронил волчонок, а потом добавил: — Я знаю, он был плохим, жестоким, но он все-таки заботился о стае.

— Не стоит винить себя в том, что некоторые действия Грейбека кажутся тебе разумными или обоснованными, — Поттер постарался успокоить мальчишку и даже похлопал его по спине. — Даже полные психи не сумасшедшие во всем. И у Воландеморта случались просветления.

— Это было страшно?

— Так скажем, ясный разум оказался куда страшнее, чем психоз. Том Реддл знал, что большую часть времени безумен, и это его угнетало, ведь он понимал, что излечение невозможно. Он сам себя загнал в эту ловушку, когда разделил душу на столько частей.

Гарри не стал углубляться в то, что сам тогда едва не сошел с ума от содеянного и от осознания конца войны. Жить без Дамоклова меча оказалось едва ли не труднее, чем с ним. Возможно, «спасла» Поттера обнаружившаяся смертельная болезнь и то, как завертелись события после. Из-за всего этого молодой волшебник и не любил вспоминать о войне.