rain_dog - Летучий корабль

- Лучше бы ты волновался раньше, Гарри Джеймс Поттер, — отвечает она с вызовом, роется в сумке и извлекает на свет какие-то пергаменты. — Лучше бы ты волновался, когда затеял всю эту историю.

- Что я такого затеял, Джинн?

Раз жена не бросается мне на шею и в течение трех дней не находит времени, чтобы навестить мужа в тюрьме, а, едва придя на свидание, сразу же сует ему под нос некие бумаги… Может быть, она сможет хотя бы рассказать мне что-нибудь существенное о том, что творится вокруг. Хотя бы это…

- Ты знаешь, в чем тебя обвиняют? — она продолжает разворачивать принесенные документы, содержание которых уже практически не вызывает у меня сомнений.

- Понятия не имею.

- В государственной измене, Гарри. И тебя, и Рона.

Мне кажется, или ее голос действительно немного дрожит? Но моя Джинни — храбрая девушка, просто, похоже, на этот раз ее отвага и жизнестойкость не на моей стороне. Не повезло.

- Бред. В какой измене?

Она, скорее всего, ничего толком не знает, а мне надо будет обдумать все это потом, уже без нее. Только она должна рассказать больше.

- Гарри, я не знаю, чем ты там занимался, да и знать не хочу!

Она повышает голос, ей же нужно, чтобы ее хорошо слышал охранник. Может быть, он потом передаст это, куда следует. Еще несколько очков в плюс бедной бывшей миссис Поттер. А пока она в глубоком минусе. Из-за меня.

— Все показания свидетелей говорят не в вашу пользу. Чтобы вы там ни затеяли, знай — это мерзко! Газеты только об этом и пишут! Вы связались с этими бандитами!

Значит, есть и свидетели. Которые обвиняют нас с Роном в государственной измене. За вынос документов из Аврората. И связь с грабителями. Прекрасно! А миссис Поттер подумала пару дней и пришла сегодня ко мне с документами о разводе.

- Ты хочешь развестись со мной?

- А ты думаешь, я захочу разрушить свою жизнь, оставшись связанной с тобой после того, что сделали ты и мой брат?

- Ты веришь во все то, что кто-то говорит обо мне и Роне? Джинн, мне казалось, ты любила меня… — я даю ей последний шанс.

Смешно звучит: «Я даю ей последний шанс!». Шанс для чего? Остаться женой государственного преступника и носить ему до гроба передачи в Азкабан? Наплевать на свою так удачно начавшуюся карьеру? Ради какой-то детской любви к Поттеру? Я явно себя переоцениваю. Ей двадцать лет, она молода и прекрасна, не пройдет и года, как она вновь удачно выйдет замуж, забудет меня, как страшный сон, а потом нарожает кучу рыжих деток или заработает уйму денег, и будет водить нового супруга на обязательные тещины обеды. У нее все будет хорошо. Просто офигительно прекрасно! А мы с Роном отправимся гнить под каменные своды Азкабана, ну а Джинн через пару лет просто забудет о том, что мы жили на свете. Так будет лучше для всех. Просто забудь — и живи дальше! Жизнь прекрасна, твои рыжие волосы треплет легкий весенний ветер, играет с полами твоего пальто, ты поправляешь прическу, заглядываешь в зеркало припаркованного автомобиля, пара штрихов помады — и никаких слез!

— Ты принесла документы на развод?

Она кивает, почему-то не решаясь произнести вслух то, для чего, собственно, пришла сюда.

— Давай, я подпишу. Извини, что доставил тебе столько беспокойства.

Странно, это нелепое извинение — все, что я могу сказать после почти двух лет нашего брака. Если бы можно было сложить все хорошее, что у нас с ней было, в хрустальный шар, запечатать его и отдать ей, сказав: «Вот, возьми, пусть это будет у тебя». А у себя, где-то на дальней-дальней полочке в доме, в душе, в сердце поставить точно такой же… Но нет, все то светлое, что было у нас с ней, будет перечеркнуто сегодняшним днем. Чудес не бывает, мистер Поттер.

