Роман Терехов - Авантюрист

Ворота башни с трудом отворились — мешали наваленные грудой трупы сквернавцев. В узкую щель протиснулся русоволосый здоровяк в доспехах из кожи с металлическими вставками. Играючи, но с толикой брезгливости он раскидал тела сквернавцев, как грязные тряпки, и открыл створку ворот пошире. Вторым выбрался на свет толстяк в вычурном мундире и богатом головном уборе, при взгляде на который в моей голове возникло слово «треуголка». Ворота тут же захлопнулись. Оба переговорщика вышли совершенно безоружные, даже без неизменных офицерских сабель, что насторожило меня еще больше.

Назвался офицером, вылезай из укрытия, веди переговоры — подстегнул себя. Находиться на открытом пространстве, да еще и без винтовки, было, мягко говоря, неуютно. Еще недавно здесь воздух рассекали увесистые и стремительные свинцовые градины. На результаты этих полетов, что в изобилии лежали повсюду, впечатлительным особам долго любоваться нежелательно, чтобы не тронуться рассудком. Мягкие пули крупного калибра страшно уродовали хрупкие тела людей и животных. Вспотевший лоб так и свербел, чувствуя на себе вражеский прицел. Думаю, не только у меня, но мастер-стрелок Молчун и кадет Белов встали рядом, придавая уверенности своему командиру.

Толстый мужчина в годах, наряженный в мундир попугайской расцветки с двумя рядами серебряных пуговиц, назвался интендантом первого класса Яковом Глаттоном. Оценивающий взгляд бил по нам из хитро прищуренных глаз, как меткий стрелок из амбразур каземата. Второй подбородок, покрытый рыжей свиной щетиной, подрагивал в такт речи и тяжелому дыханию с примесью перегара. А еще от делегата одуряюще пахло одеколоном с цветочными нотками.

За пазухой у него, топорща украшенную золотым шитьем и потеками вина ткань мундира, скрывался неизвестный мне гамион. В очередной раз я проскрежетал зубами — мне недоставало знаний и навыков. В тот момент решалась не только моя судьба, поставлены на кон жизни русинских солдат. Многие из них мне уже поверили, других еще только предстояло спасти. Я же вместо того, чтобы сконцентрироваться на переговорах, был вынужден гадать, что за «гостинец» припас мне этот хитрый и жадный боров, оставивший в башне даже колюще-рубящий атрибут своего офицерства.

Второй переговорщик, настоящий человек-гора, играл роль телохранителя. Интендант даже не посчитал нужным его представить. Громила не имел никакого оружия, не считая пудовых кулаков, а из амулетов нес на себе только примитивные и распространенные — щит и аптечку.

Определились с языком переговоров — вражий делегат начал было плести словесные кружева на имперском, но я одернул его, потребовав перейти на русинский, чтобы «мои офицеры тоже понимали». Не знаю почему, но даже тени сомнения не возникло, что ушлый интендант знает русинский на достаточном уровне.

С самого начала переговоры не обещали быть легкими. В прошлой жизни мне приходилось иметь дело со снабженцами. Наверное, мне просто не везло, наверняка среди них есть масса достойных, но мне встречались только такие — люди без совести, с покалеченной алчностью логикой, их переспорить в принципе невозможно. И вот жизнь снова столкнула меня с одним из таких — с армейским интендантом.

Мы должны были договориться о временном прекращении огня, которое обе стороны собирались использовать по-своему. Враг надеялся, что в скором времени сюда пожалует новая банда. Скорее всего, Каменная Длань была назначена точкой сбора, снабжения и перегруппировки вражеских сил, действующих в тылу экспедиционного корпуса Армии Освобождения.

Когда я представился командиром особого отряда стрелков, Глаттон тут же посмел усомниться в моих полномочиях, затем озвучил абсурдные требования нашей немедленной сдачи. Язык интендант знал превосходно, изъяснялся чисто, без всякого акцента.

В ответ, глядя в его хитрые глазенки, я поинтересовался, в своем ли уме новоявленный главарь офицеров, изменивших присяге? Удобно ли предателям сидится на сундуках с награбленным добром, хороший ли у его подручных аппетит, не мучает ли их жажда и не предвкушают ли их шеи близкого знакомства с пеньковой веревкой? Долг платежом красен, поэтому между делом полюбопытствовал, все ли изменники согласны, что интендант говорит от их имени.

Во время моей тирады ни лицо, ни поза, ни руки Глаттона никак не выдали его волнения или истинных мыслей.

— Я отказываюсь вести переговоры в таком тоне! — наигранно брызнул слюной боров-интендант, но без вполне ожидаемых багровений рожи и гневных потрясаний членами тела. Вот уж крепкий орешек мне попался!

— Вы в моих руках! Прежде чем мы продолжим обсуждать условия вашей капитуляции, потрудитесь освободить моих людей! — продолжил наседать я.

— Это невозможно! — с возмутительной невозмутимостью на роже интендант сложил руки на груди. Ай, ай, ушел в закрытую позицию. На результат ему плевать, он просто тянет время!

И Глаттон, и я прекрасно понимали, что освобождение пленных изменит расклад сил кардинально. Никто не помешает мне тут же вооружить их трофеями. А с многократным перевесом жестокая расправа над бывшим начальством лишь вопрос времени.

— Это не обсуждается. Освободите, и тогда мы рассмотрим приемлемый для вас выход. Сделайте знак своим людям, чтобы не мешали моим выбираться из ямы. Иначе переговорам конец!

Пользуясь затишьем, двое стрелков подняли и унесли за стену тело Нила. На секунду они приковали взгляды всех пятерых переговорщиков.

— Боюсь, вы не понимаете! — взревел интендант, собираясь поведать мне, что именно я не понимаю, но мне удалось перекричать его.

— Вы правильно боитесь, Глаттон! — Я избегал смотреть собеседнику в глаза, чтобы он не прочел в них свой приговор. — Задумку с крестами мы оценили. Через полчаса те из вас, кто не сложит оружие, окажутся там. Вот этими руками буду приколачивать!

Интендант засопел на меня ядреным выхлопом, формулируя достойный, по его мнению, ответ. Казалось, эту глыбу заносчивого дерьма ничем невозможно расшевелить.

— Вы! Господин офицер, назовите свою цену! — цинично предложил он и начал обмахиваться расшитой золотом треуголкой.

— Сначала свободу пленным, потом вернемся к деньгам! — ответил я, закидывая врагу наживку. Хорошо, что Молчун с Беловым никак не проявили своего удивления.

— Получив деньги, вы уйдете, а русинский сброд мы отпустим следом, — попытался схитрить заглотивший наживку до самой задницы интендант и пустился в увещевания: — Поверьте, юноша, вы же разумный человек, это единственный выход для всех нас. Ваши обозники мне не нужны, кормить их еще! Чем быстрее вы вернетесь туда, откуда вывалились на мою голову, тем больше шансов, что сохраните свою.