айронмайденовский - Фанфик Четверо лучших

— Пошёл вон, людоед вонючий, а то сейчас такое проклятие схлопочешь — мало не покажется! — визгливо воскликнула она.

— На себя посмотри! — спокойно ответил Фенрир, показывая жёлтые зубы. — С вами здороваться стыдно уже, докатились, чистокровные… — и закрыл дверь, в которую через секунду ударил белый луч из палочки Амикуса.

Я сидел прямо на полу, в мантии на голое тело, и отчего-то знал, что так правильно. Перед глазами, конечно, то и дело назойливо появлялись все ужасы сегодняшнего дня: и мёртвая девочка, и изувеченный Огги, и возвышающийся в комнате призрак, видимый только мне.

— Налей ещё, — попросил я, не глядя протягивая бокал. Люциус перевернул над ним бутылку вина, разделённую нами на двоих, и вылил остатки.

— Больше нет, — сказал он и тоже сел на пол, напротив меня. Я не смотрел на него, но знал, что он не сводит с меня глаз.

— Жалеешь, — утвердительно произнёс он.

— Сказал же — нет, — огрызнулся я и залпом выпил оставшееся вино. Потёр глаза. — Ну и денёк… И ночка вместе с ним.

— Тебе ничего не кажется странным? — задумчиво промолвил Люциус, поглаживая ободок своего бокала. — Сначала Драко, потом Поттер, потом Руди, потом Огги… И ни в одном случае нет смертельного исхода. Как тебе?

— Это мы ещё не знаем, — резонно возразил я. — Да и вряд ли это всё как-то связано между собой.

— Да, возможно… — вздохнул он, качнул в бокале рубиновую жидкость, напомнившую мне кровь. В спальне Барти её была целая лужа, но я, конечно, ухитрился-таки под конец влить в бесчувственного Руквуда все нужные зелья, и Кроветворное в том числе. Теперь нужно только, чтобы измученный организм выдержал бешеную нагрузку на магию… Кажется, я ничего не забыл.

— О чём ты думаешь?

— О зельях, — честно признался я. — Как ты думаешь, мы правильно поступили, что оставили там Макнейра?

— Невзирая на все их с Августусом трения и партизанскую войну — да, — без тени сомнения ответил Люциус. — И если кто и услышит, как подкрадывается Фенрир, и сможет его ненадолго задержать, так это Уолли. Забудь об этом. Утром проверишь, как там они.

Я кивнул, соглашаясь. Вино уже, конечно, ударило в голову, но не настолько, чтобы я залился горючими слезами от жалости к себе и окружающим.

— Сев… — тихо позвал Люциус. Я посмотрел на него: он сидел на полу, опять удивительно напоминающий себя молодого, когда мы с ним сбегали с какого-нибудь скучного приёма, устраивались в библиотеке, и около часа ночи научные изыскания неизменно заканчивались выводом, что истина в вине.

— Ты стесняешься, я знаю, — заговорил Люциус. — Ты хочешь всё забыть и жить дальше, как будто ничего не случилось, как ты поступаешь всякий раз, когда боишься. Что тебя пугает?

Он вызывает меня на пьяную истерику, не иначе.

— А представь себя на моём месте, — резко сказал я. — Каково это — всю жизнь любить одну женщину, хоть её давно уже нет, а потом переспать с лучшим другом!

Он тихо засмеялся и отпил вина.

— Ну вот, ты всё и сказал. Думаешь, твоя Эванс осудила бы тебя?

— Нет, — ответил я. — И я это уже понял.

— Ну, тогда ты боишься будущего, — сделал он вывод. Я отвернулся. А он бы не боялся! Как теперь жить, когда помнишь всё от начала до конца?

— А что изменилось? — философски спросил Люциус. Я посмотрел на него в недоумении.

— Что изменилось?

— По мне, так ничего, — продолжал он. — Ты по-прежнему остался моим другом, и мы по-прежнему завязли по самые уши.

— Мы… не друзья теперь, — с трудом произнёс я. — Это называется — любовники.

Он опять засмеялся. Что с ним сегодня такое?

— Так ты хочешь постоянных отношений.

— Кто — я?!

— И я тоже.

— Как мы познакомились? — рыкнул я, вытаскивая палочку. Он чуть не выронил бокал.

— На твоём распределении, а что? Ты сомневаешься, что это я?!

— Сомневался, — буркнул я и не выдержал: — Слушай, ты в своём уме?! У тебя жена и дети, а ты…

— Н-да… — он задумчиво потёр переносицу. — Но одно другому не мешает, правда?

— Ты будешь спать со мной и искренне скучать по Нарциссе? — язвительно спросил я.

— Именно так я собрался… то есть, как это, — ты согласен?

— А ты хочешь? — с вызовом спросил я. Не примет. Сейчас одумается и всё поймёт. Кому я нужен? Ему, красавцу, — банковский счёт и родословная прилагаются, одно длиннее другого? Ему нужен такой… естественно, я знал, как меня называли в школе, но додумать не успел.

— Хочу, а ты не веришь? — ответил Люциус. Мне пришла в голову меланхоличная мысль, что, наверное, Зелье Скрытых Желаний действует долго. Очень долго… И вызывает частичное помутнение рассудка.

— Не веришь, — сказал он.

— Люци, ты спятил, — хрипло прокомментировал я, залпом допил оставшееся вино и отставил бокал. — Как ты себе это вообще представляешь?

— Обыкновенно, — он пожал плечами, явно насмехаясь надо мной. — Нет, ну если хочешь, не будем афишировать…

— Потому что война, — понял я внезапно и замер, поражённый этой мыслью. — И все торопятся жить и сделать то, чего не могли или запрещали себе всю жизнь.

Люциус отсалютовал мне бокалом:

— Именно. И ты тоже.

Я схватился за голову.

— Ну ты подумай, какой из меня любовник?

— Всё приходит с опытом, — он хулигански подмигнул мне, и я понял, что приключения этой ночи ещё не закончились. Я оказался прав: Люциус подвинулся ко мне, протянул руку и коснулся моих губ. Было щекотно, и я отпрянул.

— Это что? — с подозрением спросил я.

— Тебе что, неприятно?

— Нет, мне вообще никак. Обязательно нужны все эти нежности?

— Вот ты и прокололся, — улыбнулся мне Люциус. — Ты боишься, я узнаю, что ты не воспринимаешь ласку. Только я давно в курсе.

Я внезапно вновь почувствовал себя первоклашкой перед лицом сиятельного старосты.

— Пойдём спать, а? — раздражённо предложил я.

— Пойдём, — легко согласился он, поднялся и подал мне руку, помогая встать. — Только учти, постель у нас с тобой теперь одна на двоих…

Помня про то, что кухня — вотчина домовика, я всё-таки не выдержал и рано утром спустился вниз. Руки зудели от ничегонеделания, и мне не терпелось поскорее взяться за работу. Я прошёл мимо пустой гостиной с брошенным на диване пледом и стопками книг по углам, и открыл дверь на кухню.

В ней не было ничего необычного: стол, буфет, холодильник, вокруг которого потрескивали Замораживающие чары. Принц-полукровка, однако, превосходно умел совмещать два мира сразу. В углу кухни сгибался домовик, вытирал тряпкой пол. Услышав меня, он пискнул, подскочил и обернулся.

— Гарри Поттер, сэр! — воскликнул он, мучительно напоминая мне Добби. Я поскорее приложил палец к губам:

— Тихо, Драко спит!

— Типпи не станет будить молодого хозяина! — перепугался домовик. — Типпи будет говорить шёпотом!