Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст

После брифинга, если это был брифинг, до сих пор не знаю, что это, но слово красивое и значительное, я велел графу Гитарду проводить себя, он сказал учтиво, что польщен такой высокой честью.

Я посмотрел с подозрением.

— Граф, где вы набрались таких выражений?

Он ответил смущенно:

— Рефершельд всех нас иногда натаскивает. А что, я не так сказал? Да я его прибью…

— Все так, — заверил я, — просто необычно от вас такое помахивание шляпенцией с перьями. А Рефершельду от меня отдельная благодарность. Он прав, рано или поздно всем вам будет открыта дорога в королевство! А дальше Люнебург!..

— Прямо в столицу?

— И дальше, — сказал я важно. — В другие столицы! Мы сделаем этот мир открытым и прозрачным. Вообще, граф, мне нравится, как вы рулите преобразованиями в экономике. Дипломированные экономисты уже наломали бы дров, а вы все делаете просто, как два пальца о дерево!..

Он воскликнул польщенно:

— Ваше высочество!.. Вы ведь теперь ваше высочество?

Я отмахнулся:

— Это на приемах, а здесь мы не там. Еще мне нравится, что вы с капитанами сумели сохранить именно демократическое управление маркизатом. Налаженная система противовесов — это залог успешного процветания нашего края. А он процветает, это наглядно и как бы даже зримо.

Он воскликнул с восторгом:

— Сэр Ричард!.. Вы даже не представляете, у нас тут народу стало вдесятеро больше!.. Ну, не совсем в маркизате, но мы же не знали, сколько их в глухих деревнях там в глубине? А вот на побережье теперь ноги оттаптывают!..

— Но все работают, — заметил я. — Стопроцентная занятость — это хорошо для начала. Потом, конечно, можно и повысить, но уже хорошо, хорошо…

— Из Лантарона тоже к нам пробираются самые шустрые, — сказал он. — Протаптывают дорожки для более осторожных. Потом и те к нам повалят. Пока что да, из самых глухих деревень маркизата, все–таки из Лантарона приходится через болота и топи!..

— Прекрасно, — одобрил я. — Ах да, еще один вопрос… На этот раз никакой политики или экономики…

— Ваше высочество?

— Личный вопрос, — пояснил я. — Насчет штурмана Синтии уже понял, в ней настоящая баронесса чувствуется и ощущается, как и положено, это я весьма отметил, но… какое положение занимает Маргарита?

Он запнулся, поднял на меня посерьезневший взгляд, голос прозвучал несколько натянуто:

— Ваша жена… она весьма…

— Она не жена, — уточнил я мягко, но твердо.

Он проговорил несколько свободнее:

— Ваша женщина оказалась весьма энергичной хозяйкой. Сейчас в ее ведении ремонт всех кораблей, поставка грузов, а также гостиницы для прибывающего народа и строительство для них же домов… Еще дубильни и красильни…

Я спросил с удивлением:

— Но это же я передал лучшему в Черро штурману!..

Он кивнул:

— Верно, вы передали это Синтии. Но хозяйничает Маргарита. Не знаю, может быть, уже и все права Синтия передала ей.

Что–то в его голосе насторожило, я переспросил:

— Передала, или же это Маргарита у нее отобрала?

Он ответил уклончиво:

— Никто не знает, но распоряжается Маргарита.

Я прикусил губу. Когда мы с нею вселились в дом грандкапитана, она в восторге занималась только развешиванием штор и занавесок по–своему, женщины обожают их менять, а также двигать мебель, а когда подружилась с Синтией, это я еще застал, они вдвоем даже пару раз приготовили мне обед, но я достаточно быстро вернулся на северный континент, а здесь как будто время ускорилось… хотя вообще–то, если вспомнить, сколько всего не сделано и сколько еще предстоит мне сделать, то в самом деле можно удивиться: ух, ты, как время–то летит!

— Знаешь, — сказал я доверительно, — я оставил того красного демона охранять Маргариту здесь, в доме. Чтобы никто из мужчин по пьяни или еще как… ну, ты понимаешь…

Он сказал с достоинством:

— Сэр Ричард! Я обеспечил полную охрану не только всего дома, но и там, внутри. Никто из мужчин не посмеет подняться на второй этаж, где ваша спальня.

Я кивнул:

— Вот и отлично. Просто я хочу, чтобы между нами было полное понимание. На время моего отсутствия заправляет совет капитанов, он же совет Высших Лордов маркизата. Маргарита — частное лицо. Она может чего–то добиваться за счет своего ума, энергии и настойчивости, но никак не потому, что она… близка ко мне. Ну, ты понял.

Лицо его прояснилось, он воскликнул горячо:

— Ваше высочество! Я всегда верил, что именно это вы и хотели. Просто так уж получилось, что часть вашей власти как бы перешла на леди Маргариту.

Я покачал головой:

— Это только как бы, но не по–настоящему. Я сегодня–завтра снова отбуду на ту сторону океана, где Ордоньес с ног сбился, обучаясь управлять эскадрой из двадцати кораблей, а что будет, когда их станет сорок? А вы здесь действуйте в прежнем духе. И никто–никто не должен на вас влиять!

Он выпрямился.

— Ваше высочество!.. Клянусь от себя и остальных капитанов! А также от имени всех благородных людей маркизата. Да можно и от неблагородных, они заочно вас обожают, это же благодаря вам они зарабатывают за месяц больше, чем у себя за год.

— Хорошо, граф, — одобрил я, — действуйте!

Оставшись наедине, я выбрал местечко понезаметнее, хотя в моем маркизате это непросто, по крайней мере, на побережье, сказал тихонько:

— Серфик, ты меня слышишь?

Почти сразу же над ухом пискнуло:

— Хозяин?

— Серфик, — сказал я озабоченно, — я вроде бы предусмотрительный… во всяком случае так думаю и даже других уверяю, но на самом деле… в общем, я сюда забрался на Мымре, но тут дал ему полную свободу.

Он сказал с готовностью:

— Да, мой господин!.. Это было очень благородно! За такую мелкую услугу…

— Еще не понял? — спросил я. — Ну да, это же только я умный, хоть и потом… В общем, есть еще демоны, что могли бы отнести туда взад?.. В ту же трубу?..

Он ответил озадаченно:

— Наверное…

— Тогда договорись?

Он пискнул:

— Но они не хотят… Только тот Мымр согласился рискнуть свободой.

— Тогда я снова сглупил, — сказал я озадаченно. — Все думаю над тем, как вообще ускорить перемещение, чтоб в любое место и без всяких подручных средств в виде демонов, подземных вихрей и прочих зеркал, а тут придется ножками, словно какой–то, даже и слова такого не подберу.

Он подумал, затем нерешительно пискнул:

— Повелитель, а почему вы сами… не летаете?

Я вздрогнул.

— Ты чего? Люди не летают.

— Но вы можете, — пропищал он. — Я же чувствую в вас нечто от нас. Только еще страшнее!..

— Ого, — выдавил я дрогнувшим голосом. — Даже страшнее?

— Намного, мой повелитель!

Я вздрогнул, зябко повел плечами.

— Не знаю, не знаю. Может быть, потому и не летаю, что пришлось бы выпустить это страшное. Я и так не подарок, люди вообще–то жуткие свиньи… Нас желудями надо, а не пирожными! Вот и борюсь с собой, а если перестану… во что превращусь? Даже представить страшно.