Елена Минькина - Хозяин шара

— Алька, ты сама себе противоречишь: то тебе много платят, и надо молчать, то мало.

— Конечно, по сравнению с заграницей мало — три тысячи долларов. Но в России это много. А сколько они сами гребут?

Мужчина, похоже, начал терять терпение:

— Аля, что с тобой? Чего ты сегодня такая злая?

— Чего? А из-за таких, как она! Для них — все прелести жизни, а я — в полном дерьме! Думаешь, мои деньги на меня уходят? Дудки! Я старшая в семье, моего отца такая вот дамочка на машине сбила насмерть. Ее даже не посадили. У меня семеро младших братьев и сестер, мать с ума сошла, в психушке лежит, а дети на мне. Ненавижу я таких, как она, Стас, ох как ненавижу! Та баба тоже такая же холеная была, как и эта.

— Ну, Алька, ты загнула! Она совсем другой человек, ты же не знаешь ее.

— Все вы, мужики, одинаковые! Увидел ее голую и тоже слюни распустил, мозги у вас в другом месте.

— Аля, я не знал, что ты такая, — произнес обиженно мужчина.

— А какая я? Какая? — Алька чуть не плакала. — Устала я, Стас, очень. Впереди пустота, так жизнь и пройдет. Пришлось институт бросить, а ведь отличницей была! Кому я нужна с этим выводком? А бросить их не могу, вот такая я дура.

Девушка отвернулась и заплакала, всхлипывая. Стас стал неловко утешать ее, гладя по плечу.

— Алечка, Аля, не плачь. Пошли, я тебя уложу, тебе поспать надо. Я давно сказать тебе хотел: ты мне нравишься очень.

Но Алька странно отреагировала на его слова, она вскочила, сбросила его руку со своего плеча и закричала:

— Посмотри на меня: разве я могу нравиться? Мне кажется, я стала похожа на свиноматку, которая кормит выводок. Перестала заботиться о себе, да и зачем? С моим «приданым» мужа не найти. Я не могу их бросить, Стас. Другая бы давно их по детским домам распихала, а я не могу. Старшему одиннадцать, а младшему два. — Вдруг девушка замолчала, но через минуту спросила с удивлением: — Стас, ты серьезно? Неужели я еще могу нравиться?

— Конечно, серьезно, дурочка. Неужели не замечаешь? Ты красавица, Алька!

— Стас, у меня никогда никого не было. А сейчас я даже и думать об этом не могу.

— Не говори глупости. Алька, а с кем сейчас дети?

— С няней. Я плачу ей полторы тысячи долларов, остальные деньги уходят на оплату квартиры, питание и одежду. Еле концы с концами сводим, — девушка горько вздохнула.

— Послушай, ты сейчас поспи, а я посижу здесь. Если что — разбужу. Я ведь все равно сменился. Спать не хочу, смена была легкая, всю ночь спал.

— Стас, спасибо тебе. — Девушка с благодарностью взглянула на него. — Ей надо капельницу снять, когда закончится.

— Ладно, Алечка, все сделаю в лучшем виде.

Марина слышала, как Стас повел Алю в соседнюю комнату.

«Этот Стас добрый, — размышляла она. — Вдруг поможет выбраться отсюда? Девушка тоже хорошая, но на ее помощь рассчитывать не приходится. Надо дождаться, чтобы Аля уснула, и попытаться поговорить с ним».

Стас отвел Алю и закрыл дверь. Марина услышала, как он возится с инструментами, ходит по комнате. Она стала ждать. Надо выбрать удобный момент, и пусть Алька уснет покрепче, чтобы не помешала. Время тянулось медленно. Стас убрал капельницу и вышел в коридор, но через несколько минут вернулся с книгой в руках. Он не смотрел в ее сторону, поэтому Марина могла разглядеть его. Молодой красивый мужчина, высокий, на вид лет тридцать, густые черные волосы, зеленые глаза, как у нее, такое же странное сочетание. Она знала, что это редко встречается. Жалко, что нет возможности рассмотреть его сущность, но он ей и так показался добрым. Стас присел у небольшого столика и начал увлеченно читать. Порой он смеялся в голос, то и дело откидывал прядку волос, упрямо падающую на глаза.

Давно, когда у Марины еще не было Силы, баба Алла научила: «Если хочешь расположить к себе кого-то, скажи про себя: “Мира, добра и любви”. Но скажи от чистого сердца, с любовью. Тогда человек сразу расположится к тебе. Помни, это обращение к душе человека». Сейчас в отчаянии Марина твердила эту фразу, ведь без посторонней помощи отсюда не выбраться. «Мой мальчик здоров, я обязательно должна спасти его».

Словно в ответ на ее мысли малыш зашевелился и выставил ножку, обозначив на животе маленький бугорок. Разве есть на свете что-то радостнее чувств, которые пробуждаются в сердце матери при виде этого маленького бугорка? На секунду она забыла про все на свете, ей даже показалось, что она видит своего мальчика — беззащитное крохотное создание. Но теперь, когда ее ребенка силой хотят вырвать из ее живота и убить, вид этой ножки вызвал в ней бурю страха за него, ее сердце бешено заколотилось. Очевидно, мужчина почувствовал что-то и с удивлением глянул на Марину.

— Вы проснулись?! — воскликнул он.

Она умоляюще посмотрела на него и чуть слышно прошептала:

— Пожалуйста, тише.

Он взял стул и сел рядом.

— Вы можете говорить? — Он перешел на шепот.

— Помогите мне выбраться отсюда. Я вижу, вы очень хороший человек. Меня захватили силой, моего ребенка хотят убить. Но он здоров, мне не нужен аборт. Я хочу спасти его. Позвоните моему мужу, пожалуйста, вы узнаете, что это правда, умоляю.

— Вы просто не понимаете, куда попали. Беда в том, что я не могу никому звонить. Вернее, могу, но только в присутствии охраны. Они прослушивают все разговоры.

— Но здесь есть пациенты, у них сотовые телефоны, попросите позвонить.

— Я вам еще раз говорю: вы не понимаете, где находитесь. Здесь у каждого пациента круглосуточная охрана, они даже на УЗИ ко мне приходят не одни: с ними обычно врач и охранник у двери. Дверь держат всегда приоткрытой.

— Но вы же поедете сегодня домой?

— Да, я езжу на своей машине, но только по территории центра. Нас отпускают домой раз в месяц, дня на два. Мы живем здесь все, кроме Вадима, который вас сюда привез. Я пришел сюда за Алей, чтобы отвезти ее в общежитие, до него полчаса ходьбы. Мы уже называем общежитие домом. Вы, наверное, все слышали?

— Да, Стас. Я все слышала. Но что же мне делать, неужели нет никакой надежды?

— Знаете, просто чудо, что вы в сознании! Я уже раньше наблюдал действие этого укола.

— Стас, миленький, ну помогите мне, — крупные слезы покатились у нее по щекам.

Парень засуетился, начал искать по карманам носовой платок.

— Марина, не плачьте, а то я совсем перестану соображать. Я очень хочу помочь вам, но я, правда, не знаю как. Альку подставлять нельзя, ей голову оторвут, если с вами что-то произойдет. Мы оба лишимся работы. Петр Иванович очень скор на расправу. Как вы себе представляете нашу помощь? Где вас спрятать? А потом как вывезти? Я домой поеду только через десять дней, но мой автомобиль на выезде обыщут, вы это понимаете?

— Стас, Петр Иванович уезжает за границу, у него уже и паспорт есть, и билет, скоро здесь будет новый хозяин.