Токацин - Холодный огонь

— И даже вино из моих погребов, — дополнил Ир'миаллон. — Оно не такое уж плохое… Мы увидимся ещё, Кесса. Скоро сгинет Алинхег, и мы заключим мир. А сейчас — пусть будет лёгким путь!

— Хсссс, — прошипел забытый всеми Церат. — Теперь я могу ссспать ссспокойно. Есссли будет время, приходи к моему кургану. Для тебя путь всссегда сссвободен…

— Как я и предполагал, — еле слышно пробормотал Гедимин, из-под тёмного щитка взирая на степь, красноватую скалу-останец, покрытую обуглившимся мхом, и сотни костяных механизмов, закованных в броню, вокруг этой скалы.

— Кья… — с опаской выглянул из-за его плеча Конт. Солнце уже скрылось за горизонтом, быстро темнело, но зелёный огонь Квайи подсвечивал каждую конструкцию из костей, каждый чёрный шатёр, каждый дымящийся «реактор» с ледяным факелом внутри. На карте Гедимина линии, очерченные Чёрной Бурей, сходились к этой скале — она носила имя «Хойвул» — и к ней же устремилась стрелка, указывающая на сильнейшее излучение. Холодный огонь, струящийся над «реакторами», незримо стекался к ней, словно скала была гигантской накопительной сборкой. Окрестности Хойвула светились от ЭСТ-излучения, но Гедимин видел и единственный в этой области источник ЭМИА-лучей. Очень мощный источник, и очень знакомые спектры… Взгляд сармата скользнул по чёрному шатру у подножия Хойвула.

— Кьяа? — чутьё крысы не уступало приборам Гедимина, и Конт был предельно тих и скромен. Травяной лес спрятал сармата от неживых глаз, Гедимин стряхнул крысу с плеча.

— Оставайся тут. Там очень опасно.

— Кьяа! Ты — один? Кто поможет?! — возмутился Конт, но сармат уже отвернулся и исчез в зарослях. Крыса шевельнула ухом, огляделась — и ловко взобралась на верхушку высоченной Золотой Чаши. Огромные чаши цветков качались вокруг Конта, но крысе не было дела до них — она, не отрываясь, смотрела на красную скалу и зелёные костры… Гедимин лежал в траве, переводя взгляд с просеки, выводящей прямо к вражескому лагерю, на экран, где над картой Хойвула и окрестностей разворачивалась сетка значков и цифр. Сфалт, сильно изменивший форму и прибавивший в размерах, стоял перед ним на небольших подпорках.

Иногда из-под пластин на прикладе просачивался неровный свет — хранителя одолевало любопытство, но он помнил о просьбе сармата и сдерживался изо всех сил. «Ещё отползти, что ли…» — сармат покосился на стебли трав толщиной с его ногу. Выдержит ли броня, когда на неё повалятся эти «былинки»? Первый взрыв встряхнёт их, посрывает листья, но не повалит, а вот о втором Гедимин ничего не мог сказать. По одному эксперименту, проведённому по нелепой случайности и предельно небрежно, судить нельзя ни о чём… Он посмотрел на экран в последний раз и убрал прибор под броню.

Мрак сомкнулся вокруг сармата, лишь впереди дрожал зелёный свет.

Гедимин нашёл взглядом вершину Хойвула — сейчас скала напоминала белесый факел. «Аттаханка…» — глаза сармата сверкнули под тёмным щитком, рука остановилась на прикладе сфалта и соскользнула в траву. Оружие мягко дрогнуло, и секунду спустя содрогнулась земля. Ослепительное белое пламя на долю мгновения зависло над скалой — и тут же прогремел второй взрыв, и огненная волна захлестнула степь. Полосатая крыса, лапами закрывая морду, неотрывно глядела сквозь ладони на новое солнце, встающее над Хойвулом.

