Надежда Кузьмина - Магиня для эмиссара

— А кому она сейчас принадлежит?

Варианты могли быть разными — от ни о чём не подозревающего добросовестного приобретателя до родича прежнего владельца, учинившего мошенничество ради страховки.

— Она — одна из списка тех, которые мечутся как угорелые между Сафриной и Симирой. Что приводит нас к мысли…

— …что работорговля тут и пиратство на Закатном океане — связаны, — закончила я за мужа.

Холт кивнул.

— А вторая новость?

— Сита, иди ко мне ближе, дай я тебя обниму.

Похоже, что-то совсем плохое.

— Рейн?

— Два года и один месяц назад, не успев выйти из гавани, вспыхнула и взорвалась шхуна «Улыбка богини». Не спасся никто. Происшествие списали на взрыв порохового погреба, но я сделал запрос и уже получил ответ — на «Улыбке» никогда не было пушек.

В голове бешеным хороводом закрутились мысли… Зачем он это рассказал? Два года и один месяц — звучит знакомо. Да! Как раз тогда пропала мама Винты, которая умела держать дом в тепле и сухости, даже не топя печку…

— Сита, магини могут сотворить такое?

— Да, могут. Ты же знаешь. — Я прижалась к нему теснее, обнимая за талию, пряча лицо на груди. И я тоже могу, если отнять у меня всё, если смерть покажется желаннее жизни. — Ты думаешь, это сделала мама Винты?

— Да, я думаю, Оридия лен Санрини никогда не вернётся домой.

— Бедная Винта… она так надеется… так ждёт…

Мне показалось, или за спиной мужа тихонько скрипнула дверь?

Выглянула из-за его плеча — нет, вроде бы всё закрыто. В комнате, кроме нас, никого не было.

Ночью я проснулась от всхлипываний Винты. Девочка, чтобы не беспокоить меня, отодвинулась на самый край кровати и скорчилась там в позе эмбриона, закусив зубами угол подушки и стараясь не плакать в голос. Её трясло мелкой дрожью.

Неужели она слышала что-то из нашего разговора? Или это просто реакция на всё случившееся в последние дни? Чего стоит ребёнку держаться, как держалась Винта, — не показывая страха, не жалуясь, поспевая за двумя взрослыми в темноте, под проливным дождём?

Сама подвинулась к ней ближе и молча обняла. Укрыла одеялом и стала гладить по голове, тихо шепча: «Всё будет хорошо… Всё будет хорошо…» Винта сначала пыталась меня отпихнуть, а потом прижалась и затихла. И уснула.

Ничего. Жизнь продолжается — это я знала по своему опыту.

Рейн сказал, что нам предстоит пробыть в городе ещё три-четыре дня, — он хотел самолично досконально изучить списки замешанных в работорговле чиновников. Особое внимание обратить на вступивших в должность пару лет назад и узнать, кто именно в столице подписал приказы об их назначении.

Два стоящих в гавани судна из нашего перечня подозрительных уже были арестованы. Вместе с командами. Степень причастности и виновности предстояло выяснять. Ещё четыре корабля должна была перехватить в море вторая эскадра. Муж считал, что найти их владельцев вряд ли удастся, поскольку таких может вовсе не существовать в природе. А вот след денег, полученных за продажу девушек, мог куда-то привести. Ведь либо золото клали в банк либо кому-то передавали. И так и эдак — есть шанс отыскать…

В купеческом квартале нашли ещё одну молодую женщину из предместий — её прикупил себе для утех хозяин. Именно прикупил, не нанял… Причём продавцом оказался не кто иной, как начальник полиции Сафрины.

Я поинтересовалась — а как же те агенты короны, которые должны были писать отчёты о положении дел в городе? Рейн пожал плечами:

— То самое, о чём я тебе говорил. Один, очевидно, продался. За что теперь и поплатится. А другой пропал — по словам гвардейца, которого я послал навести справки, жильцы выехали полгода назад в неизвестном направлении. То есть нового адреса нет, и в городе их больше никто не видел.

— И что сие значит?

— Что надо проверить ещё и начальника почты. Не исключено, что письма, идущие в столицу, вскрывались. И хотя адресатом значился не тайный департамент, а якобы живущая в столице племянница, кому-то могло не понравиться, что по Лореции поползут слухи о том, что в Сафрине исчезают девушки.

— Рейн, но кто будет вести все допросы, дознания? Ведь надо быть уверенным, что переловят всех виновных, что никто не откупится, не уйдёт от возмездия. И ты должен знать точно, что предоставленные тебе сведения — истинные, что все необходимые вопросы были заданы и ответы получены.

— Знаешь, не все кирасиры во втором полку — просто кирасиры. Я спустил на город целую свору сыщиков, и поверь, ни один камень на этом берегу не останется неперевёрнутым… — нахмурился, потёр лоб. — Сита, у меня с глазами что-то странное.

— Что, Рейн?

— Как плывёт всё. Будто сильно головой ударился. Точнее, ничего не болит, но контуры предметов, они словно в радужной дымке… не пойму. — Вперился в меня, криво улыбнулся: — Ты у меня — какая-то розовая. Даже не розовая, а, знаешь, по весне в предгорьях цветут цикламены?

— Рейн… — цикламеновая я озабоченно уставилась на мужа. Прищурилась, аура была тревожной, с рыжими всполохами. Похоже, ту неделю слепоты он запомнил крепко.

— А сейчас почему-то посинела… — сообщил мне Рейн задумчиво.

Посинеешь от таких мыслей… О, вот! Представила личико Соль, причмокивающей у моей груди:

— А сейчас, сейчас как?

— Опять цикламеновая, даже с алым. И будто ярче стало.

— Рейн! Ты стал видеть ауры!!!

— Что?!

— То! Ты. Видишь. Ауры.

— Да-а?! — уставился на меня, потом брови поползли вверх. — Неужели ты так по жизни в розовом тумане и ходишь? — Перевёл взгляд вниз, на свою руку. Растопырил пальцы. Соединил. Растопырил. Укоризненно покачал головой.

— Нет, не хожу. Послушай, у нормальных магов это приходит с созреванием, годам к двенадцати-тринадцати. И я училась включать и отключать магическое зрение по своему желанию. Это — вроде как пассивное умение, не требующее расхода магии. Можно смотреть на мир, как все вокруг. Можно — как ты сейчас. А можно — но это надо тренироваться, выработать фокусировку — видеть ауру интересующего тебя человека посреди толпы. Это просто особенность организма, примерно как слышать высокие звуки или видеть самый тусклый свет. Но ты понимаешь, что это значит? Твои способности растут!

— Мм-м. Сита, слушай. Никому, вообще никому, об этом не говори. Даже ньеру Расселу. Пусть я для всех останусь обычным человеком, хорошо?

Поняла. Это — дополнительный вид чувств, добавочный способ получения информации, при умелом использовании — детектор лжи. А при том, что по ауре мага от не-мага и не отличишь, Холт может скрывать свои новые таланты долго… очень долго…

— Хорошо. Но это обнадёживает, да?