Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - принц-консорт

— Это ты довольна, — возразил я, — а я вот нет.

— Мечтаешь о новых завоеваниях? — спросила она лукаво.

— Тьфу — тьфу, — сказал я в сердцах, поплевал и сказал еще раз: — Тьфу — тьфу — тьфу!!!.. Я мечтаю не о количественных приобретениях, а о качественном росте. Не знаю, поймет ли это женщина?

— Ах, Рич, — сказала она нежным голосом, — мне даже объяснять не нужно, как раз потому, что я женщина! Достаточно просто обнять крепко — крепко, чтоб кости затрещали и все сладко замерло внутри… и мы все понимаем!.. Мне кажется, ты так насторожен из‑за этих выборов короля? А еще я догадываюсь, почему так тянешь с возможностью схватить и королевскую корону, как схватил корону принца… и натянуть себе на голову по самые уши.

— Ну — ну, — сказал я поощрительно.

— Не хочешь привлекать внимание, — сказала она мило. — Все‑таки герцогов, фюрстов и даже принцев хоть пруд пруди, а короли… короли! Тебе хочется затеряться среди мелочи до поры до времени.

Я сказал оскорбленно:

— С чего бы я восхотел такую глупость? Я уникален, я подчеркиваю это всеми фибрами!

— Всеми, да не всеми, — сказала она практично. — Как только станешь королем, в императорской канцелярии тебя возьмут на учет. Начнут прикидывать, насколько важен, нужен или бесполезен. А ты желаешь избежать этого внимания.

Я переспросил:

— Хочешь сказать, что пока что на меня внимания не обращают?

— Не канцелярия, — ответила она на не заданный вопрос. — Так… некоторые службы.

— Кто, оппозиция? Мятежники?

Она надула губки.

— Ну что ты так примитивно? В огромной империи множество интересов и множество разных сил. Это здесь только король и мятежники, а в империи… Нет, ты обязательно должен побывать там! Особенно в Амберголде.

Она щебетала, попискивала от удовольствия, когда мои пальцы особенно мощно скребли ее спинку, но я именно через кончики пальцев ощутил некоторое изменение в ее нервных сетях, словно она сказала нечто очень важное, а теперь напряженно ждет ответа.

Я помедлил, это что‑то новое в наших отношениях, спросил расслабленным голосом:

— А что за Амберголд?.. Имя слишком пышное…

— Так и должно быть, — ответила она с улыбочкой и сама почесала мне затылок, заглянула в глаза. — Это столица империи!.. А в ней находится самый великолепный в мире дворец, красоты и величия которого ты не можешь даже и представить.

— Империи, — проговорил я, — ишь ты… ага… а какой?

Она в изумлении округлила глаза.

— Как это какой?

— Разве там, на Юге, она одна? — спросил я. — Даже здесь их несколько, я и то слышал об империях Вильгельма, Карла… наверняка есть еще.

Она с укоризной в глазах покачала головой.

— Зачем тебе другие?.. До них даже не добраться. А самая близкая, она на той стороне океана и выходит к берегу, это империя Германа Третьего. Это совсем другой мир, милый!

Я ощутил, как во мне поднимается ликование, но усилием воли задавил его еще там, на уровне сапог. Полная и горячая задница Бабетты на моих коленях, а если я иногда жопой чую лучше, чем головой, то про чувствительность женских и говорить нечего, нам с ними никогда не сравняться, я удержал лицо таким же улыбчиво — идиотским, голос мой тоже не изменился ни на терцию:

— Что, правда?

— Правда что? — спросила она чуточку разочарованно.

— Что там интересно, — пояснил я. — И что там особенного?

Она надула губы.

— Рич, не прикидывайся. Всякому было бы интересно, а уж тебе…

— Я не всякий, — напомнил я гордо и чуточку повел плечами, делая их пошире. — Терпеть не мог идиотов, что едут куда‑то смотреть на архитектурные памятники.

Она спросила заинтересованно:

— Это что?

— Паломники, — пояснил я. — Идиоты, идут за тысячи миль, чтобы поклониться каким‑то святыням, хотя каждый носит Бога в себе! Так что, еще раз, я весьма не они. У меня масса интересных дел, если ты об этом еще не слыхала.

Она улыбнулась несколько принужденно.

— Но ты мог бы не только посмотреть.

— А что?

Она пояснила:

— Имею в виду не только посмотреть издали. Тебя бы впустили, ты бы пообщался с многими сановниками, знатными людьми, крупными деятелями, что вершат судьбы королевств.

— Так я и так здесь с ними общаюсь, — ответил я.

— Я имею в виду, — проговорила она, — с теми… у кого власти больше. Все‑таки королевство королевству рознь.

— Да, — согласился я, — хотя особой разницы нет, большое или чуть поменьше. Нет, это неинтересно. Уж молчу, что туда добираться через океан почти полгода, плыть, борясь со штормами, морскими чудовищами и океанскими течениями.

Она спросила заинтересованно:

— Океанскими течениями?

— Ну всякими гольфстримами, — пояснил я, — пикапстримами, опельстримами… Нет, я человек серьезный. Уже с неделю. Ну, пусть меньше, но все серьезнею и серьезнею, скоро стану таким… что даже и не знаю!

Судя по ее горячей и плотно — тяжелой заднице, туда все еще продолжает приливать кровь, усиливая мыслительный процесс, у меня такое бывает с головой, когда череп накаляется, будто попал в огонь, а сама Бабетта в это время, продолжая механически почесывать и поглаживать меня, любая женщина обязана это уметь делать в любом состоянии, напряженно раздумывает, даже слегка покусывает губки, но это можно списать на то, что хочет мне понравиться, губы от покусывания всегда краснее и полнее, эдакая женская хитрость.

Одно дело зазвать меня в этот Амберголд без всяких обязательств с ее стороны, другое — передать официальное приглашение, что кого‑то обяжет или даже свяжет.

Идеальный вариант, если бы я, как дурак, увидевший красивую погремушку, обрадовался возможности прыгнуть через океан и сразу оказаться в Амберголде, но, думаю, Бабетта и сама не думает, что я вот так сразу и о — го — го, ибо красивая погремушка вот она, у меня на коленях, ее горячая задница уже измучила меня в месте соприкосновения с противником, но я почти тверд.

Другое дело, могла не ждать такого резкого отказа. Возможно, должен колебаться, что‑то выторговывать, какие‑то условия приема, допуска к самому императору, аудиенции, но я всем видом показал, что ничего из этого меня не интересует, а это значит, что изначально предлагать надо больше, горячая жопа на моих коленях не поможет, я же все‑таки рыцарь и стоек к соблазнам… или, если нерыцарскую правду, — трусливо — осторожен.

— Ты крепкий орешек, — сообщила она с милой улыбкой, — признаю. И что ты хочешь?

Я изумился.

— Разве не знаешь? Достроить флот, проложить железную дорогу до Савуази, Баллимины, Истанвила и дальше, дальше!.. Построить типографии, обучить грамоте как народ, а потом и вовсе простолюдинов… не всех, конечно…

Она покачала головой.

— Не увиливай, ты знаешь, о чем я.