Джордж Мартин - Танец с драконами. Грёзы и пыль

— Вон они, — показал Хелдон с порога.

Двое мужчин, сидя в нише за каменным столиком для кайвассы, щурились на фигуры при красной свечке. Один тощий, желтый, с редкими черными волосами и острым носом, другой плечистый, пузатый и кудри штопором. Ни один не поднимал глаз, пока Хелдон не придвинул к ним стул со словами:

— Мой карлик играет в кайвассу лучше вас двоих вместе взятых.

Толстяк, пренебрежительно взглянув на пришельцев, ответил что-то по-волантински, слишком быстро для Тириона, а тощий спросил на общем:

— Ты что, продаешь его? Триарху пригодился бы такой карлик.

— Йолло не раб.

— Жаль, — сказал тощий, делая ход ониксовым слоном.

Толстяк выдвинул из гипсовых рядов тяжелого коня.

— Напрасно, — заметил Тирион, принимая предложенную Полумейстером роль.

— Вот именно. — Тощий ответил собственным тяжелым конем и очень скоро, после череды быстрых ходов, молвил с улыбкой: — Смерть, друг мой.

Толстяк сердито встал и проворчал что-то.

— Полно, — засмеялся его противник. — Не так уж он и воняет, наш карлик. Ну-ка, человечек, — добавил он, указывая Тириону на пустой стул, — серебро на стол, и мы посмотрим, каков ты игрок.

Во что же ему предстоит играть? Тирион забрался на стул.

— На полный желудок и с чашей вина под рукой я играю не в пример лучше.

Тощий, согласно кивнув, приказал рабыне принести еды и питья.

— Благородный Каво Ногарис служит в Селхорисе таможенным офицером, — пояснил Хелдон. — В кайвассе я его ни разу не побеждал.

— Быть может, я буду счастливее. — Тирион, поняв Полумейстера с ходу, принялся складывать монеты из кошелька в столбик, пока улыбка Каво не остановила его.

Игроки принялись расставлять фигуры по обе стороны ширмы, а Хелдон спросил:

— Какие новости снизу? Говорят, война будет?

— Юнкай хочет этого, — пожал плечами Каво. — Они там величают себя мудрыми господами… Не знаю, как мудрости, а хитрости им точно не занимать. Их посол привез сюда сундуки золота, драгоценных камней и двести рабов — мальчиков и юных девушек, обученных пути семи вздохов. Он устраивает роскошные пиры и раздает щедрые взятки.

— Выходит, юнкайцы купили ваших триархов?

— Только Ниэссоса. — Каво, убрав ширму, обозрел позицию Тириона. — Малакуо, старый и беззубый, не перестал быть тигром, а Донифоса в другой раз не выберут. Город рвется воевать.

— Чего ради? — спросил Тирион. — Миэрин далеко за морями — чем это милое дитя так обидело Старый Волантис?

— Милое? — засмеялся Каво. — Если верить хотя бы половине того, что слышно из залива Работорговцев, это дитя — прямо-таки чудовище. Тех, кто высказывается против нее, она сажает на колья, и они умирают медленно и мучительно. Говорят еще, что она колдунья и кормит своих драконов новорожденными младенцами; что она насмехается над богами, нарушает договоры, грозит послам и немилостива к тем, кто верно ей служит. Похоть ее ненасытна: она совокупляется с мужчинами, женщинами, евнухами, собаками и детьми — и горе тому, кто не сумеет удовлетворить ее страсть. Отдаваясь мужчинам, она забирает взамен их души.

«Если бы она захотела отдаться мне, я бы с радостью вручил ей мою карликову душонку», — мысленно сказал Тирион.

— Эти слухи распускают рабовладельцы, изгнанные ею из Астапора и Миэрина, — сказал Хелдон. — Гнусная клевета, и ничего более.

— Умная клевета всегда приправлена правдой, — заметил Каво, — и в одном эта девочка повинна наверняка. Она возомнила, что может в одиночку уничтожить торговлю рабами, которая никогда не ограничивалась заливом Работорговцев. Драконья королева всего лишь мутит воды океана, опоясывающего весь мир. Господа древней крови за Черной Стеной спят вполглаза, слушая, не точат ли рабы у них на кухнях ножи. Рабы выращивают для нас урожай, чистят наши улицы, учат наших детей. Стерегут наши стены, гребут на наших галеях, бьются за нас. Теперь они смотрят на восток и видят зарю молодой королевы, разбивательницы оков. За это ее ненавидит не только Старая Кровь, но даже и бедняки. Самый последний нищий выше, чем раб, а драконья королева хочет отнять у него эту утеху.

Тирион начал с копейщиков, Каво ответил легким конем. Подвинув арбалетчиков на одну клетку, карлик сказал:

— Красный жрец там снаружи полагает, что Волантису следует драться за серебряную королеву, а не против нее.

— Красным жрецам лучше придержать языки. Уже случались стычки между их паствой и теми, кто верит в других богов. Бредни Бенерро падут на его же голову.

— О чем же он бредит? — спросил Тирион, перебирая пешки.

— Тысячи рабов и вольноотпущенников Волантиса каждую ночь собираются на храмовой площади и слушают, как Бенерро вещает о кровавых звездах и огненном мече, который очистит мир. Говорит, что Волантис будет сожжен, если триархи подымут оружие против серебряной королевы.

— Такое пророчество и я мог бы изречь. А вот и ужин!

Девушка подала козлятину с луком, снаружи поджаристую, внутри нежную и сочную. Мясо обожгло Тириону пальцы, но он тут же потянулся за следующим куском и запил еду бледно-зеленой волантинской настойкой — не вино, но близко к тому.

— Вкусно, даже очень. — Он съел своим драконом слона Каво Ногариса. — Самая сильная фигура в игре — а у Дейенерис Таргариен их, говорят, целых три.

— Три против трижды трех тысяч врагов. Граздан мо Эраз — не единственный посланник Желтого Города. В поход на Миэрин вместе с мудрыми господами выступят легионы Нового Гиса, толосийцы, элирийцы и даже дотракийские кхалы.

— Дотракийцы замечены у самых ваших ворот, — сказал Хелдон.

— Кхал Поно, — небрежно махнул рукой Каво. — Они приходят, получают от нас дары и уходят. — Его катапульта съела белого Тирионова дракона, и началась бойня, хотя карлик продержался еще с дюжину ходов. — Плач и рыдание, — бросил Каво, сгребая монеты. — Еще раз?

— Не стоит, — сказал Хелдон. — Карлик получил хороший урок — можно возвращаться на лодку.

Костер на площади еще горел, но жрец удалился, и толпа разошлась. В окнах борделя мерцали свечи, изнутри слышался женский смех.

— Ночь еще молода, — сказал Тирион. — Каво, возможно, кое о чем умолчал, а шлюхи от клиентов чего только не слышат.

— Так не терпится побыть с женщиной, Йолло?

— Собственные пальцы быстро надоедают. — Почему бы шлюхам не отправляться в Селхорис? Тиша может быть здесь, в этом доме, с татуировкой-слезой на щеке. — Я чуть было не утонул — после такого мужчину особенно тянет к женщине. И надо же мне проверить, окаменел мой член или нет.

— Подожду тебя в таверне у ворот в гавань, — засмеялся Хелдон. — Не застревай там надолго.

— Насчет этого можешь не волноваться. Женщины стараются отделаться от меня как можно скорее.