Антон Медведев - Дневник Аделины Блейз. Часть 1

— Хорошо, — согласилась девушка. — Только сначала ведь нам придется развестись?

— Непременно, — улыбнулся он.

Спать мы легли лишь во втором часу ночи — обсуждали сложившуюся ситуацию. Признаюсь, у меня к Сергею было много вопросов. Например, я не представлял, что именно мы будем делать в Бразилии, с чего начнем поиски. Все-таки страна большая, и искать на ее необъятных просторах какого-то профессора, чьего имени мы даже не знаем, представлялось мне совершенно гиблым делом. О людях Мейера в Бразилии мы тоже практически ничего не знали — в переписке Мейера лишь один раз упоминался его человек, некто Филипп. Да и то косвенно. Кто его знает, сколько в Бразилии Филиппов... Как найти этого человека? Теперь Мейер поменял пароль на своем почтовом ящике, мы больше не могли читать его почту. А значит, были в полном неведении относительно его планов. Неудивительно, что я спросил об этом Сергея.

— Кирилл, твои вопросы вполне понятны, — ответил он. — Но дело в том, что это — вопросы человека. Я же подхожу к решению проблем как маг. Я просто даю мирозданию задание и знаю, что события сложатся нужным образом. Все образуется, вот увидишь. Хотя я сейчас не имею ни малейшего представления о том, что и как будет.

— Хорошо, пусть ты маг, — согласился я. — Но ведь и у тебя бывают проколы?

— Бывают, — согласился Сергей. — От этого никуда не денешься — уж слишком этот мир сложен. Никогда нет гарантии, что все сложится так, как тебе нужно. Тем не менее, в большинстве случаев у меня все получается. Более того, некоторые провалы могут стать ступенькой на пути к успеху. Например, тебя беспокоит, что мы не знаем планов Мейера. Верно. Но теперь у меня есть номер его телефона — сохранен на «мобильнике». Значит, мы можем попытаться прослушивать его звонки. Пусть небольшой, но все-таки шанс. Завтра я попытаюсь узнать, можно ли поставить его телефон на прослушку. Вряд ли Мейер говорит по телефону о важных делах. Но тем не менее.

— Опять пойдешь к тому парню? — догадался я.

— Верно, — кивнул Сергей. — Он хорошо в этом разбирается.

Стало тихо. Все молчали, пауза показалась мне слишком затянувшейся.

— Нам ведь понадобится какое-то снаряжение? — спросил я только для того, чтобы нарушить тишину.

— Обязательно. Одежда, обувь. Рюкзаки. Разная гадость от комаров, москитные сетки. Таблетки для обеззараживания воды. Антибиотики. Продукты купим на месте.

— Ты так говоришь, словно уже там бывал, — Вика с любопытством взглянула на Сергея.

— Там не бывал. Но я бывал в Камбодже. Думаю, это что-то похожее.

— Ого! — удивился я. — И что ты там делал, в Камбодже?

— Участвовал в одной экспедиции — искали пропавший в семидесятых годах самолет с золотом.

— Круто. И нашли?

— Нашли, — улыбнулся Сергей. — Только золота там уже не было, кто-то нас опередил. И опередил давно.

— И много было золота? — спросила Ольга.

— Около четырехсот фунтов. Примерно сто восемьдесят килограммов.

— Повезло же кому-то... — Ольга демонстративно вздохнула.

— Да, может быть. Только золото редко кому приносит счастье. Кстати, а почему так происходит? — Он обвел нас взглядом.

— Да потому что те, кто находят золото, сразу начинают его делить, — тут же отозвался я. — Отсюда и все проблемы.

— Нет, — покачал головой Сергей. — Дележ золота — это уже следствие. Причина в другом: люди придают владению золотом слишком большое значение. Их охватывает золотая лихорадка. К слову, это очень сильное чувство. Помню, однажды я путешествовал по реке, близ которой добывали золото. Увидел старые отвалы, причалил к берегу — мне было просто интересно. Взял металлическую тарелку, набрал в нее песка и гравия из отвала. И попробовал промыть. В итоге увидел несколько крохотных песчинок золота, — Сергей посмотрел на нас и улыбнулся. — Я остановился на том месте на несколько минут — просто посмотреть. В итоге провел там два дня и все это время был поглощен самой настоящей золотой лихорадкой. Все мыл, мыл, мыл... — Он снова улыбнулся. — Сначала пытался выбирать золотые крупинки, потом решил собирать весь отмытый шлих — такой черный порошок с золотыми песчинками, а золото выбирать уже потом, дома. Жаль было тратить время. В общем, когда очнулся от всего этого, у меня было граммов сто шлиха — эдак с полстакана.

