Н. К. Джемисин - Дни черного солнца

Я облизнула внезапно пересохшие губы, сложила на коленях задрожавшие руки и призвала все свое мужество, чтобы сказать:

— Что связывает чистокровную Арамери с мелким еретическим культом, леди Серимн?

Я ждала чего угодно, только не всеобщего смеха. Когда хохот улегся — я молчала, чувствуя себя очень неловко, — Серимн произнесла голосом, в котором еще звенело веселье:

— Пожалуйста, госпожа Орри, отдай должное угощению. Мы ведь можем насладиться и беседой, и блюдами, верно?

Я проглотила несколько кусочков. Потом в лучших традициях хороших манер промокнула губы и выпрямилась, подчеркнуто изображая вежливое ожидание ответа на свой вопрос.

Серимн вздохнула и тоже вытерла губы.

— Ну что ж, — сказала она. — Меня связывает с этим «мелким еретическим культом», как ты его назвала, некая цель, и я здесь ради ее достижения. Замечу только, что Новые Зори — и не мелкий, и не еретический, и не культ.

— Ну а меня воспитывали на том, — ответила я медленно, — что любая форма поклонения, кроме той, что проповедует орден, является еретической.

— Это неверно, госпожа Орри. Согласно закону Блистательного — по закону, установленному моей семьей, — еретическим является лишь почитание иных богов помимо Итемпаса. Но форма поклонения, которую мы выбираем, значения не имеет. Другое дело, орден предпочитает, чтобы два понятия — послушание Блистательному Итемпасу и послушание ордену — являлись синонимами.

Вдоль стола снова прокатился негромкий смешок.

— Если говорить совсем откровенно, орден являет собой земную власть, но никак не божественную. Мы, люди Зорь, всего лишь признаем это различие.

— Стало быть, вы находите, что избранный вами способ поклонения лучше того, что предлагает орден?

— Да, мы так находим. Вероучение нашего братства в основе своей сходно с тем, которое проповедует орден Итемпаса, — достаточно сказать, что многие наши члены в прошлом были орденскими жрецами. Однако есть и основополагающие различия…

— Какие, например?

— Ты в самом деле хочешь прямо сейчас углубиться в тонкости обеих доктрин, госпожа Орри? — спросила Серимн. — Тебя, как и прочих новообращенных, в течение нескольких дней введут в курс дела. Я думала, ты о более насущном хотела бы меня расспросить.

Она была права: я хотела. Тем не менее я чувствовала нутром, — если я собираюсь понять, что движет этим сборищем фанатиков, мне необходимо постичь эту женщину. Эту дочь Арамери. Чистокровные Арамери были высшим сословием семейства, настолько приверженного порядку, что ранг и положение каждого из них определялись длиной преемственности от первой жрицы Шахар. Это были люди власти, люди судьбоносных решений… а временами, посредством могущества их божественных рабов, — убийцы целых народов…

Впрочем, это относилось к сугубо прошедшему времени, ко времени прежде того странного и жуткого дня десять лет назад, когда в одночасье выросло Мировое Древо и в мир вернулись богорожденные. Собственно, слухи давно уже просочились, но я-то знала правду, я обо всем услышала из уст самого Солнышка. О том, что рабы Арамери вырвались на свободу и Ночной хозяин с Сумеречной госпожой низвергли Блистательного Итемпаса. С тех пор Арамери, отнюдь не утратив могущества, лишились и величайшего оружия, и небесного покровителя — и все это одним сокрушительным ударом.

Что может случиться, когда люди, веками наслаждавшиеся абсолютной властью, вдруг утрачивают ее?

— Ну ладно, — осторожно выговорила я. — О насущном. Почему вы здесь? И почему здесь оказалась я?

— Многое ли тебе известно о том, что произошло десять лет назад, госпожа Орри?

Я помедлила, не будучи уверена, как ответить. Что безопаснее — изобразить невежественную мирянку или намекнуть, сколь многое мне известно? Не прикажет ли эта Арамери убить меня, если я открою ее семейную тайну? Или это проверка — стану ли я лгать?..

Я отломила кусочек хлеба, больше для того, чтобы занять руки.

— Я… я знаю, что старших богов опять Трое, — не спеша выговорила я. — Я знаю, что Блистательный Итемпас больше не правит единолично.

— Скажи уж «вовсе не правит», госпожа Орри, — отозвалась Серимн. — Ты ведь догадалась? Все истинные итемпаны давно уже поняли: Он никогда не допустил бы тех перемен, которым мы стали свидетелями за последние несколько лет.

Я кивнула, помимо воли думая о постели Сумасброда, о нашей близости и любви, о хмуром неодобрении Солнышка.

— Верно, — сказала я, подавив горькую улыбку.

— Примем во внимание его родню, этих новых богов…

Одна из сотрапезниц Серимн громко расхохоталась:

— Новых? Да ладно тебе, госпожа Серимн, мы же тут не легковерные простецы. — Она посмотрела в мою сторону, и любезность ее тона не обманула меня. — По крайней мере, в большинстве своем…

Я стиснула зубы. Я не позволю им себя затравить. Еще я отметила, что Серимн восприняла колкость с замечательным хладнокровием. Кто бы мог ожидать, что Арамери стерпит насмешку, пусть даже в основном нацеленную на другого?

— Согласна, «Повелитель Теней» был бездарной попыткой отвлечь внимание, — ответила она и вновь повернулась ко мне. — Однако моя семья ночей не спит, силясь предотвратить панику, госпожа Орри. В конце концов, мы веками насаждали в смертных сердцах ужас перед возможностью возвращения Ночного хозяина. Уж лучше мы будем держать его скованным, нежели он вырвется на волю и обрушит возмездие на весь мир. И вот теперь лишь хрупкая паутина лжи не дает человечеству понять: нас всех может постигнуть судьба народа маро…

Она говорила об уничтожении моей родины, погибшей по вине ее семейства, без какой-либо злобы или стыда, и я вскипела. Но таковы уж Арамери: даже если их удается заставить признать ошибку, они лишь пожимают плечами — и все как с гуся вода.

— Он разгневан, — сказала я очень тихо, потому что сама чувствовала то же. — Ночной хозяин. Вам ведь это известно? Он установил крайний срок — Арамери и богорожденным — для выяснения, кто его детей убивает.

— Да, — сказала Серимн. — Насколько я знаю, это послание лорд Арамери получил несколько дней назад. Срок — месяц со дня гибели Роул. До его истечения у нас около трех недель.

Она говорила так, словно речь шла не о божественном гневе, а о какой-то безделице. Мои кулаки сжались сами собой.

— Когда Ночной хозяин разнес на куски Землю Маро, он сделал это больше от скуки. И в то время он располагал лишь долей своего истинного могущества… Можете вообразить, что он способен учинить теперь?

— Можем. И еще получше, чем ты, госпожа Орри, — очень тихо проговорила Серимн. — Не забывай, я же с ним выросла.

Все разговоры за столом немедленно прекратились, только слышно было, как где-то в комнате громко тикали часы. За ее бесцветным вроде бы тоном таилась невысказанная жуть. А под поверхностью всего разговора, словно подводный хищник в ночи, бродила самая главная тайна: почему женщина, облеченная такой властью и притом столь бесстрашная, бежала из дворца под названием Небо?.. В тишине, разграниченной тиканьем часов, я успела навоображать себе кошмаров и в итоге задалась вопросом: Во имя бездн Преисподней, что Ночной хозяин с ней сделал?..