Степан Мазур - Изнанка Мира

Фагор занёс меч над головой, изготовившись разрубить обессилевшего оборотня пополам.

— Ты переходишь границу, — показался в дверном проёме демон. — Ты не в праве его трогать!

Фагор хмыкнул и от души пнул на половину трансформировавшегося оборотня в челюсть. Кан отлетел в сторону сада, переломав куст смородины, затих. Инесса закричала, но когда попыталась выйти за круг, демон пихнул обратно, обронив:

— Стой там. Инквизитор спятил. Обоих вас прикончит.

Улыбка Фагора растянулась, усмехнулся:

— Мне не нужна эта шваль, я ждал твоего брата. Но и ты сойдёшь. Иди сюда!

Фагор скинул пальто и поднял второй малый клинок. Оружие, как и цепочка с крестом, засветилось бледно-синим.

Саркон скинул плащ и неспешно натянул чёрные перчатки. Пальцы загорелись огнём, пламя поползло по ладоням, кистям, объяло руки. Пылая факелом в ночи демон приготовился к бою.

— К вашим услугам, инквизитор. Мне повернуться спиной, чтобы вам было удобнее повергнуть меня?

— Можешь ещё и наклониться, — хмыкнул Фагор.

— Вот уж нет. Как-нибудь без этого обойдёмся, — ответил демон.

Оба сблизились на шаг и сорвались в движение. Синие и огненные всполохи поплыли вслед за хозяевами.

Словно яркий взрыв ослепил Инессу. Вспышка застыла перед глазами ярким бликом. Не видно ничего. Только опустившаяся тишина со всех сторон.

Когда глаза привыкли к темноте, ведьма не увидела ни демона, ни инквизитора. От Кана тоже осталась лишь свежая кровь на поломанных кустах.

Все трое исчезли.

Грустно, по-волчьи, завыли выползшие из конуры собаки.

То ли несвойственный собакам Кана вой, то ли осенний холод, но тело Инессы одело мурашками, сковало холодом. Голова закружилась и ведьма упала на колени, отдаваясь боли и слезам.

Странная ночь продолжалась, медленно воскрешая в памяти все проколы перед балансом…

— А всё из-за чего? Из-за неё? — прошептала ведьма, припоминая случай прошлым летом. — Или я отвечаю за наследие бабки? Так я не соглашалась с наследием! Я НЕ ПРИНИМАЮ ЕГО!!! — в истерике закричала она.

Ветви черёмухи бились в закрытое окно, напоминая, что за окном свежий воздух и яркое Солнце. А здесь, по другую сторону стекла, тяжёлый взгляд из-под седых бровей крепко-накрепко держал Юлию в руках ведьмы.

Пронзительные глаза сверлили насквозь. Клиентка не смела даже моргнуть. Мысли, и те словно оцепенели, оставив в пустоте. Она ощущала себя расслабленной, словно хлебнула хорошего вина, но странное чувство внутри никак не желало покидать. Оно шептало: «Уходи, Юля. Не надо!» Но девушка старалась загнать чувство поглубже, спрятать. Она приехала за сотни километров не за тем, чтобы отступить. Отличавшаяся решительностью с раннего детства, Юлия сделала выбор и не собиралась идти на попятную.

Женщина напротив клиентки чмокала губами, ни на миг не отводя тяжёлого взгляда. Хмурилась. Лицо морщилось, нижнюю губу безжалостно жёвали. Ведьма в раздумьях последний раз вопросила бесцветным голосом:

— Уверена, милочка?

Юлия не смогла сказать ни слова, в ответ только кивнула. Горло пересохло. Едва не закашлялась. Заставила себя собраться с мыслями и кивнула более степенно, уверенно, словно со знанием дела. Надо было хоть как-то показать своё согласие, а то колдунья укажет на дверь и сказать будет нечего. Придётся уйти с пустыми руками, оставив мужа сопернице без боя.

