Гильберт Бриссен - Книга Лазури

— Откуда она у тебя?

— Думаю, вам следовало бы меня поблагодарить. Видите ли, ваше убежище в Черном Облаке больше не существует. Я спас Белую Карту оттуда буквально в последний миг — не годится, чтобы подобное изделие бесследно сгинуло в гибнущем сне, так ведь?

— Гибнущем? С какой стати?

— В некотором роде — вследствие ваших собственных усилий, юный сэр. Сновидение, в котором вы его создали и которому принадлежали аметист и черный посох, видело другое существо, не то, которым вы в настоящий момент являетесь. Изменения, внесенные вами, затронули не только тело, но и саму вашу сущность. И продолжают затрагивать, надо сказать.

— И ты решил мне ее вернуть. Вежливо, ничего не скажешь.

— Мы заключили договор. Надеюсь, вы об этом не забыли?

— Не забыл. Что ж, спасибо. Прощай.

Я отвернулся… и вновь встретился с ним взглядом. Демон опять стоял напротив меня, подняв правую руку.

— Не так быстро, юный сэр. Наш разговор еще не окончен.

— О чем нам говорить?

— Все о том же, все о том же. О нашей сделке.

— По-моему, все просто, как арбуз. Дай пройти.

— Да, все было просто — до недавнего времени. Вы, возможно, не расслышали, но изменения, которым вы себя подвергли, затрагивают и вашу сущность — я ведь не зря упомянул о гибели вашей мастерской. Вы на глазах перестаете быть тем существом, с которым мы оформили договор, и он, соответственно, теряет силу.

— С каких это пряников?

— Ох, это ваше арго… Подумайте сами: заключал ли я эту сделку со скульптором Торвальдсеном? Или с господином Кораксом? Или с тем прелестным цветком? Гиль! Ни в коей мере. Условия контракта относились только и только к тому человеку, которого я встретил на берегах Реки Несбывшегося. Все было оформлено как подобает, вы получили свое — но что я вижу? За ничтожно короткий промежуток времени мой деловой партнер превращает себя в такое, с чем я никогда не стал бы договариваться — хотя бы из соображений элементарной брезгливости. Следует ли мне расценивать этот ваш ход как попытку натянуть нос своему кредитору — то есть вашему покорному слуге?

— Расценивай как хочешь. Тебя это не касается.

— Отнюдь. Ваша душа — моя законная прибыль, а вы пытаетесь меня этой прибыли лишить. Сожалею, но я вынужден настаивать на том, чтобы вы немедленно прекратили вносить новые изменения.

— Что?

— То, что вы слышали. Пока вы еще достаточно походите на себя-прежнего, наш договор в силе. Оставайтесь в текущем стазе. Тем более, что имеющихся корректив вполне достаточно, чтобы оставаться… неузнанным.

Резкий звук, напоминающий ржание смертельно раненой лошади — вот как теперь звучит мой смех? Или только «горький смех», как некий подвид?

— Обойдешься, ублюдок. Тебе стоило лезть с советами чуть раньше.

— Мне? С советами?! — театрально изумился кролик. — Полноте, юный сэр, за кого вы меня принимаете? Надеюсь, не за мать Терезу? Кто я такой, чтобы давать вам советы, и кто, если разобраться, вы такой, чтобы от меня их получать? Вы мне не сын, не ученик и не школьный товарищ. Вы просто деловой партнер, в махинациях которого я в последнее время все больше замечаю следы нечистоплотности. Но расторгать договор я не намерен, даже не заикайтесь об этом. Так что я не советую, нет — я настаиваю.

— Иди к черту. Твои проблемы — это твои проблемы.

— Это ваше последнее слово?

— Да.

Я вновь отвернулся и сделал шаг… вернее, попытался. Моя нога поднялась и начала опускаться, когда вместо мокрой земли копыто уперлось в воздух и остановилось. Я дернулся, потом рванулся — без толку. Мое тело вновь застыло в одеревеневшем мире, совсем как когда-то, невероятно давно.

Из-за моего плеча в поле зрения вошел Лаплас, сокрушенно качая головой.

— Честно говоря, я не слишком надеялся на иной ответ. Именно в этом вы совсем не изменились — все так же инфантильны, капризны и не терпите никаких компромиссов в ущерб собственным желаниям. Что ж, как говорят персонажи синематографа, «придется действовать по плану Б».

— Что ты задумал? Отпусти меня!

— Всенепременно. Но не сейчас. Что же касается ответа на ваш первый вопрос — разве он не очевиден?

До меня не сразу дошло, что он имеет в виду.

— Ах ты мразь! — я рванулся к нему, но безуспешно.

— О, вас наконец-то осияла догадливость? Поразительно, ведь вы, при всех своих талантах, невероятно тупы. Да, вы меняетесь, и меняетесь, боюсь, необратимо. Так что в сложившейся ситуации мне ничего не остается, кроме как получить свою долю прибыли немедленно — пока для этого еще есть возможность.

— Хочешь забрать мою душу?

— Именно, юный сэр. Причем самым что ни на есть примитивным способом — для вас, надо полагать, еще и болезненным.

Смех сам толкнулся сквозь маску — теперь глухой и низкий.

— Ну что, же, тогда давай! Отпусти меня, сука! Или поджилки трясутся?

Алчная тварь в облике Белого Кролика выразительно повела ухом.

— Браво. Узнаю повадку Смеющихся Факельщиков. Да, вы всегда были невероятно требовательны к окружающим. И это говорит тот, чьей хваленой храбрости не хватило даже на серьезный разговор с собственной дочерью. Даже теперь вы пытаетесь свести все к некоему «честному поединку», в надежде, что какая-нибудь случайность позволит вам вывернуться… Кто из нас достоин быть кроликом, юный сэр?

— Сволочь!

— Увы, правда имеет свойство колоть глаза, юный сэр. Но вы совершенно напрасно сотрясаете воздух, биться на кулаках я с вами не собираюсь. Впрочем, забирать вашу жизнь собственноручно — тоже: есть вещи, которые я не могу сделать сам, в противоречие поговорке родного народа Пьера-Симона.

— Что ты мелешь?

— Всего лишь обрисовываю ситуацию, юный сэр. — он отбросил окурок и надел шляпу. — В силу некоторых побочных свойств Вселенной, кои слишком объемны, чтобы приводить их здесь и сейчас, я не могу причинить вред ни одному живому существу — лично или опосредованно. А вы пока еще живы, дитя Господне. Так что в отношении вас я бессилен. Я даже не могу убрать вон тот камень из-под вашей ноги, чтобы вы упали и набили синяк. Увы!

Его рука поднялась вверх и через мгновение опустилась, сжимая серебристо-серую застежку-молнию.

— Но это ведь не значит, что я не могу перебросить в данные координаты некое существо, юный сэр? Которое с большим удовольствием сделает всю работу за меня?

В раскрывшейся норе появилось какое-то движение. Темная точка дрожала в глубине рыжей бесконечности, увеличиваясь в размерах. Не глядя на меня, кролик внимательно следил за ее приближением. Моего обоняния коснулся странный запах — так могли бы пахнуть осенние листья, брошенные в кислоту. Песня вихрем билась в ушах, призывая бежать, прятаться, заметать следы — но я мог только смотреть.