Когда я ставлю свою подпись под согласием на развод, я обнаруживаю, что это не единственный документ, который мне предлагается сегодня подписать.

- Что это? — спрашиваю я ее, хотя прекрасно вижу, что пергаменты, лежащие в стопке следующими, подтверждают переход права владения домом на Гриммо и моим счетом в Гринготтс к моей бывшей супруге.

- Гарри, — она придвигается ко мне поближе, — разве ты сам не понимаешь? То, в чем вас обоих обвиняют… Государственная измена, пособничество бандитам… Они конфискуют все имущество, как на процессах над Упивающимися. Ты хочешь, чтоб это досталось совершенно чужим людям? Тебе все равно, в чьих руках окажется наш с тобой дом?

- И деньги моих родителей, — заканчиваю я за нее. — Мне все равно. Если у твоего отца хорошие связи в Министерстве, пусть похлопочет. А нашего с тобой дома просто больше не существует.

- Ах, вот как.

Она забирает у меня документы и встает.

- Я думала, что хотя бы в память о том, что было у нас, ты…

- Знаешь, Джинн, — говорю я и тоже поднимаюсь, — я думал, что в память о том, что было у нас, ты не предашь меня через три дня после моего ареста по ложному доносу. А раз так, мы можем считать, что у нас просто ничего и не было. Прощай.

Я поворачиваюсь к охраннику, показывая, что разговор окончен. И пока он ведет меня обратно по коридору в мою камеру, я почему-то размышляю не о том, почему она так легко предала меня, а о том, почему я сказал ей «нет». Какая мне, в сущности, разница, если меня засадят в Азкабан по такому обвинению? В моем доме в любом случае будут хозяйничать чужие люди, на деньги моих родителей кто-нибудь построит себе небольшой летний особняк — на замок там точно не хватит. Почему бы не Уизли? Не знаю, я просто не хочу, чтоб Джинни, так холодно и расчетливо бросившая меня сегодня, входила в дом моего крестного, возможно, даже поселилась там с новой семьей. Я ревную? Не хочу, чтоб на моей кухне толклась Молли Уизли, а в гостиной, развалившись в кресле, читал газету мой бывший тесть. Ведь они тоже не пришли проведать ни Рона, ни меня. И не может быть такого, чтобы Джинни решилась на развод, не посоветовавшись с ними… Когда я женился на ней, я думал, у меня есть семья. Значит, и в этом я ошибался.

Я иду по коридору к своей камере и вижу себя точкой, перемещающейся в идеальном пространстве — у меня нет ничего ни позади, ни впереди. Вакуум. Моя пустота. В тот день она впервые является мне, еще не так четко, как это будет позже — я еще не различаю деталей.

Теперь мне, пожалуй, есть, о чем поразмыслить на досуге. Я горько улыбаюсь — у меня впервые за эти годы появилось время задуматься о том, что же происходит вокруг. Нет, пока еще не о жизни в глобальном плане, для этого я в тот момент слишком молод, но хотя бы о том, что мы с Роном пытались сделать, как глупо мы это делали, и что из этого, в итоге, вышло. То, что меня так легко бросила жена, я просто принимаю как данность. Бросила — и все. Ей не нужна такая обуза, как сидящий в Азкабане муж. Она выходила замуж за героя, а я думал, что просто за меня. Бедный глупый Гарри… И вот героя не стало, он как-то в одночасье превратился в государственного преступника, с которым дальше идти по жизни не то, что неудобно, просто невозможно. Мистер Уизли работает в Министерстве, а его сын и зять — бандиты и изменники. Джинни потеряет всю свою клиентуру, которую нарабатывала с таким упорством. Кому нужна миссис Поттер? Никому. Так что я все понимаю. Только вот простить отчего-то не могу. Не получается у меня. Поэтому тему разбитой любви закрываю без соплей и дальнейших раздумий. Я был женат. Ну и как? Мне не понравилось. И здесь я предлагаю поставить точку. Хотя… хотя теперь я понимаю, это просто не была та любовь, за которую можно умереть. Вот я и не умер.