Лазель - Лунный путь в волчий час

— И?

— Это очень плохая идея, Кингсли. Какими бы красивыми словами она не была прикрыта, но суть такова, что положение оборотней станет еще более незавидным, чем сейчас.

— Возможно, ты что-то недопонял. Эдикт как раз направлен на то, чтобы улучшить обстановку…

— Скорее, это вы недопонимаете ситуацию. Честно говоря, не представляю, как министерство может вот так легко решать судьбу тех, о ком знает лишь понаслышке.

— У нас есть серьезные специалисты, — вступился за честь министерства Кингсли.

— Пусть так. Можно написать стопку научных трудов об оборотнях, но если ты не являешься одним из них, то работам будет грош цена.

— Ты все-таки недооцениваешь нас.

— А вы — нас. Достаточно вспомнить всю ту чушь, что понаписали о нас в учебниках.

— Чушь? — недоверчиво переспросил Шаклболт.

— Мерлин всемогущий! Ты же гораздо дольше меня общался с Люпином и должен был догадаться, что многие представления об оборотнях просто не соответствуют действительности. А этот эдикт продолжает настаивать на несуществующих суевериях!

— Можно поподробнее?

— Нужно. Начну с ключевого: волчье зелье. Лишь единицы из нас в нем нуждаются. Те, кто не пришел к миру со своим зверем. Например, Ремус. Остальным «противоядие» только осложнит жизнь.

— Но без этого зелья оборотни слишком опасны!

— Нет. Грейбек специально заставлял стаю нападать на магов и магглов. Или это новички, в свои первые превращения не сумевшие совладать со звериной природой, а также пристрастившиеся к волчьему зелью, но не получившие его. Теперь это все в прошлом.

— Мне бы твою уверенность!

— Принимая звериную форму, мы вовсе не теряем разум, Кингсли! Поэтому не надо низводить нас до животных, которым нужен хозяин.

— Не хозяин, а всего лишь учет и контроль.

— В чем разница? И скажи мне, пожалуйста, кто будет выслеживать тех из нас, кто не согласиться с… политикой министерства? Авроры?

— Ну… да. Они занимаются правопорядком.

— И скольких из них ты готов потерять?

— Что?

— Сколькими ты готов пожертвовать во имя этой глупой идеи?

— Это угроза? — Кингсли нахмурился, в позе стало чувствоваться напряжение.

— Нет, просто пытаюсь дать понять, как оно будет. Неужели вы все думаете, что оборотни, открыто заявившие о своем неповиновении воле министерства, покорно сдадутся на волю суда? Причем заранее осознавая, что на снисхождение им рассчитывать не приходится. Ты ведь сам возглавлял аврорат и знаешь, чем чреваты подобные задержания!

— Когда преступнику нечего терять, велика вероятность, что он, будучи определенного склада характера, постарается убить как можно больше преследователей.

— Именно. А оборотень — хищник по природе. Даже в человеческом облике мы быстрее и сильнее любого мага. Конечно, у вас есть магия, но у многих из нас она тоже есть. А еще гораздо более развитые органы чувств. Например, даже не огладываясь, я могу сказать, что те двое авроров, что призваны охранять тебя, сейчас тихо переговариваются. Могу даже сказать о чем. И мне понадобилось бы меньше пяти секунд, чтобы оказаться рядом с ними и… нейтрализовать.

— Значит, все-таки угрожаешь, — тяжело вздохнул Шаклболт.

— Нет! — возмутился Гарри, начиная терять терпение. — Я просто хочу, чтобы вы поняли: каковы мы есть, и во что может вылиться эта необдуманная инициатива. Оборотни слишком долго жили под пятой Грейбека, им сложно перестроится на мирное время, а министерство лишь мешает этому процессу. Но еще не поздно остановиться! Послушай меня, говорю тебе пока как друг.

— Пока?

— Да. Этот эдикт может положить конец нашим хорошим отношениям. Ты просил моего мнения, и я говорю, что это чушь, которая может разжечь костер ненависти. И мне жаль, если ты этого не видишь.

— Гарри, пойми, так дела не делаются.

— Возможно. Но ты просил моего мнения — ты его получил. Следующее слово будет за оборотнями, — резко ответил Поттер и аппарировал прочь.

Молодой волшебник появился на опушке леса, желая немного «проветриться» после разговора с министром. Правда, такая предосторожность оказалась лишней: дома никого не было. Северус предупреждал, что ему сегодня нужно заглянуть в Хогвартс, и еще не вернулся. Гарри даже обрадовался этому. Конечно, сочувствие и поддержка партнера чертовски приятны, но он предпочитал не злоупотреблять этим. Снейп и так достаточно переживал за него в последнее время. Поэтому Поттер предпочел самостоятельно справиться со своей яростью.

Оборотни более эмоциональны, поэтому Гарри пришлось приложить усилия, чтобы взять себя в руки. Он добрых четверть часа бродил по гостиной, словно тигр в клетке, пока сила воли не взяла верх над страстями. Осталось лишь раздражение на узколобость министерства и непонятливость Кингсли. Так или иначе он сделал все, что мог.

В десятый раз повторяя самому себе эту фразу, Поттер снял пиджак и галстук и сел в кресло. Кажется, вернулась способность ясно мыслить, сменив тупое желание доказать Шаклболту, что он не прав. В конце концов, такой исход предполагался.

Вернувшийся поздно вечером Северус обнаружил молодого человека сидящим в этом же кресле, причем в абсолютной темноте.

— Эй, ты в порядке? — осторожно спросил зельевар, проходя в комнату и одним взмахом палочки зажигая ночник.

— Что? — Гарри моргнул, словно со сна. — Прости, я не заметил, как ты вернулся.

— Так, — протянул Снейп и на всякий случай пощупал лоб любимого. — Рассказывай, как прошла встреча с министром. Очень плохо?

— Ну, скажем так, мои опасения подтвердились.

— Все? — дотошно поинтересовался Северус, перетягивая Гарри вслед за собой на диван. Мужчинам вдвоем в кресле было не устроиться, а вся поза Поттера просто кричала о внутреннем напряжении и жажде тактильного контакта. Ласковое прикосновение партнера успокаивало и его, и зверя лучше всяких слов.

— По-моему, даже больше, — вздохнул парень, поднырнув под руку Снейпу, словно стараясь получше закопаться в его запах.

— Кингсли не внял предупреждению?

— Нет, и вообще слушал меня так, словно я говорил на другом языке. Создалось ощущение, что узколобость достается министрам вместе с должностью.

— У меня иногда создается то же впечатление, — понимающе усмехнулся Северус и распустил волосы Гарри, чтобы было удобнее их гладить, перебирая локоны. От этого парень почти впадал в транс.

— Я пытался рассказать Шаклболту, во что может вылиться такая законотворческая деятельность, но меня не поняли. Даже обвинили, что я опустился до угроз.

— Ты не обязан брать на себя груз чужих ошибок, Гарри. Ты сделал все, что мог, попытался предупредить.

— Знаю. И мы все предполагали, что так и будет, и выработали план действий на этот случай. Но все равно так гадко!