Степан Мазур - Изнанка Мира

— Господи, за что? Ну, за что? — пробормотали дрожащие синие губы в полутьму.

На плечо легла холодная рука.

Вкупе с яркой вспышкой молнии это оказалось последней каплей. Лизина психика не выдержала, девушка отключилась.

— Не кори Господа, коли сама не без греха, — послышалось над телом. — Пойдём лучше к нам.

Молния прорезала небо и вонзилась в церковный крест. Тот вспыхнул как спичка и в мгновение ока сгорел дотла, а огонь быстро перетек на саму церковь.

Язычки проворно отвоевывали древесину у дождевой сырости. Доски трещали, шипели, но горели исправно. Церквушка, как политая бензином, вспыхнула и запылала ярким факелом среди дневной мглы проклятой деревни без названия. Деревни!

Хриплый гогот могильщика в чёрной рясе покатился на пару с громом по погосту, распугивая всё живое на много километров вокруг.

Если в этой деревне вообще осталось что-то живое…

Старая ведьма, ждавшая неподалеку, зашлась сухим смехом. Было от чего. Ведь последняя из рода найдёт упокоение на сельском погосте. На этом проклятье рода и завершит долгий путь. Осквернённая нечистой силой деревня выпьет кровь последней жертвы. Все души будут собраны, хозяин подземный останется доволен и снимет проклятье.

Могильщик подхватил безвольное тело, сноровисто перебросил через плечо. Размеренным шагом потащил вдоль могил к краю погоста… К свежей выкопанной яме.

Струи дождя стекали по рясе. Свет молнии высветил татуировку перевёрнутой звезды на запястье под задравшимся рукавом. Ветром сорвало капюшон. Лысый, обтянутый кожей череп со шрамом от левого уха до затылка блеснул в белоснежной вспышке.

Могильщик донёс новую жертву до края могилки. Возле неё уже ждала седая старуха в чёрном платке. Она морщилась в некоем подобии улыбки, демонстрируя редкие гнилые пеньки зубов.

— Бросай! В самую серёдку! — засуетилась ведьма, едва не подпрыгивая от нетерпения. — Не медли!

Могильщик сдёрнул девушку с плеча и бесцеремонно бросил в чёрный зев глубиной около полутора метров. Послышался чавкающий звук падения, собравшаяся лужа на дне ямы разбилась брызгами. Лиза от удара о землю тут же очнулась, захлопала глазами, ничего не понимая.

Зрачки девушки от ужаса расширились, когда в свете молнии узрела над собой два тёмных силуэта. Сибирякова заверещала, что есть сил. Старуха лишь сухо засмеялась, а могильщик молча блеснул во тьме кошачьими глазами, не прекращая орудовать лопатой.

Лиза вскочила и впилась ногтями в рыхлую землю. Попыталась подтянуться, ноги и руки впились в края могилы. Сердце билось с предельной скоростью. По телу волной катился непередаваемый ужас, она кричала, потом сорвалась на визг, который пролетел над погостом, растворяясь в грохоте грома.

— Не медли! Убей её! — надрывно завизжала старуха.

Могильщик тут же спрыгнул вниз и опустил лопату на голову жертве, расшибая затылок в кровь. По длинным волосам заструились чёрные в полумраке, горячие струи. Девушка последний раз всхлипнула, в голове проскочила мысль, что обречена. Помощи ждать неоткуда!

— Да будьте вы все прокляты! — прохрипела Лиза последние в жизни слова, прежде чем острое ребро лопаты раскроило череп.

Могильщик стряхнул с лица отлетевшие капли крови и ухмыльнулся бабке белыми и острыми, как у акулы, зубами. Затем подскочил к краю могилы и проворно выбрался, не забыв и окровавленную лопату.

Старуха тут же отвесила могильщику подзатыльник, сплюнула да в сердцах бросила:

— Вот не везёт, так не везёт. Ещё одну последнюю жертву придётся искать. Всё клянут и клянут! Так никогда и не кончится. Быстрей, быстрей надо было! Раззява!

Могильщик тяжёлым взором оглядел бескрайнее кладбище, выдохнул сквозь плотно сжатые зубы:

— До твоего дома ни разу не доходили.

— Ты бы хоть раз по речке привел, может, и дошли бы, а то сразу на погост. Лентяй…

— Работа у нас такая, старая… Неси карандаши. Буду новую карту рисовать.

Могильщик под хриплую ругань старухи без устали заработал лопатой, забрасывая бездыханное тело на дне ямы комьями земли. Над головой последний раз сверкнула молния, и грохот грома прокатился как набат. Из облаков вынырнула спокойная Луна, сменяя тревожные сумерки над деревней долгой ночью.

Деревня снова начинала нескончаемый поиск жертвы. И старая ведьма всерьёз задумалась, что никогда ей не разорвать порочный круг самой. Так не оставить ли наследие дочери?

Шеф сидел на мягком стуле в персональном кабинете напротив входа, взглядом блуждая по потолку. Строгий костюм, галстук, дорогие туфли. Одет по-деловому. Застёгнута даже последняя пуговица, лишь беспроводные наушники на ушах совсем не для телефона. И слышался не голос партнёров по бизнесу, но тяжёлый рок. Что-то иностранное. Жека не слишком разбирался, предпочитая более спокойную музыку.

Босс чуть повернулся, на несколько секунд остановившись взглядом на подчиненном — волосы взлохмачены, небрит, но смотрится свежо, улыбка до ушей, глаза светятся. Сделав для себя несколько выводов, начальник хмыкнул и, убрав один наушник, рявкнул:

— А, Мирянов? Катись туда, откуда пришёл! Ты уволен!

Евгений ожидал выговора, тройной нагрузки, понижения зарплаты… но чтобы сразу увольнять? За что, за три взятых отгула впервые за долгие годы каторжной работы? Перебор!

Жека, вместо того, чтобы склонивши голову, тихо выйти вон, как делал всегда после нелёгкой беседы с шефом, прошёл к столу и плюхнулся на стул. Обычный жёсткий стул без колёсиков, такой, чтобы каждый сидящий в нём ощущал неудобство и превосходство начальства. Вдобавок стул шефа был выше, и тот возвышался на полголовы, сам будучи по жизни человеком небольшого роста.

Жека требовательно забарабанил пальцами по столу. Шеф нехотя стянул второй наушник, набрал в грудь побольше воздуха, но, встретив решимость в лице моментального ставшего бывшим сотрудника, сразу орать не стал, а прошипел сквозь зубы:

— Ну, чего тебе, Мирянов?

— Евгений Мирянов, — почему-то поправил Жека. Надоела постоянная фамильярность начальника. Ещё хмурая погода давила на голову и приключения последних ночей говорили, что в жизни пора что-то менять. Кардинально.

Почему Сергей не позволил себе этих изменений? Почему умер из-за этой суки в кресле?! Он же сидит здесь в тёплом, хорошо освещённом кабинете. Спокоен и сдержан. Смотрит сквозь стеклянную стену на город свысока и понятия не имеет, что за пазухой у Жеки меч ангела, а по городу гуляют такие существа, которых и людьми-то назвать сложно. Совсем не всевидящий! Не всемогущий! Напыщенное ничтожество с раздутым самомнением, ничего не знающее о мире за пределами кабинета, за пределами компании.