Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - принц-консорт

Солнце ушло за тучи, воздух разом стал сырым, а земля потемнела. Издали донесся собачий лай, Бобик даже не повернул на бегу в ту сторону голову, а Зайчик фыркал и просился перейти в карьер.

Мы промчались через небольшой лесок, конские копыта шумно шелестели по толстому слою прошлогодней листвы, уже коричнево — черной, над верхушками деревьев пролетела, шумно хлопая крыльями, стая гусей, и Бобик сразу насторожился, проводил их долгим взглядом, затем ринулся в ту сторону.

Клемент держится рядом, но почтительно молчит и вообще старается не отвлекать меня от важных дум ни взглядом, ни жестом.

— Знаете, дорогой герцог, — сказал я, — даже самые мелкие наши поступки бывают похожи на камешки, что вызывают лавины… весьма неожиданные и в неожиданных местах.

Он повернул голову, я поймал на себе внимательный взгляд его глубоко посаженных глаз.

— Ваше высочество?

— Однажды, — признался я, — я был здорово прижат к стене. Пришлось соврать… и вот в результате наглой и бесстыжей брехни я не только добился помощи от эльфов, но и стал вхож во дворец их королевы. Более того, вижу, как сделать так, чтобы не только что‑то поиметь от эльфов, это же святое дело, но и самому в чем‑то помочь от щедрот. Они постепенно отступают перед людьми и скоро вообще исчезнут.

Он вздохнул.

— Ваше высочество, это, видимо, жаль? Эльфов не знаю, ничего не могу сказать, но та эльфийка, что я видел у вас, до сих пор перед глазами… Иногда так в груди щемит, что… не знаю, стихи начать складывать, что ли?

Я сказал осторожно:

— Сэр Фицджеральд, у меня есть одна странная идея. Мы сейчас ни с кем, тьфу — тьфу, не воюем, так что хорошо бы заняться расширением, углублением и возвышением, ибо да, наше дело правое, и мы победим, несмотря на.

— А каким боком это касается меня? — спросил он.

— Всеми тремя, — заверил я. — Я хотел бы вас сделать своим представителем у эльфов.

Он отшатнулся.

— Что‑что?

— Временно, — успокоил я. — Ну, не своим, а представителем нашего королевства.

Он спросил кротко:

— Какого?

Я запнулся, вопрос понятен даже без ехидства, ответил с неловкостью:

— Турнедо. Как бы. Они другого просто не знают. Для них весь мир — Турнедо. Да и то не совсем, ибо Турнедо — просто мир людей.

— Ваше высочество, — проговорил он, — а… зачем?

— Я мог бы сослаться на ваше нежелание, — сказал я, — чтобы такая красивая раса вымерла. Да и свое, если честно. Но у меня сердце не такое чувствительное, к тому же я всячески культивирую и взращиваю в себе наглого и беспринципного политика, ибо только такой может вести державу к успехам. В общем, эльфы — самые лучшие в мире лучники. Они стреляют впятеро быстрее любых наших, их стрелы летят вдвое дальше и почти всегда с абсолютной точностью. Но и это еще не главное!..

Он покачал в удивлении головой.

— А что еще?

— Они удивительно чуткий народ, — сообщил я. — Видят все скрытое, им не нужны амулеты, чтобы узреть исчезников или оборотней в людском обличье. Они чуют опасность задолго до того, как приблизится…

Он сказал:

— Это делает их идеальными телохранителями!

— Вот — вот, — согласился я, — это тоже им в плюс. Потому мы должны добиться сотрудничества с ними, а для этого необходимо войти с ними в соприкосновение.

Он засмеялся.

— Простите, ваше высочество, но нет в мире человека более далекого от эльфов, чем я!

— Не скажите, герцог, — ответил я загадочно.

К счастью, Эльфийский Лес располагается от того места, где я встретил отряд Фицджеральда, в двух десятках миль, и бедному Зайчику не пришлось тащиться мучительно долго, недоумевая, что это за и почему это вот.

Бобик все‑таки выследил гусей, и как только те опустились то ли передохнуть, то ли просто на свое лесное озеро, он тут же, как всегда, и Клемент охнул, завидя бегущее на него черное чудище с крупным гусем в пасти.

— Принимайте, — посоветовал я. — Вы в прошлый раз взяли от него оленя? Или барсука, не помню, вот теперь уже не отстанет.

Клемент взял у осчастливленного Бобика гуся, но тот за вторым побежать не успел, мы приблизились к стене Эльфийского Леса, и почти сразу из пышной зелени кустов донесся звонкий голос:

— Стоять!.. Вы вошли в чужой лес!

Я рявкнул громко:

— Обалдели? Я — конт Астральмэль!

Тот же голос возразил:

— Мы знаем вас, конт. Но с вами человек!

— Он идет со мной, — ответил я. — Отвечаю за него я. Полностью. И мы не пойдем в Эльфийский Город, обещаю!

— Тогда… зачем?

— У нас важная миссия, — ответил я. — Вы можете пойти с нами и проследить, чтобы мы не заходили в запретные места.

Из кустов не ответили, но теперь я увидел почти отчетливо призрачные силуэты сторожевых, что пошли перебегать от укрытия к укрытию.

Мы ехали медленно, Бобик идет рядом, поглядывает то на меня, то в сторону стражников, уверенных, что их никто не видит.

Клемент спросил шепотом:

— А мы ничего не нарушаем?

— Самую малость, — ответил я.

— Ох, все уже говорят о ваших малостях.

— Мы не перейдем грань, — заверил я. — Хотя…

Сердце колотится, сам знаю, что рискую, а когда деревья расступились и открылось озеро, в груди болезненно сжалось. В прошлый раз Ричэль лежала на спине на мелководье, выставив на поверхность только лицо, сиськи и колени, но сейчас там пусто.

И хотя она сказала, что здесь ее любимое место и она обожает вот здесь лежать и смотреть в небо сквозь густую листву, но нельзя ждать, что и сейчас…

— Эльфийка, — произнес Клемент совсем тихо.

— Где? — спросил я и молча ругнулся, только сейчас заметив неподвижную фигурку на том конце озера, почти незаметную на фоне толстых деревьев.

Она сидит на большом камне, опустив ноги в воду, волосы распущены, сама наклонилась и смотрит в воду.

— Ну и глаза у вас, — проворчал я, — впервые кто‑то раньше меня что‑то заметил.

— Вы смотрели в другую строну, — ответил он шепотом. — Это… кто?.. Неужто та самая?

— Увидите, — ответил я шепотом. — Коней оставляем здесь. Бобик их посторожит. Слезайте медленно, резких движений не делайте, громко не говорите, а то у вас рев, а не эльфячий писк… Не улыбайтесь, а то подумают, что приготовились сожрать их всех или хотя бы понадкусывать.

Ричэль вскинула голову, ярко — синие глаза заставили вздрогнуть даже меня, а когда веки с длиннющими красиво загнутыми ресницами открыли это чудо полностью, я охнул и пошел к ней, чувствуя, как глупейшая улыбка раздвигает мои губы.

— Ричэль!..

Она проговорила мягким мелодичным голосом:

— Здравствуй, Астральмэль… А кто это за тобой, такой огромный, но с сердцем, как у трепетного мотылька?

— У него сердце каменное, — заверил я, — а трепещет потому, что видит тебя… Клемент, дорогой друг, подойдите ближе.