— Он вернётся не по доброй воле. А от неволи, как известно, добра не жди. Беду накликаешь. Человек, когда несвободен, на любое способен, — Ведьма приблизилась, прошептав на самое ухо: — Зверем становится…

Юля сглотнула. Но горло настолько пересохло, что это простое действо принесло боль.

— Ещё раз спрашиваю, ты уверена? — переспросила строгая женщина. Показался нижний клык. При разговоре он не был заметен, но сейчас Юля едва не вздрогнула. Ругая саму себя, сорвалась:

— Плевать! Лишь бы Алик ко мне вернулся, а так все острые углы сглажу. Жизнь наладится, заживём как люди… Только не ей! Она его не достойна!

— Дело твоё… — протянула колдунья и тихонько добавила: — Всё лёгкой жизни ищите? Да не бывает в жизни пряников, коли сама не испечёшь.

Колдунья отвела тяжёлый взгляд, медленно встала из-за стола и ушла в другую комнату. Оттуда послышалась возня, шум посуды. Запахло кислым. Даже немного закружилась голова. Но Юлия лишь облегчённо вздохнула. Хоть какой-то перерыв. А то прямо бежать хочется. Бежать без оглядки из этого жуткого домика на окраине села. И зачем сюда из райцентра приехала? Там, что ли, бабок-шептуний нет? В газетных объявлениях их пруд пруди. Выбирай, какая поближе. Так нет же, потянуло подальше. Чем дальше, тем вроде бы лучше.

— Ну вот, милочка, — колдунья выросла перед глазами и протянула маленький пузырёк. — Хочешь, подсыпь в еду, когда к сыну в гости придёт, а хочешь — на фотографию посыпь. Только, чур, чтобы фотография одиночная была. А то, не дай бог… И смотри, чем больше сыпешь, тем сильнее приворот. Не переборщи, а то беда будет.

Юлия схватила пузырёк, как манну небесную. Не считая, протянула пачку денег. Зарабатывала она хорошо. Это был словно противовес в жизни. В личной жизни не везло, а вот на работе как по маслу. Шеф ценил работу специалиста, и размер оклада год от года неуклонно рос.

Но разве это имеет значение, когда рушится крепкий семейный тыл?

Подскочив, Юля поблагодарила старушку и поспешила к дверям. Скорее! Скорее покинуть это место. Лишь бы больше не отвечать на вопросы колдуньи и не видеть её глаз. Они зрят насквозь и хотят отговорить от задуманного.

— Так ведь грех на душу берёшь, — догнали её слова ведьмы уже на пороге, но Юлия лишь ускорила шаг, практически убегая от старого, ветхого дома.

Центральная улица… дорога, вдоль которой выросла и сама деревня… рейсовый автобус и путь домой.

Всё как в тумане.

Время летит незаметно.

Пара часов тряски и родная остановка.

Домой прилетела как на крыльях. Не разуваясь, прошла в спальню, достала из-под кровати — их с Аликом когда-то общей кровати! Когда жили одной, дружной семьёй! — старый альбом. Там на заплаканных снимках на неё глядит он. Любящий и свой. Родной и любимый. Ещё до развода. До того, как жизнь надломилась.

— Алик, ты будешь моим. Моим навсегда! — пробормотала она, как заклятье.

Юлия не стала дожидаться, когда бывший муж придёт в гости к сыну. Это же целых три дня до выходных. Её настолько не хватит. От жгучей любви и пылающей ревности с ума сойдёт.

Из альбома на свет появилась качественная цветная фотография, где возлюбленный стоял на фоне морского заката. Один, как и просила колдунья.

— Зачем же ты ушёл, Алик?

Плача, ногтём поддёрнула крышечку бутылька. Он был вроде тех, в которых продают валерьянку. Крышечка, не ломая ногтей, откупорилась легко, улетев прочь под кровать. Тянуться за ней не стала, торопливые пальцы уже сыпали чёрный порошок на фотографию. Всё без остатка. Чтобы раз и навсегда, чтобы без обманов, чтобы надёжно…