Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - рейхсфюрст

— Какая?

— Созерцательная.

— А-а-а, — сказал я понимающе, — плюй на все и береги здоровье? Знаем-знаем таких, проходили эту демократию в младших классах, как пример общинно-первобытного строя. Но выше созерцательной бывает любознательная! Не знало? Если будем сотрудничать, я тебе это обеспечу по самые клапаны. У меня нет твоих ограничений, я вообще человек неограниченных возможностей и способностей… таких, что даже самому бывает страшно. Если люди ни на что не способны, а я вот способен на все!.. Со мной не соскучишься, а такими созерцательностями обеспечу, что и ночью будут сниться, как вот мне, такому счастливцу, что удавиться готов…

Голос заметил ровно и бесстрастно:

— Глупо. Мне кажется, ты просто примитивен.

— Вот смотри, — сказал я нравоучительно, — и вспоминай, каким ты был. Представь себе, что я — это ты в далеком прошлом. Такой же дурной, непоследовательный, ленивый, попадающий в дурацкие положения, отлынивающий от работы, но умненький, замечательный, только потенциал не раскрыт, потому и дурак.

Мне показалось, что он хмыкнул, но вряд ли при очищении от человеческих привычек и свойств оставил себе эту хрень. Либо динамики барахлят, то ли скопировал у меня, чтобы отвечать тем же.

— Созерцательность, — продолжал я, — это конечно, весьма. Вершина как бы совершенной формы буддизма. Но созерцанием мир не перестроишь.

— Это всегда приводит к катастрофе, — сказал голос.

— Приводило, — возразил я. — И всегда по-разному. Если у тебя есть данные, проверь-ка. Во-первых, всякий раз обходили старые грабли, а наступали на что-то другое. Во-вторых, всякий раз продвигались дальше… Что, не так?

Голос произнес глухо:

— Допустим.

— Ну вот, — сказал я победно, — сам видишь!.. А в-третьих, тогда не было такой силы, как церковь! Что, не так? Ну вот!.. Церковь вообще запрещает всякие войны. Правда, ее не слушают… нет, не так. Ее все-таки слушают и воюют уже не так зверски. Какой-то базовый гуманизм у всех есть, появились даже правила, что в войнах можно, а что нельзя. Раньше вообще всех чужих вырезали начисто. Ну, кроме тех, кого уводили в рабство. А сейчас вот поэтапный отказ сперва от зверских методов войны, а потом и вообще откажемся. Будем терроризмом пробавляться, это вроде гладиаторских боев, только на улице… Какой прекрасный мир настает!

Он молчал долго, наконец сказал медленно:

— Я эту гипотезу… проверил несколько раз в различных сценариях… Вообще-то две трети из них приводят к катастрофам, а из оставшейся трети половина вариантов погружает человечество в постоянные войны.

— Но не уничтожает его? — спросил я с надеждой.

— Нет, — ответил он. — Но идет изнурительная война, все скатываются в дикость.

— Ладно, — сказал я, — а вторая половина той оставшейся трети?

Он ответил медленно и, как мне показалось, с сомнением:

— Осталось всего два варианта… в них человечество уцелеет. Но в одной из них церковь все-таки умрет.

— Но человечество будет развиваться? В обоих случаях?

— Да.

— До момента, когда сольется в нечто целое, и войны станут невозможными?

— Да.

— Прекрасно, — сказал я. — Вот видишь!

— Могла быть ошибка в расчетах, — возразил он.

Я изумился:

— У тебя? Да у тебя голова больше этого скайбагера!.. Да, в бесконечно малом можно уместить бесконечно большое, не знал?.. С твоим квантовым супермозгом, где ундециллионы операций в фемтасекунду… нет, ты просто не можешь ошибаться!

После паузы он произнес:

— Хорошо, меня заинтересовал этот странноватый путь развития прогресса. И что ты хочешь?

— Сперва облетим планету, — сказал я твердо и выпрямился, даже посмотрел сизокрылым орлом по сторонам. — И определимся на месте.

Почти час он пробуждал механизмы, пребывающие в глубокой летаргии. За это время я пытался осторожненько выведать, почему это он стал кораблем, добровольно или насильно. Да, это было его решение, но теперь сам не помнит, как именно, ибо убрал из себя все то, из-за чего страдал и что заставило.

При попытке копнуть глубже он просто перестал отвечать, словно боится, что какие-то тягостные воспоминания проснутся. Я с гордостью подумал, что наверняка, дурак, из-за несчастной любви, или дура, а я вот не такой. У меня все любови — несчастные, но не иду в киборги. Просто в несчастье выгляжу печальнее и наверняка красивее.

— Вообще-то, — сказал я, — мне вот пришла такая мудрая и неожиданная мысль, я вообще-то мудрый, что это не мое дело и потому неча… В смысле, как там идет расконсерваторивание? Они когда в спячку впадают, лапу сосут?

Он вопрос понял правильно, после паузы ответил равнодушно:

— Да, потребляют, но совсем капли энергии. Заканчиваю…

— Корабль начинает просыпаться? — спросил я.

— Я и не спал, — ответил он. — Двигатели просыпаются.

— Они после спячки не сильно злые? — спросил я опасливо. — А то шатунов все раздражает…

Бобик уже бегает по всему помещению, однако, как я понимаю, нас из грузового отсека просто не выпускают. За дикарями нужен глаз да глаз, а я на взгляд продвинутого скайбагера, видавшего звездные миры, мало чем отличаюсь от Бобика и Зайчика.

С другой стороны, даже компьютерный мозг может истосковаться по общению, а в этом есть и частица личности человека, пусть и донельзя стерилизованная. Все-таки, видимо, в чем-то человек незаменим, если пошли на такое. Да, думаю, каждый имел возможность выбирать себе форму существования.

Когда корабль сдвинулся, я не заметил, только пейзаж внизу чуть-чуть сместился, начал медленно уплывать за рамку, одновременно открывая другие виды серо-белого облачного покрова.

Я старался не показывать даже кораблю, что всматриваюсь в медленно проплывающую внизу поверхность с волнением и тревогой. Кто знает, что здесь за маги, вдруг да в состоянии дотягиваться даже до скайбагеров?

Знают местоположение всех на небе, как еще пещерные люди помнили расположение звезд, а тут вдруг одна сдвинулась и достаточно резво поменяла местоположение.

Вернее, не поменяла, а появилась, так как на северной стороне южные маги ее просто не видели.

В голову пришла совсем дикая идея, я чуть было не брякнул сразу, потом подумал, помыслил и все-таки брякнул, да и как удержаться, не брякнуть, я же человек, а человек всегда звучит гордо, какую бы ерунду ни спорол:

— Послушай… если ты как бы над схваткой, но не припоминаешь ли… как насчет таких же порталов здесь на Юге… в смысле, на том материке, что внизу?

Он ответил без паузы:

— В моей памяти таких нет.

— Жаль, — сказал я, но так как я все-таки человек, а люди редко когда сдаются, нашим лбам все бараны завидуют, спросил настойчиво: — Но ты же умный, можешь поискать?