Сергей Антонов - Пятиборец

«Соберись, магистр! — загремел в голове отцовский голос. — Ты не имеешь права на слабость! Ну же, Андрей!»

Юноша собрал остатки сил и ринулся к мечу. Как только его ладонь коснулась рукояти, звездная сыпьрастаяла без следа. Он увидел Мороя в его человеческом обличье. Император уже заносил над ним свой меч для удара. Брюсов парировал его, держа оружие обеими руками, развернулся и с оттягом полоснул пылающим клинком по плечу императора снизу вверх. Отрубленная рука вместе с зазвеневшим мечом упала на черно-белые плиты. Из раны ударил фонтан темной крови, залившей Андрею глаза. Следующий удар он нанес вслепую. Прямо в грудь Мороя. О том, что меч достиг цели, стало ясно, когда все вокруг содрогнулось от душераздирающего воя, на который не была способна ни одна человеческая глотка. Андрей смахнул левой рукой кровь с лица и застыл в оборонительной позе, готовый отразить очередную атаку императора.

Однако нападать было некому. Он был один. Внимание Брюсова привлекли картины в массивных золотых рамах. Все они изображали различные пейзажи. На первом пенилось море. Воды его еще волновались, но на горизонте завесу туч уже прорезала белая полоска света — предвестница окончания шторма. На второй картине едва заметно покачивался мертвый лес с повисшими на ветвях иссохшими лианами. Земля, из которой торчали сухие деревья, потрескалась от зноя. Третья картина изображала пещеру с потухшими кузнечными горнами, четвертая — сбившихся в стаю волков. На пятой виднелся пустой коридор с паутиной трещин на зеркальных стенах.

В отличие от этих почти застывших изображений шестой пейзаж пребывал в постоянном движении. В небе клубились серые облака, по дороге, извивавшейся меж серых холмов, шагал одинокий путник в коричневом плаще с накинутым на голову коричневым капюшоном и посохом в руке. По мере приближения к смотревшему на него Брюсову он рывками увеличивался в размерах, пока, наконец, не превратился в высокого худого старика с изможденным лицом. Старик вышел из рамы и остановился перед Андреем. Последний Лорд Тьмы не собирался атаковать человека, хотя тот и выставил перед собой меч, собираясь защищаться. Пилгрим внимательно и с любопытством его разглядывал.

—Ты победил, Свершитель, — наконец произнес Саймон. — И стал настолько силен, что можешь расправиться даже со мной. Но стоит ли это делать?

—Почему бы и нет?

—Твои друзья в моей власти, чтобы освободить их, тебе понадобится время. Еще больше времени уйдет на то, чтобы пересечь Империю в обратном направлении. А между,тем Лунная гвардия уже стоит под стенами Ноулдона. Я могу перенести туда и тебя, и твоих друзей за считаные мгновения. Ты пришел за Платом? Он твой. Хочешь спасти Уайтроуз? И это в твоих руках. Подумай, Эндрю Брюс. Хорошенько подумай, прежде чем пустить в ход свой клинок. Время работает против нас обоих. Тебе нужно спасти Уайтроуз, а мне — похоронить Мороя и других детей Круцифера по обычаям моей расы.

Андрей опустил меч.

—Если собираешься меня обмануть, то отправишься вслед за своими братьями. Я забираю Плат.

Глаза Пилгрима недобро сверкнули.

—Лорды Тьмы редко дают обещания смертным, но если до этого доходит дело, то исполняют их безоговорочно и в срок. Я поклялся Эдварду Морою убить тебя и, поверь, когда-нибудь исполню свой обет. Ноне сейчас. Ты можешь без опаски повернуться ко мне спиной, Свершитель.

Брюсов так и сделал. Вернувшись в зеркальную комнату, он застыл в изумлении и восхищении. Он столько раз видел Деву в своих видениях, но наяву изображение Пречистой Маргариты оказалось во сто крат прекраснее. Андрей нерешительно потянулся к Плату. Как только он коснулся ткани пальцами, по руке пробежала волна ласкового тепла. Юноша осторожно взял святыню двумя руками, забросил за спину и стянул на шее узлом. Получилось нечто вроде сияющего плаща. Брюсов вернулся в Тронную залу.

Саймон стоял рядом с отрубленной рукой императора. Ее бледная кожа быстро темнела, покрываясь трещинами, она на глазах Андрея превратилась в глину. Вокруг Саймона начало формироваться облако тумана. Его клубы накрыли обрубок руки и поползли к Брюсову. Он не двинулся с места. Искренний тон Пилгрима не давал оснований для сомнений в честном слове Лорда Тьмы.

Сначала туман окутал колени Андрея, затем поднялся до пояса, достиг груди. В лицо ударил порыв ледяного ветра, погасившего свечи. Все погрузилось во тьму, но в то же мгновение своды залы распахнулись, подобно бутону цветка. Невидимая рука схватила Брюсова и бросила его навстречу мигавшим на черном бархате неба серебристо-голубым звездам. В ушах засвистел ветер, под ногами стремительно уменьшался в размерах пятиугольный замок Блэккастл, на востоке появились первые признаки зарождающегося дня. Где-то там, в розовеющей дали, высились стены Ноулдона, древней столицы многострадального королевства Уайтроуз.

Беверидж первым встал с колен. Он не почувствовал никакого облегчения, видимо, его мольбы так и не достигли ушей небесной заступницы. Как только Клэр Гингрич закончила молиться и, отряхивая юбку, поднялась на ноги, он спросил у нее, кто здесь похоронен.

—Леди Фиона де Бомонт, — ответила старая женщина.

Беверидж вздрогнул и осенил себя знаком овала.

—Куда ты теперь?

—Я не собираюсь никуда уходить, ваше милосердие. Здесь мой дом, я здесь родилась и умру. Зато вам следует как можно скорее уносить отсюда ноги.

Эта ночь сильно изменила Великого Экзекутора. На глазах у него выступили слезы. Наклонившись, он поцеловал женщину в морщинистый лоб и с необычной для него теплотой произнес:

—Спасибо за все, Клэр. Береги мой медальон.

Попрощавшись со старухой, Беверидж отыскал втраве суковатую палку. Опираясь на нее, заковылял к Пылающему мосту. Даже примирение с Девой не поменяло бы его планов в отношении Брюса. Убийца Гилберта должен умереть.

Добраться до моста Бевериджу так и не удалось. На половине пути он почувствовал, что засыпает на ходу. В полном изнеможении рухнул в траву и заснул. Разбудил его лязг металла и стук копыт. В темном небе прямо над его головой висела серебристая луна. Великий Экзекутор приподнял голову. Флэммингсбридж уже не горел. По нему бесконечной вереницей ехали всадники в черных доспехах и пернатых шлемах. Ночной ветер колыхал султаны из черных перьев и развевал штандарты с гербом Бладленда — черной розой со стеблем, усеянным длинными колючками. На берегу всадники перестраивались в колонны по четыре и походным порядком направлялись на восток. За конницей следовала имперская пехота. Колыхались копья, посверкивали шлемы, громыхали по деревянному настилу кованые сапоги.