Александр Талал - Влюбиться в эльфа и остаться в живых

– Познакомься, это мой папа.

Отлегло. Облегчение было таким внезапным и эйфорическим, что Женя сжал протянутую ему руку суетливо и почти судорожно, руку эльфа с простыми и мудрыми глазами.

– Так это вы написали книгу?! – спросил он, не находя других слов.

– Нет, Женя. Это ты ее написал, – улыбнулся Александр.

– Откуда… откуда вы знали? Что так все случится? Откуда… что я… – и Женя смущенно покосился на Катю.

– Ничего я не знал. Наверняка не знал. Кроме того, что знает каждый отец. Моя дочь – самая красивая и замечательная, и не влюбиться в нее невозможно. Пойдем. Многие хотят услышать тебя. Наши народы в смятении. Начинается новая жизнь, и никто не знает, как ее строить.

– А… мне откуда знать?

– Однажды ты уже положился на свои инстинкты и одержал победу. Ты сделал то, чего не смог никто до тебя. В тебя верят настолько, что ты не вправе не верить в себя самого. Буквально.

Солнце стояло в зените, и небесные узоры искрились, как паутинка в слепой дождь. Женя подумал, что назовет Пса Кнакерс, по имени любимой его сардельки.

Вечером того же дня, в нескольких кварталах от бывшей резиденции, где собралось столько желающих послушать Женю, сколько могла вместить зала, нечто потревожило покой пестрого кота с располосованной мордой и бандитским прищуром, который млел на согретой лучами солнца и еще не остывшей крышке мусорного бака. Кот насторожился, потому что такого существа он еще никогда не встречал, но подняться ленился и лишь покосился на незваного гостя, дернув ушами.

Он наблюдал щелочками глаз, как нечто покопалось в помойке в поисках чего-то, блеснувшего среди коробок и полиэтиленовых пакетов, выудило штуковину и начало полировать ее об свой облезлый мех. Существо походило на маленького человека, но было покрыто местами редкой шерстью и буровато-зеленой кожей рептилии. Оно могло сойти за крупного кота, но ходило на задних лапах. Его уши были словно позаимствованы у летучей мыши, но крупнее. В нем было что-то от лемура, но таких слов пестрый кот не проходил.

– Любовь… Морковь… Тоже мне, – ворчало нечто, всматриваясь в вещицу, которая оказалась пивной пробкой. – Ну ничего, мы еще посмотрим. «Как беден тот, кто небогат терпеньем!» Да, Федор Афанасьевич?

Гоблин откинул пробку безнадежным жестом и присел на крышку бака, свесив ноги.

– Да, Макар Филипыч. «Неподвижно висит/ Темная туча в полнеба…/ Видно, молнию ждет».

Он повернулся к пестрому коту, чей пренебрежительный взгляд показался ему дерзким и наказуемым.

– Чего смотришь? – нахмурился Гоблин. – Я тебя спрашиваю! – он сделал страшное лицо и замахнулся кулачком. Кот зашипел, оскалившись. Гоблина как ветром сдуло.

Женя говорил долго и сбивчиво перед затаившей дыхание аудиторией. И говорил он о том, как опасно безоговорочно принимать на веру чьи-либо слова. «Прав! Прав!» – твердили в зале возбужденно, безоговорочно принимая на веру. А еще он говорил о том, что в следующем выпуске журнала «Психология», в статье, напечатанной шрифтом «Ther Dye», назовут «синдромом Гоблина».

– «Когда-то Орки и Эльфы жили в мире, – цитировал Женя на память из рукописи Бурмистрова. – В тот забытый век все умели пользоваться магией, и волшебство было на службе у любви, дружбы, созидания…» Сказка многое приукрашивает. Не все было сладко в тот забытый век. Потому что в мире, где царила видимость любви и дружбы, все сторонились маленького Гоблина. И он восстал против лицемерия и страшно отомстил, заставив наши народы презирать друг друга так же, как когда-то презирали его. Его коварные происки не только послужили причиной девяти кровопролитных войн и неисчислимого множества актов насилия. На своем примере он негласно узаконил в мире ненависть к инородному и инакомыслящему. В Варфоломеевскую ночь католики вырезали тридцать тысяч гугенотов, а различия между этими двумя религиями можно на пальцах перечислить. Геноцид в Руанде 1994 года погубил сотни тысяч людей, хотя народности хуту и тутси почти не отличаются этнически. Колониальные и захватнические идеологии основывались на понятии низших рас. За этими ширмами крылись прагматичные причины – борьба за власть и капитал, а в случае Гоблина – за величие, обладание магией и вечную жизнь, но людям всегда было понятнее и ближе объяснение «они плохие, а мы хорошие»… Гоблин заслужил наказания, но… Мы породили его сами.

Наутро Женина речь, подредактированная и приукрашенная, была опубликована в газетах под заголовком «Не сотвори себе Гоблина!», а дату восьмого апреля репортер предлагал ознаменовать как День Новой Эры. В заключение двухчасовой речи, уже осипнув, Женя предлагал народам объединиться под единым правителем, который будет сменяться каждый год, орк и эльф, попеременно. Идею приняли восторженно. Тут же, не отходя от кассы, в толпе начали обсуждение кандидатур. Жене было незамедлительно предложено стать первым Принцем новой эры. Он замялся, засмущался и обещал подумать, да и то лишь из вежливости.

Но когда диджей Дюша вернулся из долгой поездки в Тибет, Принц Евгений Степанов находился на престоле уже третий срок.