Ангелина Кипелова - Мой босс вампир

Мы сами еще не разобрались, на что способны. Выясним, расскажем. А пока что наша история исчисляется всего парой десятков лет.

Не исключено, конечно, что какие-то задатки нашей системы были и раньше, просто в кланы не собирались, собственных теорий не возводили и использовали свои возможности сугубо стихийно.

Осознанно управлять эмоциями, да еще и использовать таланты в бизнесе вампиры начали только в начале нового века. Наверное, мы могли бы создать новую формацию мира, но есть одно обстоятельство, которое этому сильно мешает.

Наши возможности не передаются по наследству детям, ими невозможно заразить через укус или научить человека. Плюс бывает так, что обретенное исчезает. Вот так просто – был "вампиром", а стал человеком. От развоплощения никто не застрахован.

Впрочем, энергеты и так люди. Необычные только. В меру умений способные воздействовать на эмоции других людей.

Чаще всего – мы тонко чувствующие творческие личности. Креативщики, переговорщики и бизнесмены. Наши таланты целиком завязаны на "психотипах" – аудиальном, визуальном или кинестическом. Помимо прочего, встречаются так называемые "дополнительные опции" – инкуб или берсерк. Достаточно редкое явление, которое больше присуще ведьмакам, нежели вампирам. И, к слову, необязательно быть высшим, чтобы иметь способности инкуба. И необязательно быть вампиром, чтобы ощущать внутри себя берсерка. Это как тонкий лучик отражения грани мира, две противоположные энергии, либидо и мортидо. Созидание и разрушение. Инкубы вдохновляют на подвиги и творчество, именно их чаще всего называют музами. Берсерки – непревзойденные бойцы, в состоянии аффекта не чувствущие усталости и боли, разливающие вокруг себя озера ненависти и реки крови.

Была бы такая возможность, с удовольствием бы изучила, препарировала и классифицировала вампиров. Написала бы выдающуюся диссертацию на эту тему. И получила бы звание профессора кислых щей.

К сожалению, нет у меня возможности поделиться с миром большим количеством информации, нежели есть в доступе. Нежели было возможным увидеть в реальности и почувствовать на собственной шкуре.

Все что мы знаем об энергетах – лишь выводы на основе умозрительных заключений и субъективного восприятия.

И порой мне кажется, что все мы – не более чем ошибка природы, результат случайного всплеска биоэнергий. Планеты встали клином, луна раком, а солнце боком, мы ушли за Грань. Туда, где душа отделяется от тела и устремляется куда-то дальше.

Мы ушли и вернулись. Снова очутились в собственном теле, но стали другими. Обрели возможности, которых больше ни у кого нет. И мы постигаем их, познаем самих себя. Каждый из нас прошел Грань, каждый видел собственную смерть.

И теперь мы живем для того, чтобы не покинуть этот мир безвестными, не провалиться в небытие серой пылью, забытой всеми на древнем кладбище. Наши имена будут помнить и чтить. Наши деяния – пытаться повторить. Наши слова будут цитировать. А нас самих – возможно, будут любить или проклинать, но равнодушных не останется. Мы слишком хорошо умеем воздействовать на эмоции.

И потому нам так легко сойти с ума, потерять все, не в силах справиться с внешними обстоятельствами. Ибо талант – это далеко не все, что нужно в жизни. Да, мы многое можем, чего не могут люди. Но сколько в этом мире непризнанных гениев? Скольких слава настигла только после смерти? Потому что против таланта бетонной стеной встает система. Непонимание. Привычка жить как положено, косность мышления. Люди просто не могут мыслить нашими категориями. Это как слепому объяснять, что такое облака.

Потому что мы все-таки не совсем люди. Мы все вернулись оттуда, где воздух пахнет небытием. Мы умирали и возрождались в стране, где смерть стояла за каждым углом. Она призывно махала костистой лапкой, подготовив свою косицу для богатой жатвы.

Умирали совсем молодые парни – одних костлявая толкала на пули в бесконечных разборках. Других из банальной зависти громили бывшие коммунисты. Стародумы не могли перестроиться вместе с перестройкой, косность ума не позволяла. Все на что им хватало фантазии, вышибить мозги какому-нибудь чересчур умному щенку, отхватившему вовремя от некогда народных достояний. Как же, семьдесят лет ты считал себя частью великого народа, обладателем всех благ и богатств щедрого союза, а тут трах-тибидох, и огорожено – поди прочь, энто нынче уже частная собственность. Не можи трожить.

Смерть воодушевленно косила жизни. А Грань давилась свежими душами и отплевывалась, не в силах пережевать слишком обильную трапезу. И тех, кого она выплюнула обратно, стали называть энергетами. Мы были теми, кто пришел из-за Грани. Оттуда, где заканчивается жизнь и откуда по-хорошему не возвращаются".

Цит. Василиса Орлова, "Энергетические вампиры. Теория. Практика. Работа". Изд-во "GEM".

Сашка Курин был романтиком. Поэтому при любых перебросках обязательно старался пялиться в окно, чтобы рассмотреть окружающие пейзажи. Он был уже по своим понятиям взрослым, потому как с отличием окончил институт, обзавелся молодой женой и годовалым сыном, и даже краешком глаза увидел Афган на последней стадии агонического пыла в восемьдесят девятом. И все еще не мог нахлебаться полной ложкой того, что вбивали в его кудрявую да чернявую башку родители-военные. Честь офицера, боевое крещение, Родина…

Сашка Курин еще не врубался, что начало девяностых – это не та армия, про которую двадцать лет назад втолковывал ему отец. Девяностые только начинались, и еще не пахли кровью и порохом так, что тошнило даже самых стойких. Только особо чуткие понимали, что это начало – одновременно конец эпохи. Той эпохи, когда слово Родина писали с большой буквы и придавали какое-то значение слову честь.

Сашка Курин вообще об этом не задумывался, жил в своем уютном мирке и грезил о военной карьере. А сейчас и вовсе ни о чем не грезил, сейчас просто смотрел на облака. Важные такие, кучевые.

Капитан, сидевший рядом, подобных созерцаний не понимал. Посмотрите, елки-палки, такой бугай здоровенный, а, поди ж ты, романтик. Небом любуется. Ему самому, комвзводу, было до чертиков страшно. Ибо машинка уже вихлялась в воздухе, натужно гудела, кромсая облака, и, не к ночи будет помянуто, дышала на ладан. Тьфу-тьфу, что б ее, да не сглазить. А этот пусть себе таращится, если так хочет. Куда их везут – половина полетит назад уже без возможности что-то разглядывать. В цинковых гробах смотровых отверстий не предусмотрено.

Как бишь его, лейтеху-то этого, Санька Курин. Одно название – офицер. Салажонок, такой же, как весь его долбанный взвод. Необстрелянный. Даром что побывал в Афгане. Что он там увидеть-то успел? На две недели нос сунул в эти дебри – и получил приказ выметаться вместе со всеми. Но теперь-то вся каша только заваривается. И комвзвод всей своей тренированной чуйкой ощущал – каша эта будет с мясом.