Корнелия Функе - Чернильная кровь

— Нет, ничего, — пробормотала она, отводя глаза. — Просто тревожусь за пленников.

— Что ж, для этого у тебя есть все основания. — И он быстро отвернулся.

— Но что мы будем делать, когда их догоним? — спросил Фарид.

— Не знаю, — коротко ответил Сажерук, нащупывая путь вниз по склону, под прикрытием деревьев. — Я думал, у кого-нибудь из вас есть план, раз уж вам так приспичило идти за мной.

Выбранная им тропа так круто спускалась вниз, что Мегги трудно было не отставать, но немного погодя перед ней вдруг открылась дорога — каменистая и вся размытая потоками, стекавшими там и сям с холмов. На другой ее стороне стоял тот самый дом и конюшни, что были видны с вершины холма. Сажерук знаком показал ей место у обочины, где подлесок защищал от посторонних глаз.

— Похоже, их действительно еще нет, но они скоро придут! — тихо сказал он. — Может быть, они даже заночуют здесь, чтобы набить брюхо и напиться допьяна после всех ужасов Чащи. Мне нельзя там показываться, пока не стемнеет. С моим везением я обязательно наткнусь на кого-нибудь из поджигателей, прибившихся теперь к Змееглаву. Но ты, — он положил руку на плечо Фариду, — ты можешь туда пробраться. Если тебя кто спросит, откуда ты взялся, отвечай просто, что твой хозяин сидит и пьет на постоялом дворе. А когда они придут, сосчитай солдат, сосчитай пленников и сколько среди них детей. Понял? А я пока осмотрю дорогу, есть у меня тут одна мысль.

Фарид кивнул и поманил к себе Гвина.

— Я пойду с ним! — Мегги ждала, что Сажерук рассердится и станет запрещать ей идти с Фаридом, но он пожал плечами:

— Как хочешь. Я не могу тебя удерживать. Надеюсь только, что твоя мать сумеет не подать виду, узнав тебя. И вот еще что! — Сажерук удержал Мегги, уже повернувшуюся идти вслед за Фаридом. — Не воображай, что мы сможем спасти твоих родителей. Может быть, удастся освободить детей, может быть, еще кого-нибудь, кто сумеет бежать достаточно быстро. Но твой отец бежать не сможет, а мать останется с ним. Она его не бросит, как не бросила в свое время тебя, — я думаю, мы оба хорошо это помним.

Мегги кивнула и отвернулась, чтобы он не видел ее слез. Но Сажерук мягко повернул ее к себе и отер мокрые щеки.

— Ты и правда очень похожа на мать, — тихо сказал он. — Она тоже никогда не хотела показывать слез, даже когда для них были самые веские причины.

Сажерук еще раз пристально взглянул на них обоих, лицо у него было напряженное.

— Ну что ж, идите. Вы достаточно грязные, чтобы вас приняли за конюха и судомойку. Встретимся за конюшнями, когда стемнеет. А теперь — вперед.

Им не пришлось долго ждать.

Мегги с Фаридом еще и часа не слонялись вокруг конюшен, когда на дороге показался караван пленников: женщины, дети, старики, руки связаны за спиной, по бокам — солдаты. Это были не латники. Шлемы не скрывали угрюмых лиц, но у каждого на груди красовался герб хозяина — змея, и у каждого был серебристый плащ и на поясе — меч. Их предводителя Мегги сразу узнала. Огненный Лис. Судя по выражению его лица, ему не особенно нравилось идти пешком.

— Не смотри на них так! — прошептал Фарид, когда Мегги застыла как вкопанная, и потащил ее за стоявшую на дворе телегу. — Твоя мать жива-здорова. Ты ее видела?

Мегги кивнула. Да. Реза шла между двух других женщин, одна из которых была беременна. Но где же Мо?

— Эй! — крикнул Огненный Лис, пока его люди загоняли пленников во двор. — Чьи это тут телеги? Нам нужно место.

Солдаты оттолкнули телеги в сторону так грубо, что с одной покатились наваленные на нее мешки. С постоялого двора выбежал человек, вероятно, владелец этого добра, готовый разразиться ругательствами, но, увидев солдат, прикусил язык и только подозвал батраков, которые спешно погрузили мешки обратно. Торговцы, крестьяне, батраки — все больше народу высыпало из конюшен и главного дома посмотреть, что это за шум на дворе. Толстый человек, весь в поту, пробился сквозь толпу к Огненному Лису и начал возмущенно кричать что-то ему в лицо.

— Ладно, ладно! — донесся до Мегги брюзгливый голос Лиса. — Но нам нужно место. Ты что, не видишь, что у нас тут пленные? Или загнать их лучше в конюшню?

— Да, да, лучше займите одну из конюшен! — с облегчением воскликнул толстяк и подозвал своих батраков, глазевших на караван.

Лица пленных были бледны от изнеможения и страха. Некоторые уже не держались на ногах и опускались на колени.

— Пошли! — прошептал Фарид Мегги, и они стали протискиваться между бранящихся торговцев и крестьян, между батраков, все еще подбиравших полопавшиеся мешки, и солдат, с вожделением смотревших в сторону трактира.

Казалось, на пленных никто не обращает внимания, но в этом и не было необходимости. Ни один из них не был сейчас способен к бегству — это сразу бросалось в глаза. Даже дети, у которых, может быть, и хватило бы силы в ногах, цеплялись за юбки матерей, глядя в пустоту расширенными глазами, или с ужасом таращились на вооруженных людей, пригнавших их сюда. Реза поддерживала беременную женщину. Да, мать ее невредима, это Мегги видела, хотя старалась не подходить к ней близко из страха, что Сажерук окажется прав и Реза может выдать себя при виде дочери. С каким отчаянием она оглядывалась по сторонам. А потом схватила за руку безбородого солдата, выглядевшего совсем мальчиком, и…

— Фарид! — Мегги не верила своим глазам.

Реза говорила. Не руками, а губами и языком.

Ее голос было трудно разобрать в стоявшем вокруг шуме, и все же это был ее голос. Как это возможно? Солдат, не слушая, грубо оттолкнул ее, и Реза обернулась. Черный Принц и его медведь втаскивали на двор телегу. Они были запряжены в нее, как волы. Черная морда медведя была стянута цепью, другая цепь вилась вокруг его груди и шеи. Но Реза не смотрела ни на медведя, ни на Принца — она не сводила глаз с телеги, и Мегги сразу поняла, что это значит.

Не сказав ни слова, она бросилась бежать.

— Мегги! — крикнул ей вслед Фарид, но она не слушала.

Никто ее не удерживал. Телега была старая и гнилая. Сперва она заметила только крестьянина с раненой ногой и ребенком на коленях. Потом увидела Мо.

Сердце у нее замерло. Он лежал с закрытыми глазами, прикрытый грязным одеялом, и все же Мегги видела кровь. Вся рубашка у него была в крови, его любимая рубашка, с которой он не желал расставаться, хотя рукава уже обтрепались. Мегги забыла все: Фарида, солдат, предостережение Сажерука, где она находится и как сюда попала… Она видела только своего отца, его неподвижное лицо. Мир вдруг опустел, совсем опустел, а ее сердце превратилось в безжизненную ледышку.

— Мегги! — Фарид схватил ее за руку и потащил за собой, как она ни сопротивлялась. Когда она расплакалась, он прижал ее к себе.