Кассандра Клэр - Сумеречные охотники. Город праха

Вампир усмехнулся:

— Надо же, теперь дорога в Институт закрыта для нас обоих.

— А что, вы, кровососы, до сих пор числитесь в розыске?

Рафаэль сплюнул:

— Нас обвиняют в убийствах, которых мы не совершали. Оборотня, фейри и даже мага! Я же сказал им, что мы не пьем кровь магов — она горькая и очень плохо сказывается на самочувствии.

— Ты объяснил это Маризе?

— Ну да, как же! — Глаза вампира сверкнули. — Я бы не смог поговорить с ней, даже если бы захотел. Сейчас все решения принимает Инквизитор, все вопросы и требования проходят через нее. Очень плохая ситуация, друг, очень плохая.

— Кому ты рассказываешь! — вздохнул Джейс. — И я тебе не друг. Я согласился не ставить Конклав в известность о том, что вы сделали с Саймоном, лишь потому, что мне пригодится твоя помощь, а вовсе не потому, что ты мне нравишься.

Рафаэль широко улыбнулся, сверкнув в темноте белыми зубами.

— Я тебе нравлюсь, — сообщил он утвердительно и добавил, склонив голову набок: — Странно… Я думал, что немилость Конклава собьет с тебя спесь. Но утрата статуса любимчика ничуть на тебе не сказалась.

— Стабильность — признак мастерства, — ответил Джейс. — Так ты собираешься отдавать мне мотоцикл? До рассвета всего несколько часов.

Рафаэль грациозно соскользнул с седла; на шее у него сверкнула золотая цепь.

— Насколько я понимаю, до дома ты меня не подбросишь?

— Нет, — ответил Джейс. — Но ты можешь поспать в подвале, если боишься не успеть до света.

Рафаэль хмыкнул. От Джейса он отличался меньшим ростом и миниатюрным сложением, но достаточно было взглянуть вампиру в глаза, чтобы понять, что он намного старше.

— Так мы в расчете за Саймона, нефилим?

Джейс завел мотоцикл и развернул его к реке:

— Едва ли мы когда-то будем в расчете, кровосос. Но будем считать, что начало положено.

С реки дул пронизывающий ветер, и Джейс сразу замерз. Холод проникал под тонкую куртку и джинсы тысячей ледяных иголок. Хорошо хоть руки были защищены кожаными перчатками.

В лунном свете мир утратил все краски. Река стала цвета стали, небо — сизым, как голубиное крыло, а горизонт темнел, как проведенная черной тушью линия. Над Вильямсбургским и Манхэттенским мостами мерцали огоньки; в воздухе пахло снегом, хотя до зимы оставалось еще несколько месяцев.

В прошлый раз за спиной у Джейса сидела Клэри и обнимала его, вцепившись в куртку маленькими пальцами. Тогда он не чувствовал холода…

Заложив крутой вираж, Джейс помчался над водой, глядя на собственную тень на поверхности. Выровняв курс, он наконец увидел то, что искал, — черный корабль без единого опознавательного знака и без единого фонаря. Его нос рассекал воду, как узкое лезвие. Корабль напоминал акулу — изящную, быструю, смертельно опасную.

Джейс сбавил скорость и стал осторожно снижаться — легко и бесшумно, как осенний лист на ветру. Он не чувствовал, что падает; напротив, казалось, что корабль сам приближается к нему, поднимаясь на волне. Колеса коснулись палубы, и мотоцикл остановился. Глушить мотор не пришлось — его рев перешел в мягкий рокот и наконец совсем затих, как только Джейс соскочил с седла. При этом вид у мотоцикла был такой же недовольный, как у собаки, хозяин которой ушел, приказав ей ожидать. Джейс улыбнулся:

— Я за тобой вернусь. Только прогуляюсь по кораблю.

Простор для прогулок открывался довольно внушительный. Джейс стоял на левой стороне широкой палубы. Все вокруг покрывала черная краска — доски палубы, металлические перила, даже стекла иллюминаторов. Корабль оказался неожиданно большим — длиной с футбольное поле, а может, и больше. Джейсу еще не случалось видеть ничего подобного. Слишком большой для яхты, слишком маленький для военного корабля, да еще и абсолютно черный от носа до кормы. Интересно, где отец его достал…

Оставив мотоцикл на месте, Джейс не спеша стал обходить палубу. Облака разошлись, и теперь на небе сияли необыкновенно яркие звезды. Оба берега реки переливались городскими огнями, и Джейс шел словно по узкому коридору, освещенному с двух сторон. Каждый шаг гулко отдавался в тишине. Вдруг пришла мысль, что Валентина тут может не оказаться. Корабль выглядел совершенно заброшенным.

Река шрамом пролегала между Манхэттеном и Лонг-Айлендом. По ней бежали частые волны с серебряными бурунчиками, и дул сильный ветер — такой, который бывает только над водой. Джейс раскинул руки, и ветер тут же расправил куртку за его спиной, швырнул волосы в лицо и до слез обжег глаза.

Их особняк в Идрисе стоял у самого озера. Отец научил мальчика ходить под парусом, научил языку воды и ветра, показал, как держаться на воде и использовать воздушные потоки. Он говорил, что ходить под парусом должен уметь каждый человек. Отец вообще очень редко говорил «каждый человек», а не «каждый Сумеречный охотник», — и сказал тогда так, желая напомнить: кем бы ты ни был, ты принадлежишь к человеческой расе.

Смаргивая выступившие от ветра слезы, Джейс отвернулся от корабельного носа и увидел между двумя черными илюминаторами дверь. Он быстрым шагом подошел к ней и подергал ручку. Заперто. Достав стило, он бегло начертал на металле несколько открывающих рун, и с возмущенным визгом петель дверь распахнулась, подняв облако ржавой пыли. Джейс пригнул голову, чтобы не удариться о низкую притолоку, вошел внутрь и попал в полутемный колодец под железной лестницей. Пахнуло ржавчиной и запустением. Дверь за спиной захлопнулась с оглушительным металлическим звоном, и все погрузилось во тьму.

Джейс выругался и полез в карман за ведьминым огнем. Замерзшие пальцы в перчатках не хотели слушаться. Ему показалось, что внутри корабля еще холоднее, чем на палубе. Воздух обжигал, как лед. Джейс наконец нащупал рунный камень и вытащил его из кармана. Руки дрожали, причем не только от озноба. Джейса переполнял необъяснимый страх, от которого натянулся каждый нерв, а волосы на шее встали дыбом.

Ведьмин огонь вспыхнул в воздетой руке, и от его яркого света глаза начали слезиться еще сильней. Сквозь радужную пелену Джейс увидел перед собой хрупкую девушку, прижимающую руки к груди. Ее рыжие волосы были как пятно яркой краски на черном металле.

Рука с ведьминым огнем затряслась так сильно, что лучи света заплясали по лестничному колодцу, как стая перепуганных светлячков.

— Клэри?

Она обратила к Джейсу белое как мел лицо с дрожащими губами, и вопрос замер у него на языке. Что она здесь делает? Как оказалась на корабле? С Клэри что-то не так!.. Грудь Джейса сжало в тисках страха — страха более сильного, чем он когда-либо испытывал за себя. Как только он шагнул к Клэри, она протянула руки ему навстречу. Ее пальцы обагряла кровь. Кровь заливала белое платье, как алый фартук.