Ангелина Кипелова - Мой босс вампир

– Да ты просто умничка! – возрадовался Громов, – Все-то ты соображаешь. Значит, задача наша сильно облегчается. Придем, и мне нужно, чтобы ты в деталях объяснила засевшим за бруствером фашистам, пардон, солидным бизнесменам, что пора вылезать из своих нор. Н лужниковых прилавков, ни черкизовских развалов больше нет. Надо менять концепцию.

– Ага, надевать костюмы от Армани, ботинки от Раскони, брать в руки сумочку от Элеганзы и причесываться у Мысина, а потом сиять в объятьях Васи Пупкина или Маши Губкиной на страницах модных журналов и желтых сайтов. А там будут в очередной раз обсасывать, как вишневый чупачупс, новый роман звезды с владельцем бизнеса. Или в красках описывать, какое дивное разнообразие вкусов подарила презентации коктейльная карта компании "Брависсимо".

– С кем я работаю! – воздел руки к небу Громов, – Когда ты в хорошем настроении, я тебе готов простить все, даже убийство Кенни. Девочка моя, признаюсь тебе честно: ты кого угодно своим трепом с ума сведешь. В хорошем смысле, не подумай лишнего.

– А я уже собиралась обидеться.

– Не стоит, – мягко попросил Винс, – Ты прелесть. Продолжай в том же духе. Мне сегодня понадобится твой талант парламентера. Наш драгоценный клиент…

– Звать его как?

– Запомнишь? Гасан Ахмедович.

– Щикарный и адназначна сэрьезный ваасточный мужчина, да?

– Правильно. Из бывших советских.

– Отвратительно. По-русски хоть понимает? Или половина того, что я скажу, у него в мозгах даже не отложится?

– Тебе повезло, он уже лет двадцать как в Москве безвылазно обитает. И русский знает почище мовы своей абрикосовой республики. Проблема в том, что он как раз урюковый миллионщик. До него просто так не доходит, почему нельзя вешать на дорожных щитах фотографию какого-нибудь Миши Зонального, а надо вон того гламурного пидора в тесных брючках. Зачем, прости господи, вешать медийные области на сайте, если оптовики и так берут все по предзаказу через 1с?

– Жестокий предатель. Ты меня бросаешь буквально хребтом на адскую сковородку.

– Не справишься?

– Не расплатишься.

Громов хмыкнул. Вася за время работы здорово насобачилась общаться с потенциальными спонсорами. И теперь знала о них достаточно, чтобы понимать масштаб бедствий. С другой стороны, фандрайзеры – первые люди, кто заинтересован в контрактах с миллионщиками, даже урюковыми. Потому что две трети заработка "полевых менеджеров" – это как раз проценты от таких контрактов. Как говорится, жрать захочешь, научишься.

К сожалению, самые богатые фирмы, с которых можно было стрясти деньги – это были как раз "шмоточники". Но достать их было еще сложнее, чем пресловутых рестораторов. Те хотя бы понимали тему "статус заведения". Барахольщики были совсем дикими. Как правильно подметил Золотов, пару лет назад только и успели произойти от обезьяны.

Просто кому-то повезло занять очень хорошие позиции под ясным солнышком. Ибо нет ничего легче, нежели продать подороже обычную тряпку. Никакие пресловутые "качества" вещей клиенты не оценивали. Да и оценивать не желали. Мода скоротечна. Не успеешь сносить очередную шмотку, как она уже будет признана допотопным хламом. И приговорена к превращению в ветошь на даче.

Поэтому барахольщики стригли легкие деньги буквально из ничего. И саморазвитием не занимались. Жили вчерашним днем, производили в Китае и привозили в Москву то, что хорошо продавалось в прошлом сезоне. Им было глубоко плевать на модные тренды, и, тем более, они совершенно ни черта не смыслили в искусстве.

И никогда бы не сложилось дружбы шмоточников и вампиров, если бы не реформы московского градостроительства и понты новоявленных хозяев жизни.

Сначала закрылись ставшие легендой Лужники, потом черкизон, а потом уже все толковые покупатели перебрались в моллы и торговые центры. И там уже началась совсем другая песня: без мало-мальски успешного бренда, с презентацией, визуализацией и кучей понтов, ни одну фирму в стеклянные здания не пускали, даже за бабло. Дескать, у нас тут не рынок Садовод, у нас все солидно и всерьез. Хотя, барахолка от этого сути не меняла, только обретала внешний лоск и претензию на оригинальность. Старый башмачник Карен Пазолян превращался в итальянского дизайнера Карло Пазолини, узкоглазые китайские крысюки из Новокосино становились неаполитанцами "Раскони", а дивный колхоз имени красной зорьки, где тачали еще в совпроме атласные лифчики, ныне гордо именовался "Французским бельем a-la Paris".

Для Васи этот факт был большим открытиыем. Золотов просветил. Как выяснилось, девяносто процентов так называемых итальянских брендов, даже базирующихся в самых дорогих и самых фирменных торговых центрах, это все то же китайское дерьмо, только под нужным флагом.

Еще на заре своей карьеры Золотов научился придумывать этой околесине модные названия, рисовать им всем фирменные логотипы, тиснить стельки и изготавливать упаковку, а еще регистрировать торговые марки в специально открытом представительстве в Италии. Это для особо въедливых клиентов, требующих сертификатов соответствия. Какая-то ужасно хитрая схема логистики и производственного лицензирования позволяла совершенно официально числиться парижской али римской маркой, но тачать башмаки и трусы все в том же пригороде китайского городка с нецензурным названием Хуйдон…

Лет пять назад, как он рассказывал, будучи в хорошем настроении, бытовала поговорка: привез из Китая контейнер обуви, встал в Луже на точку, пару вверх подкинул – и пока она обратно летит, контейнер уже продал. А потом, когда пошла мода на бренды, когда мэры и губернаторы, в заботах об архитектурном облике столиц, начали теснить черные развалы городских помоек, по ошибке называемых рынками, и когда возвысились над Москвой стеклянные башни. Тогда же владельцы новомодных торговых заведений резко осознали свою власть над сиротливыми торгашами. И гайки завинтили по самое не балуйся. Хочешь арендовать помещение в каком-нибудь, скажем, Метромаркете – изволь предоставить презентацию, архитектурный проект магазина, укомплектованный бренд-бук и визуальный образ марки. А кое-где еще по-простому позолоти ручку, сердешный.

Скрипя зубами и проклиная все на свете, арбузные магнаты согласились на переосмысление концепции. Попытались "на коленке" изобразить то, что современные люди называют дизайном и фирменным стилем. Очень серьезно обломались, узнав, что фотошопная версия рязанской морды на фоне "пейзанской башни" в качестве интерьерных имиджей не канает. Для витрин модного торгового центра делать фотосъемку pos материалов надо у профессионалов. А понятие "селебритис" на рекламных щитах означает актуальных, модных и свежих звезд, а не второсортных шавриных из ансамбля "прощай, молодость".