— И сколько в нем было золота? — спросил я.

— Не знаю, — покачал головой Сергей. — Я поплыл дальше, размышляя о своих чувствах. О том азарте, которым был охвачен. Меня буквально трясло! А теперь представьте, как чувствуют себя люди, имея в своих руках реальное золото? И не граммы — десятки, сотни килограммов! Блеск золота способен свести с ума кого угодно. Одним словом, мне стало просто стыдно за себя, и я высыпал намытый шлих в воду.

— И не жалел потом? — поинтересовалась Вика.

— Нет. Наоборот, ощутил себя свободным. Нельзя позволять чему бы то ни было влиять на себя. Вспомните, я говорил о том, что наши желания формируют энергетические потенциалы. Золотая лихорадка принадлежит к числу рекордсменов. Блеск золота формирует настолько мощный потенциал, что люди просто сходят с ума. Маятник обогащения толкает их на ложь, предательство, убийства. Вроде бы нормальные люди совершают то, от чего потом сами приходят в ужас, сами не понимают, как они могли это сделать. Единственный способ устоять в такой ситуации — это быть ни к чему не привязанным. Уметь смотреть на золото спокойно, без эмоций. Именно так смотрят на деньги работники монетных дворов — для них это не деньги, а продукт, который они производят. Мне тут вспомнилась еще одна интересная история — так называемая гонка за «Золотым Глобусом» тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. Это была первая кругосветная парусная гонка одиночек, очень широко разрекламированная. Спор шел за то, кто первым в истории обогнет земной шар без захода в порт. Некоторые яхтсмены для участия в гонках продали все, что имели, залезли в долги. И просто не могли проиграть, не имели права. Представляете, какое желание победить было у этих людей, какие энергетические потенциалы они сформировали? А мы же знаем, что мечты не сбываются, что мироздание стремится скомпенсировать любые возникающие энергетические потенциалы. В итоге эта гонка принесла сразу несколько трагедий. Так, один яхтсмен, осознав, что с самого начала проигрывает и не может победить, решил вообще не идти вокруг света и несколько месяцев просто болтался в океане, ожидая, пока его менее сообразительные коллеги обогнут наш шарик. А там уж он пристроится к лидерам, как если бы он обогнул земной шар вместе с ними.

— Умный мужик! — даже хохотнул я. — И у него это получилось?

— Хуже, — ответил Сергей. — Дело в том, что он не хотел приходить первым. Прийти первым — значит, подвергнуться строгой проверке. Будут проверены бортовой журнал, радиограммы — все будет тщательно сопоставлено. Яхтсмен знал, что в этом случае его обман обязательно вскроется. К тому же однажды его тримаран получил повреждение, пришлось зайти для ремонта в маленький аргентинский порт. Яхтсмен боялся, что шумиха вокруг его победы приведет к тому, что о том ремонте станет известно. А это, во-первых, сразу лишало его победы, так как переход должен был быть именно безостановочным. А, во-вторых, его бы обязательно спросили — как он мог оказаться у берегов Аргентины, когда, согласно его легенде, находился в это время еще в Тихом океане? Сначала для него все шло хорошо — он приходил третьим или даже четвертым. Этого было достаточно, чтобы сохранить лицо и расплатиться с кредиторами. Но потом произошло то, чего яхтсмен совершенно не ожидал: безусловный фаворит гонок Бернард Муатесье, которому оставалось совсем немного до финиша и в чьей победе уже никто не сомневался, развернул яхту и поплыл на Таити. На все вопросы он отвечал в том духе, что никогда не рассматривал свое плавание как участие в гонке. Он просто любил море, поэтому плавал. Догадываетесь, почему он имел все шансы на победу? А, по существу, и победил?