Керстин Гир - Таймлесс. Изумрудная книга

Но Лесли прислала мне четыре смс, в которых настаивала на нашем присутствии на вечеринке. Особенно последняя звучала очень настоятельно. «Вы должны как можно скорее оказаться здесь, иначе я ни за что не отвечаю».

— О! Гвенни! — Это был Гордон Гельдерман, в комбинезоне из искусственной травы. Он таращился в мое Сиси-декольте и тихонько присвистнул. — Я всегда знал, что под твоей блузкой есть еще что-то, кроме доброго сердца.

Я закатила глаза. Гордон не умел вести себя иначе, чем неловко, но разве Гидеон должен при этом так глупо ухмыляться?

— Эй, Гордон! Скажи четыре раза подряд: «На дворе трава, на траве дрова», — закричала Сара.

— На творе драва, на драве трова! На драве драва, на тваре драва, — сказал уверенно Гордон. — Без проблем! Эй, Гвенни, ты уже пробовала крюшон? — Он доверительно нагнулся ко мне и заорал прямо в ухо: — Боюсь, не у меня одного появилась идея немного… э-э-э… оживить рецепт.

У меня перед глазами возникла картинка, как гости, один за другим, крадутся мимо буфета, оглядываются тайком и выливают бутылки водки в крюшон.

— Корабли лавировали-лавировали, да не вылавировали! Попробуй повторить это четыре раза подряд! — скандировала Сара, ласково похлопывая Гидеона ниже спины. — Лесли в зимнем саду. Там караоке. Я сейчас тоже туда пойду, только возьму еще бокальчик крюшона. — Зеленая кисточка на ее голове смешно раскачивалась. — Это действительно самая лучшая вечеринка, на которой я когда-либо была.

Гидеон захихикал.

— Да, Синтия должна быть нам по-настоящему благодарной. После сегодняшней ночи никто не сможет называть ее вечеринки скучными. Ей просто повезло! К тому же кейтеринг привез слишком много зеленой еды. Нам разрешили позвать друзей. Некоторые из них даже без костюмов, я уже не говорю о зеленом цвете!

Я снова закатила глаза и энергично потянула Гидеона прочь, через всю танцующую толпу сумасшедших, вглубь, в зимний сад. Гордон шел за нами.

— Ты будешь петь сегодня караоке, Гвенни? В прошлый раз ты была лучше всех. Я бы проголосовал за тебя, если бы Кэти не вылила воду себе на футболку. Это выглядело так круто, поэтому…

— Закрой уже рот, Гордон!

Я хотела повернуться к нему, но в этот момент увидела Шарлотту. Или кого-то, кто мог быть Шарлоттой, если бы этот кто-то не стоял посредине зимнего сада на столе и не орал в микрофон Paparazzi Леди Гага.

— Боже мой, — пробормотал Гидеон и взялся за дверную раму.

— Ready for those flashing light , — пела Шарлотта.

Я лишилась дара речи. Вокруг стола стояла куча народу, все орали, подбадривали, так как Шарлотта пела совсем неплохо. Гордон бросился в толпу и заорал: «Раз-де-вай-ся! Раз-де-вай-ся!» Я увидела Рафаэля и Лесли, выглядевшую изумительно в почти зеленом Грейс-Келли-платье и с подходящей прической — уложенными волнами волосами, и протиснулась к ним. Гидеон остался стоять у двери.

— Ну наконец-то! — закричала Лесли и бросилась мне на шею. — Она пила крюшон и сейчас сама не своя. С полдесятого она пытается рассказать людям о тайном обществе графа Сен-Жермена и о путешественниках во времени, которые живут среди нас. Мы всё испробовали, чтобы увести ее домой, но она, как угорь, ей постоянно удается ускользнуть от нас.

— Кроме того, она намного сильнее нас, — сказал Рафаэль, на котором была смешная зеленая шляпка, но в остальном — радостным он не выглядел. — Недавно мне удалось дотащить ее до входной двери, пока она мне не вывернула руку и не пригрозила, что сломает сустав.

