Андрей Фролов - Пути Держателей

— Пошел вон.

— Малыш, ты же знаешь, я еще никогда не упускал добычу.

— Это будет первый…

— Эй, Киоши, я и не думал, что ты позволишь какой-то бабе охранять себя…

— О, ты начинаешь мне надоедать, — демоница шагнула вперед, походя отшвырнув молодого тоэха, дернувшегося было к Охотнику, себе за спину.

— Овилла, да брось ты, что нам делить? Найдешь себе другого любовника…

Шрам и Линда начали двигаться одновременно, и Киоши с мрачным удовлетворением ощутил, как отступает вдруг страх, перевоплощаясь в обжигающий кипяток ярости.

Охотник резко сместился в сторону, на ходу срывая еще несколько Нитей. Черный клинок, вращаясь, прогудел мимо, разрубая пустоту, а Линда мягко приземлилась в стороне, скрещивая перед лицом руки и собирая новый щит.

Младший Тоэши-Набо что-то спросил. Громко, но неразборчиво, хотя и привлек к себе внимание.

— Что ты мямлишь, пожиратель паутины!? — Линда резко повернулась, завершая заклинание, и высокие холмы ее грудей тяжело качнулись.

Охотник и Киоши замерли друг напротив друга, не торопясь начинать бой. Но суэджигари, казалось, вновь забыли об их существовании. Встав боком ко всем трем тоэхам, они спокойно разговаривали между собой.

— Прямо сейчас? Откуда? — Шрам отступил, вместо ответа протянув руку в сторону склона.

— По той тропе… — и вновь жест седовласого демона словно срежиссировал остальными, заставив оглянуться.

Сверкнула новая молния, окрасив мир в молочно-белый и превратив тени в бездонные ямы. Завеса дождя у тропы треснула и расступилась, выпуская на скальную террасу фигуру человека. С его одежд ручьями стекала вода, слипшиеся волосы были взъерошены, и он неловко опирался на каменную стену, вдоль которой шел. Шагнув на сухую площадку, прикрытую магическим куполом, он словно очнулся, сбитый с толку отсутствием звуков бури.

Мутный взгляд пробежался по всем, находящимся на балконе, и замешательство стремительно прошло. Он заметил Киоши, а обрубок левой руки поднялся в его сторону.

— Мацусиро, ты не уйдешь… Сдайся, и будешь осужден по справедливому закону…

Борис так и не сбросил свою человеческую форму, от которой уже не веяло легкостью и самоуверенностью. Сейчас Борис выглядел подавленно, жалко, разбито. Шатаясь и чуть не падая, мидзури вышел почти на середину балкона, останавливаясь недалеко от второго Портала. Было очевидно, что схватка в храме и отчаянное преследование отняли у Конты слишком много сил. Возможно, почти все.

Суэджигари, как ни в чем не бывало, вернулись к прежнему разговору, а Киоши лихорадочно переводил взгляд с Бориса на Охотника. Затравленный взгляд. Взгляд зверя, в душе которого вот-вот сломается последний рубеж, после чего тот бросится в глотку своим загонщикам, не обращая внимания на раны и утекающую жизнь. Ситуация продолжала катиться по наклонной, и юноша даже представить себе не мог, что произойдет, когда она достигнет дна.

Даже Охотник, казалось, теперь пребывал в некотором недоумении, только сейчас оценив компанию, собравшуюся на склонах Буредды, и пока больше не пытался атаковать.

— Так кто будет говорить? — Шрам небрежно повел подбородком в сторону Конты.

— Ты?..

— Знаешь, я уже делал это. Кроме того, хочу послушать… Хочу сравнить…

— Хорошо…

Тоэши-Набо сделал к Борису несколько широких шагов, словно выходил на невидимую сцену. Его выбившаяся из-под завязки грива свободно развевалась на ветру, создавая вокруг головы демона седой ореол.

— Дорогой Борис. Сегодня многое произошло. Эта омерзительная погода утомительно влияет на самочувствие и настроение. Не ошибусь, если замечу, что устали и остальные. Потому буду краток: в первый и последний раз предупреждаю — уходи, и останешься жив, хоть и промокнешь снова. Не пытайся ничего говорить, просто развернись и уйди…

Линда бесшумно приблизилась, ужасающе больно стиснув в пальцах правый локоть Киоши. Не сводя с противников прищуренных глаз, она принялась подталкивать юношу к своему Порталу. Хвост по-прежнему раздраженно отхлестывал по ее бедрам, зрачки светились, будто раскаленные угли. Тоэх едва не вскрикнул, но подчинился, готовый в любой момент стряхнуть девчонку и снова броситься в бой.

— Кто ты таков, чтобы вставать на пути нагира?! — Борис покачивался, но теперь в его голосе гремели возрожденные величие и гордость. — Это я, именно я даю тебе, незнакомец, последний шанс забрать свои слова и исчезнуть. Немедленно!

Он распрямил плечи, стряхивая вдесятеро отяжелевший от дождевой воды плащ.

Тоэши-Набо в ответ лишь разочаровано покачал головой, словно силился, но не мог понять, отчего Конта ведет себя столь неразумно. Борис шагнул в его сторону, запуская правую руку за отворот куртки:

— Лишь сумасшедшие и приговоренные к смерти могут повернуться против меня в этом мире, ибо я говорю словом Стервятника!

На тонкой цепочке раскачивался тяжелый бронзовый амулет, испещренный рунами. Словно в подтверждение слов Бориса, над головой опять полыхнула молния, позволив в деталях рассмотреть диск жетона.

Тоэши-Набо отступил на шаг, съеживаясь, а затем внезапно распрямился, раскидывая в стороны руки. Киоши потряс головой, вдруг осознав, что прямо на его глазах суэджигари становится вдвое выше ростом, как тот могучим плотоядным деревом вырастает над тоэхами и мидзури, раскидывая ветви. Молния, значительно более яркая, разлапистая и продолжительная, чем ее предшественница, очертила тень демона. Глубокая, иссиня-черная, она метнулась через всю террасу, а длинные костлявые пальцы потянулись к ногам Конты.

Круглый бронзовый амулет, свисающий из правой руки Бориса, потускнел, покрывшись тончайшим налетом пепла.

— А я и есть Стервятник!

Старший Тоэши-Набо, внимательно наблюдающий за оторопевшим посланником Кого, удовлетворенно кивнул:

— Слово в слово…

Конта окаменел, не в силах пошевелиться.

Шрам улыбнулся, оборачиваясь к тоэхам, но вдруг лицо его исказилось в гримасе непередаваемой боли — в этот момент Линда буквально швырнула Киоши в клубящееся кружево Портала. В глазах суэджигари застыла неподдельная обида, рот исторг жуткий, с трудом переносимый вой.

Охотник вскинул Красно-Черное заклинание, целясь в суккуба из мерцающего арбалета, но опоздал буквально на мгновение.

Всем телом вздрогнув от демонического воя, Борис отшвырнул задымившийся медальон, бесстрашно ринувшись в атаку, но колдовская сеть младшего из близнецов перекрыла ему путь.

Шрам что-то закричал, проклиная Держателей и все четыре луча, лицо его стало похоже на восковую, оплывающую от жара маску. Он отказывался верить. Он до последнего отказывался верить. Он не мог понять своего просчета, и потому отказывался верить… Но на какой-то краткий миг вдруг показалось, что искаженное лицо его — действительно не более чем маска, а в бесцветных, мертвых глазах суэджигари искрится триумф.