Святослав Логинов - Гибель замка Рэндол

- Вынужден вас огорчить, - ответил Рэндол, поклонившись. - Я решил отпустить господина Эхоу, не повесив.

- Но как же?.. - вскинулся Максон.

- Мне кажется, - мягко сказал Райнихт, - лорд Рэндол выбрал наказание, которое страшнее смерти. Покуда наш бывший товарищ горюет о том, чего он не приобрел. Но скоро он поймет, что потерял, и это будет истинный ужас.

Максон пожевал сухими губами.

- Пожалуй, вы правы, друг мой. Вешать его было бы глупо. Но… нельзя же отпустить его просто так…

- А вот здесь я с вами полностью согласен. Нас тут двое, мы оба полномочные представители конклава. За чем дело?

- Дело в том, что лоб негодяя уже помечен. И там совсем другие литеры, чем требует традиция.

Райнихт подошел, глянул в лицо Эхоу. Лоб бывшего чародея вспух и покраснел, но выжженное слово «Вор» читалось совершенно четко.

- И что? - спросил Райнихт, брезгливо отвернувшись. - Да, буквы другие, но смысл? Что касается традиций, до сих пор еще никто не клеймил разжалованного волшебника. Они всегда погибали. Мы с вами создадим интересный прецедент.

- В самом деле! - вскричал Максон. - Как я не подумал?

- Начинаем, мэтр Максон.

- Полагаю, его следует все-таки отпустить, - вмешался Рэндол. - Он уже наказан и, главное, никому больше не сможет причинить зла.

- Мы его отпустим, - успокаивающе произнес Райнихт. - Наше колдовство вреда здоровью не причинит. Но закон должен быть исполнен.

- Называвший себя магом, яви свое искусство! - торжествующе возопил Максон. Затем он повернулся к Райнихту и произнес буднично: - Я не наблюдаю в нем никакой силы.

- Я был, был великим магом! - взвыл Эхоу. - Это вы, негодяи, подло отняли мою силу! Вы не смеете делать этого!

- Я тоже не могу обнаружить ни малейших проявлений силы, - не обращая внимания на крик, произнес Райнихт. - Перед нами явный самозванец. Приступайте, коллега. Это ваше право.

Максон вздел руку со скрюченными пальцами. Казалось, сейчас он вцепится в глаза Эхоу, но и без того связанный, тот визжал и бился сильней, чем в ту минуту, когда его жгло железо.

Не коснувшись лба, Максон опустил руку. Слово «Вор» на лбу Эхоу вспыхнуло ярким, негасимым светом.

- Теперь можно развязывать, - кивнул Райнихт. Почувствовав свободу, Эхоу вскочил и бросился бежать. Том Брэд-

ли засвистел вслед.

- Замечательно! - объявил Максон, потирая ладони. - Мне кажется, следует отметить столь удачное завершение дела.

Меньше всего Рэндолу хотелось что-либо отмечать с этим человеком, а вернее, магом. По счастью, Райнихт выручил его.

- Согласен, друг мой, - сказал он. - Вы пока ступайте, распорядитесь насчет праздника, а я доделаю кое-какие мелочи и подойду.

Максон расплылся в улыбке, послал присутствующим воздушный поцелуй и исчез.

- Я правильно сделал, забыв пригласить вас на пирушку к Максону? - спросил Райнихт. - Мне кажется, вы не слишком рвались туда. К тому же ваша жена скорее сгорит в башне, чем выйдет, пока мы здесь.

- Спасибо, - сказал Рэндол. - Вы очень добры.

- Я не добр, - поправил Райнихт. - Я всего лишь справедлив. Мне показалось справедливым, чтобы вашей жене вернулся разум, - она здорова. Мне показалось справедливым, чтобы гадина Максон мог поквитаться с обидчиком; Максон сполна насладился местью. А доброта здесь ни при чем, это понятие бытует только среди людей. Мне нет дела, что, по мнению окрестных поселян, ваша супруга добра, а Максон - зол. Пусть с этими вопросами разбираются любители копаться в этических проблемах. Я всего лишь блюду закон справедливости, да и то лишь в те минуты, когда мне приходится колдовать. Может быть, я не прав?

- Пожалуй, вы правы, - Рэндол глянул в лицо волшебника и добавил: - Сейчас у меня будет слишком много дел, но как только жизнь хоть чуточку наладится, я буду рад видеть вас у себя. Просто так, безо всякого колдовства; я очень устал от чар. Посидеть, поговорить о жизни. Я не философ и плохо разбираюсь в этических сущностях, но что такое добро, я постараюсь объяснить.

- Договорились, - Райнихт кивнул, приложил два пальца к шляпе, повернулся и пошел в ночь, из круга, освещенного заревом пожара.

Теперь поблизости от гибнущего замка не оставалось ни одного волшебника, и в самой его гибели тоже не было ничего чудесного. Огонь подошел уже близко к старой башне. Босуэл вывел наружу Беатрис и мальчишек. Хотел было идти вытаскивать вещи, но Рэндол остановил его.

- Пусть. Там не осталось ничего нужного.

Пламя взлетело по плетям старого плюща, заглянуло в бойницы третьего и четвертого этажей, пробежалось по пыли и мелкому сору, охватило пересохшее дерево перекрытий, и башня запылала разом, словно бочка с перегретой смолой. Из темноты потянуло ветром, и весь остальной пожар ненадолго оживился, дожигая то, что еще могло гореть.

Беатрис подошла к мужу, укрылась за его спиной, положила ладони на плечи. Мальчишки, взявшись за руки, стояли рядом.

- Они ушли? - она не уточнила, «кто» ушел, но Рэндол понял и ответил не переспрашивая:

- Да, конечно.

- Это хорошо. Теперь все наладится. Смотри, как горит… ведь это вся наша прошлая жизнь… (с долгим треском рухнула крыша правого крыла) - там был зал для балов, а теперь ассамблеи будет проводить кто-то другой. А тут… (новый столб искр) - наша спальня. Надо же, все сгорело, а мне ничуть не горько.

- Пусть горит, - согласился Рэндол. - Пускай сгорает все. Самое дорогое я сумел вытащить.