Юрий Никитин - Зубы настежь

Рядом со мной жутко затрещало. Узкая трещина пробежала по камню. Изнутри пахнуло гарью, перегретым воздухом. Страшась свалиться в ширящийся провал, я с нечеловеческим усилием откатился еще, а чудовищный удар грянул, делая меня навеки глухим, в камень, слегка задев прядь моих золотых волос.

Загрохотало, край каменного обрыва обрушился в бездну. Я успел услышать как далеко внизу плеснула раскаленная лава, наверх выплеснулся оранжевый фонтанчик, спалив мне ресницы, и тут же исполинский молот грянул на то место, где я только что был.

Я все еще в отчаянии перекатывался к боку на бок, а властелин ходил следом, со злобным хохотом долбил молотом по камню, стараясь расплющить, как я плющил комаров. В его щелочках глаз я уже видел то широкое красное пятно, что останется от меня, но сейчас он наслаждался, видя противника беспомощного, сбитого с ног, с залитым кровью лицом,

Тело стало совсем тяжелым и непослушным. Разбитые губы стали как оладьи, изо рта кровь уже не текла, а выбрызгивалась широкими струями, рот у меня стал шире бегемотьего, в ушах звон оглушал, я уже не мог противиться, как вдруг удары прекратились. Я услышал страшный раздраженный рев.

Властелин подземелья все так же размахивал кулаками, ноги его тяжело поднимались и бухали в землю с такой мощью, что пол и стены вздрагивали. Я с трудом перекатился под самую стену. Сквозь широкую полосу крови, что заливала лицо, различил быструю тень. От рева воздух сминался волнами.

– Не... мешать... – прохрипел я. – Это... мой... бой...

Изловчившись, я перекатился через голову и вскочил на ноги. Тело кричало от боли, кости трещали и задевали друг друга изломанными краями. Зверь даже вытаращил глаза в удивлении, всхрапнул и бросился со всей дури, взревев оскорблено, глаза полыхнули гневом.

Я ударил кулаком навстречу почти вслепую, заорал от боли, лучше бы влупил в каменную стену, но властелин, к моему удивлению, вздрогнул всем телом, словно в него саданули торцом бревна.

Тут же его чудовищные лапы метнулись ко мне, меня больно дернуло за волосы, ибо я успел пригнуться, над головой тяжело грохнуло. Я не стал дожидаться, пока ладони разомкнутся и схватят снова, ему достаточно было опустить сомкнутые ладони, сейчас меня можно было бы придавить упавшим кленовым листком, но эти каменные плиты раздвинулись и пошли с грохотом сталкиваться как Симфильские скалы, отлавливая меня по всему помещению.

Выбрав миг, я нанес еще два сильных удара ему по корпусу. Второй удар заставил его согнуться в поясе, и моя усталая нога, словно получив приток сил, сама прыгнула вверх.

Хрястнуло, зубы клацнули, словно огромный пес ловил муху размером с лебедя. Широкая нижняя челюсть подпрыгнула. Властелин выпрямился, а я тут же, заставляя кричащее от боли тело двигаться как можно быстрее, ударил его несколько раз в живот, что качался на уровне моей груди.

Чудовище всхрапнуло, согнулось к моему удивлению, и я с наслаждением ударил ногой в тупую отвратную морду. Он отшатнулся. Я ударил с другой ноги, подпрыгнул и ударил снова, еще сильнее. Ступни ныли, но я чувствовал от злости и отчаяния прилив сил, чудовище вздрагивало, ошеломленное, а я бил и бил ногами в злобную тупую рожу, он начал пятиться, сотрясаясь от ударов. Я наступал, бил с поворота и с разворота, бил мощно, бил часто. Тяжелые губы наконец лопнули, выползла темная вязкая кровь, следующий удар расплескал по всей морде, крупные капли попали и на стену, где повисли как темная слизь.

Меня шатало, я чувствовал, что вот-вот упаду от изнеможения, но из последних сил наносил удары разбитыми в кровь кулаками, ногами, локтями, а когда властелин закачался и с грохотом рухнул навзничь, то подскочил и раздробил каблуком ему переносицу.

Хруст тонких костей, что впиваются ему в мозг, едва услышал, в ушах грохот от притока своей крови, затем колени подогнулись, я ощутил, что душа вылетает из тела как чистый голубь из разбитой вдребезги клетки.

Я чувствовал свое неподвижное как колода и тяжелое как горное плато тело. Под опущенными веками разлилась спасительная тьма, но слышно чье-то жаркое дыхание, затем горячий язык прошелся по лицу, залепил на миг нос, я сморщился, но чихнуть сил не хватило.

Волк обнюхал шею, грудь, озабоченно рыкнул. Я как мог расслабил полумертвые мышцы, чувствуя, что даже дышать тяжело, мои глыбы мускулов как могильные плиты стискивают пищащие легкие, сжимают печень, а внутренности пытаются выбраться наружу.

В горле все еще полыхало пламя. Если бы хлебнул воды, закипела бы, а меня разорвало бы как паровой котел. Смутно услышал как захлопали крылья, пахнуло перьями. На плечо мне упало холодное и тяжелое.

Не открывая глаз, я пошарил ладонью по камням, ничуть не удивился, когда пальцы нащупали кувшин. Отхлебнул с трудом, стараясь не двигать толстыми как подушки губами. В горле зашипело, однако в голове чуть прояснилось. Я сделал несколько глотков, удивляясь, что за зелье, вино вскипело бы быстрее воды. Тело расслабилось и занемело. Я раскинулся уже весь, равнодушный ко всем сокровищам и драгоценностям на свете.

Смутно чувствовал как по мне топчутся когтистые лапы. В стороне вроде бы ржанул конь. Я удивился, как это конь очутился в глубоком подземелье, но уже слышалось пение, меня качало в теплой воде, наконец я понял, что все это сон, а я вовсе вроде бы и не я...

Когда я очнулся второй раз, нежные теплые руки поддерживали мне голову, что-то касалось лица ласково и трепетно. Я не раскрывал глаз, страшась снова увидеть нависающие над лицом серые каменные плиты подземелья. Прикосновение было таким знакомым, что я замурлыкал во сне,

Слегка насмешливый голос произнес над головой:

– Хватит прикидываться. Ты уже не спишь.

– Сплю, – пробормотал я.

– Я сейчас?

Мои нос зажало в тиски. Я дернулся, открыл глаза. От моего лица удалялась рука, тонкая и чистая, с удлиненными пальцами. На фоне синего чистого неба надо мной нависало смеющееся женское личико. Поверх женской головки проплывало облачко. Мне почудилось, что у незнакомки одно ухо укорачивается, а другое разрастается.

– Ты кто? – спросил я тупо.

Она отодвинулась, я сел, опираясь позади себя руками. Ее тонкие брови, изогнутые как луки, взлетели в безмерном удивлении. Красивая фигурка изогнулась, провоцирующе выставив крутое бедро с нежношелковистой на ощупь... гм, с виду кожей.

– Ты меня не помнишь, герой?

– Помню, – пробормотал я. – Но ты же осталась там... в монастыре... э-э... казарме! Свенка, то-бишь, доблестная Свенильда, крутой и неустрашимый киборг в теле Елены Троянской. Но как я здесь очутился?..

– Не помнишь?

– Увы...

– И как выбирался?

– Последнее, – пробормотал я, – что в голове... это пещера, безобразная драка с тамошним гномом ростом с трех медведей...