Дмитрий Силлов - Ученик якудзы

До этого же как-то один знакомый порекомендовал ему «Алису в стране чудес». Сначала Виктор отбрыкивался, мол, сказок я еще не читал, делать больше нечего. Но знакомый настоял, и Виктор из принципа дочитал этот бред до конца. Дочитал, плюнул, отбросил подальше в пыльный угол, представляя, что он выскажет назавтра тому знакомому… и задумался.

На предмет того, а как бы он себя вел, забрось его судьба в тот дурдом заместо Алисы.

Нарисовались две альтернативы. Первое — трёхнуться с ходу крышей. И второе — не заморачиваться, не рефлексировать, принимать реальность такой, какая она есть. Потому что глупо плыть против течения — толку ноль, только из сил выбьешься. А ежели расслабиться и положить на все с пробором — глядишь, и вынесет куда-нибудь в места, где окружающий дурдом не так очевиден.

Виктор расслабился и бросил ленивый взгляд в сторону затененной реинкарнации японо-чеширского кота. Только сейчас, слегка отогревшись в коконе из на удивление теплого восточного матраса-одеяла, называемого футоном, он понял, насколько сильно замерз.

Рядом с ним валялся чудом уцелевший кусок вчерашней змеи, серьезно помятый каменной плитой, но еще вполне годный к употреблению. Виктор выпростал руку из кокона, зацепил едва гнущимися пальцами шмат полураздавленного мяса и запихал себе в рот.

— Не-а, — промычал он, с аппетитом жуя холодную змеятину. — Времени навалом.

Человек у стены снова усмехнулся.

Виктор подумал, что он, наверно, окажется очень обаятельным, когда морду из тени вытащит. Типа Афанасия, упокой кто-нибудь его душу. Они все обаятельные на редкость, люди из «своей жизни». Что Стас, что Афанасий, что местами затененный тип, сидящий напротив. Только те обаятельные померли, а этот жив пока, щерится…

Солнце лениво перевалилось через край каменной трубы, растворив оранжевым лучом тень на лице человека.

Нижняя челюсть Виктора двинулась еще раз-другой, по инерции перемалывая мясо многострадальной рептилии, — и, остановившись, медленно отвисла книзу.

У человека напротив не было лица.

Вернее, лицо-то у него было. Но оно было… ненастоящим. Словно кто-то содрал с него кожу и, вылепив из презервативной резины точную копию кожного покрова, натянул ее на голый череп.

Возможно, этот эффект был бы менее заметным на несколько большем расстоянии, но Виктор сидел в пяти метрах от собеседника, освещенного яркими лучами только что проснувшегося солнца.

Резиновые губы человека скривились в жуткое подобие улыбки.

— Ты жуй, не отвлекайся, — посоветовал он. — Змея хабу весьма полезная для организма тварь. Конечно, в случае, когда ты ее грызешь, а не она тебя.

Виктор по инерции повиновался. Дожевал кусок, проглотил и с усилием отвел взгляд в сторону. Жуткое ощущение. Словно со статуей из музея восковых фигур разговариваешь.

«Стас с Афоней померли, а этот… зомби, что ли?..» — пришла в голову не очень связная мысль.

— Ты не ответил на вопрос, — жестко сказал человек, перестав ухмыляться.

— Это ты о чем? — машинально спросил Виктор, еще не пришедший в себя от увиденного.

— О том, кто ты такой и какого хрена тебе здесь надо.

Голос человека странным образом распространился по помещению. Словно глухие каменные стены, многократно приняв и отразив звуки такого же глухого голоса, перемешались с ним в тяжелую, однородную массу, и вся эта масса вязко легла на плечи Виктора. И от этого жутковатого ощущения ему очень захотелось вжаться в пол, просочиться в щель между плитами, стать маленьким и незаметным…

Ощущение было мимолетным. Накатило-прошло. Но оставило воспоминание. И мысль о том, что бы могло быть с Виктором, продолжи человек давить голосом еще хотя бы с минуту.

Виктор тряхнул головой, отгоняя наваждение.

«Страна чудес, — напомнил он себе. — Хочешь выжить — плыви по течению. А лучше сам стань этим течением, если получится».

И рассказал всё.

Человек слушал не перебивая. И не двигаясь. Солнце уже прокатилось по небу на достаточно приличное расстояние, таща за собой унылые тени каменного мешка, а человек словно задеревенел там у стены в позе будды, неожиданно подстреленного из-за угла во время медитации.

Виктор замолчал.

Вокруг повисла абсолютная тишина, которую, казалось, при желании можно было потрогать руками.

Сложенная из древних глыб серого песчаника труба уходила слишком глубоко под землю, и какие-либо звуки сверху не достигали дна. Виктор слушал лишь собственное дыхание да легкий звон в ушах от давления крови на перегруженные эмоциями мозги.

Человек у противоположной стены, казалось, не дышал вовсе. Он сидел, прислонившись неестественно прямой спиной к древней каменной кладке и прикрыв веки, лишенные ресниц, морщин и едва заметных складочек, свойственных человеческому лицу.

«Может, помер? — мысленно предположил Виктор. И тут же поправил сам себя: — Вряд ли. И Александра, и Стас, помнится, частенько впадали в такой вот коматоз, когда собирались сделать какую-нибудь пакость. Интересно, что этот уродец сейчас замышляет?»

«Уродец», словно почувствовав пристальный взгляд Виктора, открыл глаза. Словно пушечные порты у древнего фрегата поднялись — раз! — и два беспросветно-черных дула уставились в лицо Виктора.

Виктор невольно поежился. Ну и взгляд…

— То есть ты хочешь сказать, что своими руками убил человека, который принадлежал к Нинкёдан и с детства тренировался в Школе нинпо? [26] Нинпо (яп.) — в средневековой Японии ниндзюцу («нин» — терпение, выносливость, тайное действие, «дзюцу» — «искусство») со временем развилось в нинпо — многофункциональную боевую систему, включающую в себя философские, мистико-религиозные и практические аспекты, а именно — искусство шпионажа, стратегии, тактики и физического уничтожения противника с применением разнообразных видов оружия и без такового. Также из твоего рассказа следует, что какая-то девчонка пообещала тебе кучу денег за то, чтобы ты соизволил поехать в Японию обучаться в этой Школе, и при этом преподнесла тебе в подарок дайсё примерной стоимостью со средний американский небоскреб. После чего ты каким-то волшебным образом был похищен на вертолете из международного аэропорта, миновав таможню и уйдя от полицейского преследования.

Человек замолчал, продолжая немигающим взглядом сверлить лицо Виктора.

К неприятному ощущению, которое вызывал этот взгляд, прибавилось чувство, что он сейчас выглядит в глазах этого зомби полным идиотом. Странно, но именно этого сейчас почему-то не хотелось, хотя уже весьма долгое время ему было в принципе наплевать, что думают о нем другие хомо сапиенсы.

«Так-так, Виктор Лексеич. Осталось только начать доказывать дяде с резиновой мордой, что ты не брешешь, — и все, приехали. Как вариант можно поскулить, встать на задние конечности и виртуально покрутить хвостом. Ну уж нет, хренушки тебе, мил-человек. Презерватив на голове еще не повод для настолько глубокого прогиба».