Nocuus - Нежеланный

* * *

Так и не попав в одну из карет французов, мы решили отправиться дальше. Точнее я решил, что нужно все-таки уничтожить эти проклятые кости Ридла-старшего. Гениальные мысли они всегда приходят в странный момент и в странной ситуации. Долго ли коротко мы ходили по лесу, точно не помню, но пару раз к фляжке прикладывались, в конце концов, я сообразил сделать портал. К сожалению, никакого дельного предмета под рукой не было, а так как в глазах уже начало двоиться я попал в дерево.

Портал сработал, когда мы к нему привалились. Единственное о чем мы не подумали, когда хихикая как Бивис и Баттхед, падали на портал, это приземление в финальной точке. Таким порталом нас могло и убить. К счастью дерево, застряло в кронах других деревьев густого леса. Только вот почему леса я не понял, так как настраивал портал, думая о кладбище. Воспользовавшись заклятием поиска, нашли верное направление.

— И как это ты умудрился даже не испачкаться? — подозрительно меня осматривая, прогнусил весь измызганный Эмм.

— Я отдал за этот костюм состояние. В план кройки входило заклятие самоочищения, — икнув, поведал другу страшную тайну.

— На что не пойдешь ради вейлы, — фыркнул Эммет, продвигаясь сквозь сугробы, как ледокол “Ленин”.

— И не говори, — согласно поддакнул я, шагая вслед за прочищающим дорогу другом.

— А зачем мы пришли на кладбище? — плюхнувшись на первое же надгробие, спросил Эмм. Порой я ему поражался: он мог протопать неимоверное расстояние, пойти на кражу или смертельный заговор, но поинтересоваться, зачем это делает, лишь тогда, когда дело уже сделано.

— Нам нужно уничтожить кости одной личности, — шепотом с придыханием поведал я, виляя между надгробиями в поисках нужной могилы.

— А зачем? — отхлебнув из фляжки, как-то очень вяло спросил Эммет.

— Во избежание дальнейших осложнений, — глубокомысленно выдал я, найдя могилу любимого папочки Волдеморта. С третьей попытки трансформировав пару веток, застрявших в нашей одежде, в лопаты, я протянул одну подошедшему Эмму.

— А магией, что нельзя? — опираясь на лопату, как на костыль, задал он глубокомысленный вопрос.

— Можно конечно, но я не помню заклятия, а ты помнишь? — Эммет отрицательно замотал головой. С мыслью, что все нужно сделать аккуратно, мы стали разбрасывать снег. Копали мы долго, с перерывами на выпить и выругаться, но, в конце концов, все наши мучения были вознаграждены глухим стуком лопаты о крышку гроба.

— Глянь, какой качественный — дубовый, — хмыкнул Эммет, став колотить по крышке лопатой.

— Ты что ждешь, что тебе откроют? — покосившись на друга, я стал выбираться из ямы на поверхность.

— А вдруг, — беспечно пожав плечами, Эммет выкинул лопату, чуть не заехав ее черенком мне по лбу, и стал выбираться сам.

— Знаешь, я бы не слишком хотел, чтобы он открыл на твой стук, — отряхнувшись, я посмотрел на сосредоточенно задумавшегося друга.

— Надо, наверное, какую-нибудь молитву прочитать, — предложил он, наконец.

— Ты хоть одну помнишь? — дай Бог заклятие для поджога вспомнить, а он о молитвах задумывается.

— Ну, покойся с миром, — Эммет глотнул и протянул фляжку мне. Выпив, я плеснул на гроб, чтобы и Тому досталось. Как-то мне не пришло на ум, что заклятие после этого жахнет так, что огонь доберется и до нас. Спалив все за пару минут огонь стал утихать. Вялые всполохи еще лизали землю, но вскоре с тихим шипением потухли.

— Для пущего эффекта надо и пепел развеять, — кивнув собственный мыслям, Эммет направил на могилу палочку и произнес заклятие. Неимоверно сильный поток воздуха, больше смахивающий на плохое торнадо, чем на слабый потом воздуха для очистки одежды от пыли, выдул не только пепел, но и комья земли, несся все это в близлежащий лесок и дальше по миру. — Как хорошо получилось! — радостно заявил Эммет, принявшись закидывать землю в яму.

Справившись с этим бесхитростным занятием, мы потратили куда больше времени на то, чтобы создать снег, скрывший бы все это безобразие. Обратно возвращались протопанной дорогой, портал решили не создавать, решили перемещаться. Переместились в Хогсмит прямо в помойку какого-то магазинчика. Долго ржали друг над другом пока выбирались. В конечном счете, насмеявшись, решили привести себя в порядок, прежде чем топать в школу. Мой наряд оказался только слегка помятым, но абсолютно чистым, зато над очисткой Эммета пришлось потрудиться. Однако и с этим после пары глотков из чудодейственной фляжки справились.

— А вообще, что хоть у тебя во фляжке? — по прямой к воротам школы идти не получалось, поэтому путь наш был долгим и сложным.

— Самогон, — хихикнул Эммет, выстукивая палочкой по воротам какой-то ритм. Ворота открылись, немного обалдевшие от этого действа, мы попали на землю обетованную. Осталось лишь только добраться до гостиной.

Кто-то положил холодное полотенце мне на лоб, нежно проведя рукой по лицу. Интересно, где я? Как меня зовут? И кто этот человек, заботящийся обо мне? Нужно попытаться думать логически. Я, кажется, лежу на чем-то мягком и укрыт одеялом. Возникает вопрос: почему? И здесь моя логика мне отказывает.

Открыв глаза, я, начинаю часто моргать, такое чувство мне насыпали в глаза песка. Сквозь выступающие слезы, мне удается рассмотреть смутный силуэт где-то рядом с собой. Этот человек разворачивается и замечает, что я очнулся.

— Бестолковый идиот, — звучит мелодичный голос. Ухоженные пальчики принуждают меня открыть правый глаз пошире, несколько холодных капель подают в него. Тоже происходит с левым глазом; проморгавшись, я с радостью отмечаю, что глаза уже не болят, и вижу все четко. Передо мной сидит белокурая красавица, обеспокоенно меня осматривающая. Вспомнить бы еще, кто она, и кто я. И почему я позволяю ей называть себя: «бестолковым идиотом».

— Ведро здесь, — она с усмешкой указывает на предмет, стоящий рядом с кроватью и вводит мне иглу шприца в вену. Доза какого то лекарства достаточно большая, и действовать оно начинает сразу же. Согнувшись над ведром, я прощаюсь со всем содержимым своего желудка.

— Самогон, Джаспер! Ты хоть вообще думал, прежде чем его пить? Ты вообще хоть о чем-нибудь думал? — звенит ее возмущенный голос. С каждой секундой действие очищающего зелья становится все более заметным. Количество алкоголя в моем организме стремительно уменьшается. Ясность ума и память, правда, пока не возвращаются, но зовут меня, очевидно, Джаспером.

Когда блевать становится нечем, она протягивает мне стакан воды. Ополоснув рот, я устало ложусь на кровать, ожидая других экзекуций, которые не заставляют себя ждать. Она протягивает мне очередную склянку с на вид очень противной жидкостью. На вкус тоже крайне противной, зато осознание того, кто я и кто она, вернулось.