Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки - принц

Многие воины, узнав меня, заорали ликующе:

— Ричард с нами!

— Ура Ричарду!

— Ричард — победа!

Я пустил коня в гущу схватки, там еще отбиваются люди под знаменами восставших лордов, но там везде по полю бои заканчиваются, я попал к шапочному разбору.

— Всем бросить оружие! — прокричал я страшно. — Кто смеет противиться мне?

Я орал настолько уверенно, что даже сам ощутил в себе эту мощь, расту, а все сцепившиеся здесь в бою опустили мечи, после чего одни бросили их на землю, другие убрали в ножны.

— Что за дурь? — крикнул я. — Марш с поля!.. Война окончена!.. Хлеб надо выращивать, коров пасти, державу строить, а не по головам друг друга лупить!..

Не дожидаясь ответа, я повернул Зайчика и послал его в галоп, оба мы уже рассмотрели вдали воинский лагерь с двумя десятками шатров в центре.

Бобик уже там, по нему я и отыскал шатер лорда Бредли. В лагерь уже начали возвращаться легкораненые, я оставил Зайчика и поспешил обратно на поле боя.

Последние, что сражались особенно яростно, наконец тоже бросили оружие, им велели заложить руки за спину и отвели на край поля, где они угрюмо сели на землю, почти не глядя друг на друга и даже не интересуясь своей участью.

Облака из пурпурных превратились в багровые, а небо из голубого стало фиолетовым, затем на нем зажглись первые звезды.

На краю побоища люди Бредли разожгли костры, лекари перевязывают раненых. Я все еще ходил сперва по полю, разговаривал, подбадривал, похлопывал по плечам, пока самого не стала колотить дрожь, а внутри разрослась большая глыба льда.

У костра, где я присел, мне сунули в руки большую жестяную чашку с травяным настоем, я жадно хлебнул горячее пойло, но зубы продолжали стучать, а плечи подергивались в судорогах.

Один из старых воинов сел рядом и, обняв за плечи, придерживал кружку, пока я пил.

— Не перестарайтесь, ваше высочество, — сказал он с грубой прямотой старшего младшему. — В этом деле можно тоже надорваться.

— Да я и так только самых тяжелых, — пролязгал я зубами. — Ничего… еще кружку… и отойду.

С другой стороны подали куски жареного мяса на прутике, я с жадностью вгрызся, чувствуя, как живительная сила тут же начинает вливаться в мое застывшее тело.

Послышался стук копыт, с измученного коня, с удил которого срываются желтые клочья пены, соскочил Бальдфаст Бредли, собранный и угрюмый, я его не видел иным, подошел быстро, но заметно прихрамывая.

Доспехи в свежих насечках, шлем чуть помят, но выглядит он все так же строго и бодро.

— Сэр Бредли, — сказал я.

— Ваше высочество…

— Сэр Бредли, — проговорил я, — вы действовали очень умело. Только не нужно так уж личным примером! Армия теряет боевой дух, когда погибает командующий.

Он ответил с легким поклоном:

— Да-да, вы правы, ваше высочество, а мне совсем почудилось, что это вы ворвались в самую гущу схватки…

— Гм, — сказал я, — ну… я же тут чужак, моя гибель ничего бы не изменила… Ладно, оставим эту тему, доложите о нынешней ситуации. Кстати, я вижу в рядах ваших войск и ламбертинцев?

— Ваше высочество, — сказал он, — это добровольцы, что выразили желание помочь правому делу. Позвольте представить вам сэра Карла-Антона Боллейна и виконта Константина Хайгелорха…

Он обернулся, сделал рукой приглашающий жест. От группы рыцарей, что беседовали в стороне и поглядывали в нашу сторону, отделились двое в полных доспехах, укрывающих даже фаланги пальцев, и направились к нам.

Я рассматривал обоих внимательно: первый выглядит немолодым, но строен, чувствуется порода, под камзолом явно мышцы, а не жирок придворных, глаза блестят живо, усы подстрижены коротко, на них кое-где иней седины, но брови абсолютно черные.

Второй — крепко сбитый мужик, массивный, но не толстый, очень серьезный, смотрит исподлобья, борода черная, поднимается до самых глаз, делая его лицо недобрым и даже зловещим.

Оба преклонили колени и склонили головы.

Я сказал:

— Лорды…

Они ответили в один голос:

— Ваше высочество…

— Не вставайте, лорды, — велел я.

Все на меня поглядывают с ожиданием, а я вытащил меч из ножен, приблизился к ним и спросил первого:

— Ваше имя?

— Карл-Антон Боллейн, — отрапортовал он, — ваше высочество. Баннерный рыцарь!

Я ударил его мечом плашмя по плечу и сказал торжественно:

— Я, принц Ричард, волею избравших меня и присягнувших мне дарую вам титул виконта, сэр Боллейн!.. Можете встать, виконт.

Он вскочил, ликующий и сияющий, в глазах счастье перемешивается с недоверием, что получил титул, когда совсем не ожидал, а я повернулся ко второму коленопреклоненному.

— А вы, как я понял, виконт Константин Хайгелорх?

— Да, ваше высочество!

Я ударил его мечом по плечу и сказал так же медленно и строго:

— Я, принц Ричард, волею избравших меня и присягнувших мне дарую вам титул барона, сэр Хайгелорх!.. Можете встать, барон.

Он вскочил с легкостью, хотя доспехи на нем посечены, а опускался на колено с некоторым трудом.

— Ваше высочество!

Я вскинул ладонь, прерывая благодарности.

— Вы сделали великое дело. Ощутив, на чьей стороне правда, вы поступили по велению совести и чести, игнорировав мелкие и простенькие призывы встать под знамена мятежников, что принесли бы королевству только горе. Такое свойственно только очень честным и сильным людям, способным поступать как надо, а не как говорит и настаивает большинство!.. Идите оба и отпразднуйте.

Они поклонились и отступили, их сразу же подхватили под руки радостные друзья и утащили, как понимаю, отмечать повышение в титулах.

Я повернулся к Бредли.

— Итак?

Он проводил взглядом счастливцев, лицо оставалось суровым, но взгляд потеплел.

— Они в самом деле сражались лихо. Хотя я не уверен в их так уж кристально чистых мотивах…

— Да это не так важно, — ответил я безмятежно. — Но если подчеркивать, что честность, стойкость и прочие качества вознаграждаются…

Он кивнул.

— Да, конечно. Политически это прекрасный ход. Я надеюсь, поражение мятежников отрезвит. Не говоря о том, что завтра подойдут отряды сэра Генкеля и сэра Дерпта. А от сэра Зункеля пришло сообщение, что им в мое распоряжение откомандировано пять тысяч тяжелой конницы, три тысячи копейщиков и тысяча лучников!

— Когда прибудут?

— Со дня на день. Так что им конец, — заверил Бредли.

Он смотрел в ожидании, я покачал головой.

— Истреблять налогоплательщиков — подрывать экономическую базу либерально ориентированных свобод. Прикажите немедленно потребовать выдать зачинщиков, сейчас они подавлены, воинский дух сокрушен.

— На каких условиях?

— Без условий, — отрезал я.

— А если выдадут?

— Повесить немедленно, — сказал я. — Нам не нужны восстания. Все должны затихнуть… а за это время народ сообразит, что мы им дали намного больше, чем предлагают их лорды! Ишь, пять лет без налогов!.. А потом снова в рабство?