Роман Терехов - Авантюрист

Светлую твердь под ногами можно было перекрыть ладонью. Снова накатило до слез. Песчинка на соломинке посреди великого ничто. Одно дуновение Бездны и… Бессмысленные движения, все равно конец неизбежен. Шаг. Холодный зуд в потрохах сделался невыносим. Врешь! Не возьмешь! Еще шаг. Зубовным скрежетом можно было напугать любого, но оголенные нервы уже не реагировали. И еще шаг. И еще.

Возникшая впереди арка подарила надежду. Передвигать ногами стало легче, даже веселее, по мере приближения к арке мост расширялся. Но я не торопился — мышцы ослабели, зато мозг заработал. Одно неверное движение — и холодный мрак внизу стиснет горе-канатоходца в своих смертельных объятиях. Двигался медленно, но верно.

Йаху-у! Прах и пепел! Я сделал это! Я смог! Смахнул слезы, вытер рукавом пот со лба, выругался всласть. Все это — стоя подальше от моста и края мощеной площадки, копии той, что осталась позади. До чего же здорово обеими ногами стоять на земле! Широко и твердо стоять, надежно, а не болтаться на жалкой полоске над бездной.

«Поводырь» дернул за плечи, разворачивая лицом к странному существу. Несколько неуверенных шагов приблизили меня к скрюченной фигуре в сером балахоне. Чужак опирался на витой металлический посох с гигантским алым камнем в навершии. Коренастую фигуру опоясывала сверкающая полоса из искусно покрытых узором и хитро соединенных между собою блях. Центр каждой украшал крупный ограненный камень. Было заметно, что и пояс, и посох — исключительно тонкой работы вещи. И без магического зрения понятно, что камни зачарованы.

Балахон скрывал лицо и ноги «контрагента», но руку, сжимавшую посох, удалось разглядеть. Шестипалую ладонь с очень длинными пальцами без ногтей обтягивала дряблая морщинистая кожа пепельно-серого цвета. Несколько шикарных перстней не смогли смягчить бьющее в глаза уродство.

— Покаш-ши тофар… — слабым ветром прошелестел чужой голосок в моей голове.

Прекратить поток потенциально обидных для низкорослого телепата мыслей не получалось. Сознание сравнило развернувшуюся сцену с киношными встречами наркоторговцев. Снял и открыл ранец, с некоторым трудом достал обвязанный тряпкой чугунок с супергамионом. Распаковал, поставил перед собой, придвинул «тофар» ногой к странному покупателю.

Из-под балахона донесся тихий скулеж. «Карлик» взмахнул посохом, и стеклянный «кочан» с алым отливом приподнялся над импровизированным контейнером. Я невольно сделал шаг назад, пальцы против воли теребили застежку кобуры. Засунул большой палец за пояс, а ладонью прихлопнул кожу, укрывавшую мой последний аргумент.

Балахон сдвинулся в сторону, увлекая за собой парящий в воздухе гамион. На прежнем месте остался небольшой овальный ларец, с крышки которого на меня уставился трехглазый череп из серебристого металла. Навершием посоха покупатель коснулся черепа-ручки, вызвав небольшую вспышку. Видимо, снимал сторожевые чары. Крышка ларца медленно приподнялась, открыв моему взору тусклую россыпь овальных пластинок-монет.

Камень на стальном прутке совершил движение-жест, приглашая меня подойти и получить расчет. Ага, щас, присяду, а он по затылку меня своей клюкой шандарахнет.

— Помощь — да, доферие — да. Обман — нет.

Доверие, говоришь? Хэх! Посветив браслетом, задержал взгляд на монетах.

— Что за металл? — холодно поинтересовался я. — Ни на золото, ни на серебро не похоже!

— Алем. Сплаф.

— Сплав чего с чем, уважаемый?

Поскольку всесильный Арагорн выступил посредником нашей сделки, дальнейшая судьба гамиона, как и возможность его использования хаоситами, меня уже не волновала, и я всецело сконцентрировался на вопросе вознаграждения. Зачем тащить домой металлолом?

Фигура покупателя дрогнула. Из-под балахона возникла вторая отталкивающего вида конечность и взметнулась к звездному небу в яростном жесте.

— Солото. С-серепро. Сплаф. С-сила с-семи металлоф!

— Семи? А злата-серебра там сколько?

— Много польш-ше прочих! — заверил меня покупатель.

Уверен в ценности своей валюты — это хорошо. Или прирожденный талант фуфло пихать. Черт, он же слышит мои мысли!

— Ладно! Ладно! Годится, — я произвел открытыми ладонями успокаивающий жест.

— Запомни, челофек. Такое купить фсегда рад. Ты принос-сиш-шь, мы хорош-шо купить. Помочь другу. Ты гофорить да?

— Трудно ходить сюда. Не могу обещать, — пожав плечами, выдавил ответ, невольно копируя манеру собеседника.

— Ш-шаль, — неприятно прошелестело в голове.

— Не будем жалеть о том, чего еще не случилось!

Словно соглашаясь со мной, тот взмахом посоха организовал денежный поток в мой распахнутый ранец. Монетки-то одна к одной, а звук до чего приятный! Эх, так бы стоял, любовался бы видом и наслаждался бы звоном как можно дольше! Жаль, тару мне не отдали — зловредный гамион оказался в ларце сразу же, как денежки поменяли хозяина. Покупатель повернулся ко мне спиной и засеменил прочь. Следом за ним, как черепашка на незримом поводке, пополз, вздрагивая на стыках плит, ларец. Из камня на посохе хлынул поток синего света. Вспышка проглотила скрюченную фигуру, оставив меня в одиночестве.

Сделка свершилась, точка в разговоре поставлена, пора и честь знать.

И вот я в арке на «чужом» краю моста. Узенькая полоска рассекает бездну. Вдох-выдох. Что ж, смог один раз, повторить будет легче. Значительно потяжелевший ранец давил на плечи, намекая, что уверенность в своих силах должна опираться на хорошую физическую подготовку. А так получается из разряда «глаза боятся, ноги делают» или «пять минут страха — и ты дома».

Куда ж я иду?! Это не может существовать, не то что мостом называться! На чем эта полоска вообще держится? Хороший вопрос для человека, который не может внятно объяснить, на каком принципе его револьвер работает.

Взмах рукой, нога предательски дрогнула, и сердце улетело в пятку. Спокойно, спокойно. Никаких полетов сегодня не предвидится! Правильно лямки ранца отрегулировал — ноша никуда не сползает, сидит на спине как часть тела. Хорошо, хоть безветренно. Не просто хорошо, а великолепно. Иначе…

Не смотреть вниз. Смотреть вперед. Ни за что больше! Никогда! К черту все золото мира! Вот и арочка замаячила. Не самка попугая, а полукруглая конструкция из камней и по совместительству символ завершения кошмара. Усталые ноги рванули против моей воли. Правая подошва едва не ушла в никуда, кусок пролета отвалился, а я коленями заелозил по поверхности моста.

Ладони впились с обоих боков в камень, толстый слой которого подобно старой штукатурке взялся крошиться, улетая в бездну. Удар подбородком до зубовного клацанья подействовал отрезвляюще. Хватательный рефлекс позволил закрепиться: колени на мосту, руки почти вокруг него. Вот только сдвинуться с места — проблема. Большая.