— А сейчас она еще добралась до микрофона, — сказала Лесли мрачно.

Мы уставились на Шарлотту, как будто она была тикающей бомбой. Нужно признаться, красиво упакованной тикающей бомбой. Каролина не преувеличила: ее платье эльфа было потрясающим. Ни один настоящий эльф не мог быть красивее Шарлотты, чьи нежные плечи поднимались над облаком из зеленых кружев. У нее покраснели щеки, блестели глаза, а волосы завивались колечками, переливались локонами, опускаясь сзади до изумительно сделанных крыльев, которые выглядели так, как будто Шарлотта с ними родилась. Я бы не удивилась, если бы она в следующий момент взмыла вверх и порхала бы в зимнем саду.

Зато ее голос не имел ничего общего с эльфами. Он был немного похож на голос Леди Гага.

— You know that I'll be your Papa-Paparazzi , — орала она в микрофон, а когда Гордон опять завел свое «Раз-де-вай-ся!», начала развязно снимать длинную зеленую перчатку, помогая себе при этом зубами — палец за пальцем.

— Это из какого-то фильма, — сказала Лесли, вопреки желанию впечатленная увиденным. — Только я не могу вспомнить из какого.

Толпа заулюлюкала, когда Гордон поймал перчатку.

— Дальше! — заорали все, и Шарлотта занялась второй перчаткой.

Но внезапно она замерла. Она увидела у двери Гидеона, и ее глаза сузились.

— О, кто это у нас там? — сказала она в микрофон, водя взглядом по комнате поверх голов, пока не увидела меня. — И моя кузиночка тоже здесь — естественно! Эй, люди, а вы знаете, что Гвендолин на самом деле путешественница во времени? Вообще-то я должна была ею быть, но судьба распорядилась иначе. И внезапно я оказалась в роли одной из дур-сестер Золушки.

— Пой дальше! — орали вокруг нее, удивленные фанаты.

— Раз-де-вай-ся! — орал Гордон.

Шарлотта склонила голову набок и пристально смотрела на Гидеона горящими глазами.

— But I won't stop until that boy is mint? Ха-ха, как бы не так! Так низко я не упаду. — Она вытянула указательный палец в сторону Гидеона и крикнула: — Он тоже может путешествовать во времени. И очень скоро он вылечит человечество от болезней.

— Черт, — пробормотала Лесли.

— Кто-то должен стащить ее оттуда, — сказала я.

— Да, но как? Она же боевая машина. Может, кинуть в нее чем-то тяжелым? — предложил Рафаэль.

Публика Шарлотты засомневалась. Становилось заметным, что Шарлотта вовсе не веселилась. Только Гордон продолжал орать «Раз-де-вай-ся!» Я попыталась поймать взгляд Гидеона, но он смотрел только на Шарлотту. Медленно он пробирался сквозь толпу к столу, на котором она стояла. Она набрала воздуха и микрофон донес ее вздох до самого укромного уголка зимнего сада.

— Он и я — мы все знаем про историю. Мы учились для наших совместных путешествий во времени. Вы бы видели, как он танцует ментуэт! Или скачет на лошади! Или фехтует! Или играет на пианино! — Гидеон почти добрался до нее. — Он необыкновенно хорош во всем, что делает. И он может признаться в любви на восьми языках, — произнесла Шарлотта мечтательно, и впервые в жизни я увидела слезы в ее глазах. — Не то чтобы он объяснялся мне в любви — нет! Он смотрит только на мою придурковатую кузину.

Я закусила губу. Эти слова выдавали разбитое сердце, и никто на свете не мог понять это лучше меня. Кто бы мог подумать, что у Шарлотты вообще есть сердце? Мне снова захотелось, чтобы теория Лесли о марципановом сердце была правдой. При этом мое сердце болезненно сжалось, и я напряженно старалась удержать в рамках ревность, которая грозила затопить мою душу.