Н. К. Джемисин - Дни черного солнца

— Не понимаю, — проговорила я наконец, прерывая их болтовню. — Вы меня похитили, притащили сюда, всяко-разно принуждаете вступить в ваши ряды. Но какое отношение все это — Ночной хозяин, орден, Арамери — имеет к моей скромной особе?

— Имеет, и очень большое, хотя ты этого не понимаешь, — сказал найпри. — Миру грозит страшная опасность, и я говорю не только о гневе Ночного хозяина. Только представь: впервые за много веков Арамери сделались уязвимы. О да, у них в руках по-прежнему невероятная мощь, и политическая, и денежная, и они располагают войском, которое заставит крепко призадуматься любой народ, склонный к бунту. Но теперь их стало возможно победить. Ты понимаешь, что это значит?

— Это значит, что однажды у нас на горбу может оказаться другая шайка тиранов?

Я очень старалась быть обходительной, но тут уж раздражение взяло верх. Они высказывались вокруг да около, а на мои вопросы и не думали отвечать.

Серимн, судя по всему, ничуть не обиделась.

— Возможно, — сказала она. — Но что это будет за шайка? Каждый высокородный клан, правящий совет, избранный министр — все возжелают править Ста Тысячами Королевств. А если все сразу ринутся к власти — ты представляешь себе, что тогда начнется?

— Скандалы, интриги, убийства… или чем еще вы там во дворце развлекаетесь? — сказала я. — То-то леди Неммер позабавится!

— Верно. А также череда переворотов, пока слабые вельможи будут свергаться более сильными и властолюбивыми. И восстания повсюду: в каждом королевстве найдется меньшинство, жаждущее отхватить себе кусок. Будут заключаться союзы — слабые королевства начнут объединять силы. — Серимн протяжно, устало вздохнула. — Война, госпожа Орри. Будет война.

Я содрогнулась — как подобало доброй девочке-итемпанке, которой я, вообще-то, никогда не была. Война была полной анафемой перед ликом Блистательного Итемпаса. Я была наслышана о временах прежде единоличного правления Блистательного, до того, как Арамери издали строгие законы, направленные против войны и раздоров. В те старые недобрые времена происходили битвы, и в каждой гибли многие тысячи. Стирались с лица земли города, а их население вырезалось победителями, которые насиловали и убивали беззащитных горожан…

— Г-где? — выдавила я.

Ответ потряс меня до глубины души:

— Повсюду.

Я себе не могла даже представить подобного. Повсюду!.. Какое-то сумасшествие. Хаос…

И тут я вспомнила. Нахадот, Повелитель Ночи, был также богом хаоса. Мог ли он придумать более подходящее наказание для человечества?

— Если Арамери падут и окончится власть Блистательного, войны вернутся, — сказала Серимн. — Этого-то орден Итемпаса и боится превыше всяких божественных угроз, потому что опасность будет грозить не одному городу, а всей нашей цивилизации. И так уже ходят слухи о брожениях в Дальнем Севере и на островах — эти земли насильственно обратили в итемпанство после Войны богов. Они не забыли и не простили того, что мы с ними сделали в те времена.

— Эти мне жители Дальнего Севера, — презрительно буркнул кто-то. — Темные варвары! Две тысячи лет прошло, а они все злобу копят!

— Да, варвары, и да, копят, — сказал Хадо, о котором я успела почти забыть. — Но не так ли обозлились и мы сами, когда нам было велено начать чтить Ночного хозяина?

Вокруг стола пронесся ропот согласия.

— Вот именно, — сказал найпри. — Поэтому орден сквозь пальцы смотрит на ересь и предпочитает не замечать, когда прежде верные итемпаны начинают пренебрегать своими обязанностями. Они надеются, что новые вероучения займут умы и дадут время Арамери подготовиться к грядущим потрясениям.

— Только все это без толку, — сказала Серимн, и гневная нотка прорвалась в ее голос. — Теврил, нынешний лорд Арамери, надеется быстро прекратить любую войну. Но, готовясь к всемирной схватке, он совсем отвлекся от угрозы с небес…

Я вздохнула, ощущая усталость, причем не только телесную.

— Вы, конечно, озабочены очень по делу, но Ночной хозяин… он… — Я беспомощно развела руками. — Он же сила природы! Может, нам всем пора молиться Сумеречной госпоже, раз уж она, как ты говоришь, способна как-то его обуздать? Или начинать загодя выбирать себе рай по вкусу для загробной жизни?

В голосе Серимн прозвучала мягкая укоризна.

— Мы предпочитаем упреждать события, госпожа Орри. Возможно, сейчас во мне говорит кровь Арамери, но мне как-то не хочется позволять уже разведанной угрозе зреть без помехи. Всегда лучше нанести удар первым!

— Удар?.. — Я непроизвольно хихикнула, уверенная, что ослышалась. — Кому, богу? Но это же невозможно!

— Возможно, госпожа Орри, очень даже возможно. В конце концов, это делалось и прежде.

Я замерла. Улыбка постепенно сползла с моего лица.

— Богорожденная Роул?.. Так это вы убили ее?..

Серимн уклончиво рассмеялась:

— Я, вообще-то, имела в виду Войну богов и то, как наш Отец Небесный убил Энефу. Если уж не избегла смерти одна из Троих, значит умереть может каждый!

Я растерянно замолчала. Мне окончательно расхотелось смеяться. Серимн была далеко не дура. И я сомневалась, чтобы кто-то из Арамери стал намекать на убийство богини, не будь в его власти действительно совершить это.

— И это, возвращаясь к нашим частным делам, и есть причина, по которой мы тебя похитили.

Серимн сдвинула свой бокал с моим, в тишине хрусталь прозвенел громко, как колокольчик. Сотрапезники внимали каждому слову Серимн, затаив дыхание. Когда она приветственно подняла бокал, они ответили тем же.

— За возвращение Блистательного, — сказал найпри.

— И Повелителя Света, — добавила женщина, та, что высказалась насчет моего зрения.

— За окончание тьмы, — проговорил Хадо.

Каждый сидевший за столом в свой черед произнес несколько слов в том же духе. Все вместе походило на торжественный ритуал: люди по очереди подтверждали свою приверженность совершенно запредельной, безумной идее.

Когда все высказались и замолчали, заговорила я. Мой голос звучал точно из могилы — я осознала непостижимое.

— Вы задумали убить Ночного хозяина?..

— Да, — сказала она.

Тут подошел очередной слуга, и я услышала, как снимают крышку с подноса.

— И мы желаем, чтобы ты нам помогла. Будешь десерт?

После ужина ни о богах, ни о безумных заговорах больше не рассуждали. Я была слишком ошеломлена услышанным, чтобы задавать вопросы, а кроме того, Серимн ясно дала понять, что отвечать более не намерена.

— Думается, сегодня мы уже достаточно наговорились, — сказала она, а потом рассмеялась полнозвучным, идеально выверенным смехом. — Ты что-то прямо побледнела у нас, милочка.

Одним словом, меня отвели назад в мою комнату, где Йонт вручила мне домашнюю одежду и чашку пряного вина — выпить перед вечерними молитвами, как было принято у мароне. Вычитала в книжке, наверное. Я заподозрила, что за мной будут наблюдать, поэтому послушно выпила вино и принялась молиться — в первый раз за несколько лет. Правда, молилась я вовсе не Блистательному Итемпасу.