— Кьяа… — выдохнула она, дрожа от восторга. — Это — мощь! Сармат прижался к земле, прикрыв глаза. Стебель травы упал, накрыв его ветвями — он не шелохнулся. Перистые «усы», проросшие из его руки, раскачивались, как тростник на ветру, улавливая потоки излучения. Гедимин ждал тревожного сигнала — но прибор молчал.

Ирренций и Квайя столкнулись, слились и сгинули…

— Уууу-оооййй!!! — вой, полный нестерпимой муки, взметнулся над поваленной травой. Сармат рывком поднялся на ноги, придерживая сломанную руку — крепления под его весом втянулись в броню, и рука вновь повисла. От травяного леса вокруг остались поломанные стебли, валяющиеся тут и там, пеньки и выдранные корни, от вражеского лагеря у скалы — холодно мерцающая серая пыль. Скала блестела от потёков расплавленного камня, огромные глыбы откололись от неё и раскатились от подножия, поваленная трава на краю пустоши уже полыхала, но ветер был тих, а стебли сочны, и огонь не набрал ещё силу. Сармату нечего было опасаться… и он даже глазом моргнуть не успел, когда его накрыл огненный шквал.

— Кто?! Кто посмел?! — отчаянно взвыло существо, невидимое за дымом от вспыхнувших стеблей и рябью на плавящемся щитке шлема.

Через долю мгновения земля под ногами размягчилась, и Гедимин провалился по колено в булькающую красную жижу, ощущая, как нарастает жар. Он рванулся, подтягиваясь на обломке стебля, вытянул себя из лавы и цапнул забытое оружие. Температура продолжала расти, как будто броня сармата стала топливом для сильнейшего пламени.

Сквозь дым проступили очертания чего-то огромного, в шипах, языках пламени и отваливающейся чешуе. «Не сработало. Досадно…» — сармат выстрелил, не целясь, плазмой поверх «бурелома», неизвестная тварь дёрнулась и взлетела в воздух, превращаясь в клубок огня и щупальцев. Гедимин быстро коснулся приклада, сменив бесполезный уже подствольник на второе сопло.

«ЭМИА, нейтроны… Чем его брать?!» Выстрел достиг цели, когда невнятный клубок был шагах в десяти от сармата. От вопля взлетели в воздух ошмётки травы, погасший сгусток размазался по земле, отбросив пару щупалец, и стремительно сменил форму. Теперь это был огненный шар, извергающий потоки пламени — такие горячие, что сталь размягчилась бы под ними. «Странна же местная фауна…» — Гедимин метнул в сгусток пару «пузырей» защитного поля и подкрепил плазменным шаром, уже опасаясь за сфалт и его реактор. Тварь отчаянно фонила, так, что хотелось закатать её в расплавленный ипрон.

— Что ты такое? Почему ты жив?! — то, что жило в огненном шаре, уже не выло, а хрипело. Броня сармата и не думала остывать, фриловые пластины уже деформировались, зелёные полосы потеряли цвет, сплавившись в единую массу с чёрными. Из-под пластин сфалта пробивались лучи — хранитель чувствовал неладное, но выпускать его сармат совсем не хотел — подозревал, что тварь умеет не только гореть и фонить, но и взрываться. Излучение било из сопла непрерывным потоком, и прок от него, кажется, был… существо ещё ползло к медленно отступающему сармату, но с каждой секундой медленнее. В какой-то момент оно замерло вовсе, и Гедимин остановился тоже — и пылающие щупальца намотались на него, как на веретено, сминая оплавленные пластины и силясь вырвать сфалт из рук.

Но длилось это не дольше мгновения… Огненный сгусток, уменьшившийся в размерах, висел в воздухе, отчаянно вырываясь из других щупальцев — белесых, мерцающих холодной зеленью. На выгоревшем поле стоял долговязый знорк в тяжёлом скафандре, но без шлема, и методично заматывал раскалённую тварь в белый кокон. Ни жар, ни излучение его, по видимости, не беспокоили.