Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - рейхсфюрст

— Действуйте, — сказал я.

— Тогда я поднимаю своих сейчас же, — сказал он, — потом отдохнут.

Еще два дня, и передовые отряды легкой конницы, которые я рассылал вперед и в стороны, неожиданно захватили, пользуясь беспечно распахнутыми городскими воротами, богатый и крупный Аслеикр.

Будакер поспешно послал тяжелую конницу, что вошла в город следом, пока легкие всадники охраняли ворота. Победное знамя я велел не поднимать, у нас не война и не захват, как терпеливо объясняем населению, а карательная экспедиция с целью принуждения к соблюдению рыцарских обычаев и церковных заповедей.

— Ваше высочество, — сказал он победно, — уже вечер, заночуем в городе?.. Или в лагере?

Я подумал, поколебался, но ответил подчеркнуто твердо:

— В городе. Пусть герцог видит, как и все его лорды, что население отнеслось к нам без особой вражды.

— Население вообще ничего не поняло, — сказал Будакер. — Затаились в домах и сидят, как мыши.

— Следите, — сказал я, — чтобы никаких грабежей. Если, пользуясь случаем, преступники оживятся, то хватать и передавать в руки местных властей. А сами войска во избежание… в город не вводить.

Он кивнул:

— Да, ваше высочество. Все верно, ваше высочество. Мудрое решение, ваше высочество. Горожанам достаточно и того, что со стен увидят наш лагерь, что, как море, заполнил всю долину от края и до края…

Примчался всадник да быстром тонконогом коне, крикнул, стараясь удержать разгоряченного коня на месте:

— Ваше высочество, дом для вашего ночлега уже приготовлен, осмотрен, выставлена охрана!

Я переспросил:

— Чей дом? Я никого не хочу тревожить.

Он крикнул, очень довольный собой:

— Дом городской управы!.. Там никто не живет!

— А-а-а, — сказал я, — ну, неплохо придумали. У вас сметливые люди, лорд Будакер.

Он чуть-чуть наклонил голову.

— Спасибо, ваше высочество. Я стараюсь понимать желания лорда, которому служу, и действовать…

Он остановился на миг, подбирая слово, я пришел на помощь:

— …как одна команда! Спасибо, барон. Надеюсь после успешного завершения этой операции… увидеть вас с титулом графа.

Он поклонился, не зная, что сказать, а я кивнул гонцу:

— Давай, веди к управе.

Дом городской управы ничем не отличается от подобных в других городах и даже королевствах: крупный, но не слишком, массивный, добротный, сложен из каменных глыб, что простоят в таком положении не века, а тысячелетия, а расположен почти в самом центре, что весьма удобно.

Еще удобнее, что к нему не примыкает ни одно строение, так что стража может прогуливаться вокруг всего дома, замечая всякого, кто посмеет приблизиться.

На небе догорает кроваво-красный закат, но на землю мягко опускается ночь, по обе стороны входа в бочках горит смола, освещая все вокруг на несколько ярдов, а стражи встретили нас с горящими факелами в руках.

Когда мы подъехали ко входу, стражи тотчас же ухватили за повод Зайчика, стараясь не смотреть на ужасающего громадного черного Пса с распахнутой пастью, где клыки размером с кинжалы, а я соскочил и снял закутанную в плащ Лалаэль.

— Ну, посмотрим, что здесь…

Эльфийка промолчала, стражи посмотрели на нее, но она голову наклонила, пряча даже подбородок, и мы так прошли на второй этаж, где комната достаточно приличная, чистая, с большой кроватью под неизменным балдахином, старинная добротная мебель, два стола, десяток кресел, стены в шкафах и полках с разной канцелярской утварью, а также немалых размеров зеркало в старинной раме на стене, мне почти до пояса.

Стражник доложил преданно:

— Ваше высочество!.. Дом проверен, никого нет, а если что понадобится, мы за дверью.

Я сказал отечески:

— Негоже мне доблестных воинов использовать как слуг! Отдыхайте. Утром нам всем двигаться дальше.

Страж довольно улыбнулся:

— Спасибо, выше высочество! Но мы все-таки будем начеку.

Когда за ним закрылась дверь, Бобик сразу улегся посреди комнаты, а эльфийка откинула капюшон и сбросила плащ, оставшись в легкой, но, как я уже заметил, очень удобной одежде из удивительно прочной ткани, что никогда не рвется и не пачкается.

— Разве это не война? — спросила она тоненьким голоском.

— Много ты понимаешь, — буркнул я, — существо. Иди ешь.

Она посмотрела на стол, где я очень сосредоточенно творю мясо, сыр, пирог, фрукты и две чаши с мороженым, самый громадный кусок мяса швырнул Бобику.

— Ты мне еще на пол поставь мисочку, — сказала она язвительно. — И бросай, как своей собачке.

Я изумился:

— Ты чего?

Она надула губы:

— Я что, щенок, которого ты подобрал?

— Нет, — сказал я, — ты мой паж. Давай, стягивай с меня сапоги!

Она посмотрела исподлобья, но я серьезен, она опустилась на колени и начала пытаться стащить с моих громадных конечностей своими тонкими изящными лапками эти вот сапожищи.

Когда достаточно помучилась, я небрежно поддел носком под пятку, сбросил один, потом и второй.

— Так, это не умеешь, — определил я безжалостно. — А поднять и поставить возле кровати сможешь?

Она поднялась, злая и надутая.

— Смогу…

— Но тогда поставь. А я посмотрю. А то и это вдруг не сумеешь.

Сапоги она поставила рядышком один с другим, носки в сторону двери, пятками к кровати.

Я мотнул головой:

— Ну, а теперь, когда потрудилась, как никогда в жизни, у тебя аппетит будет лучше.

Она ела мороженое молча и сердито, зыркала исподлобья. Я почти не обращал на нее внимания, она здесь лишь как якорек для браслета Иедумэля. Чтобы из Эльфийского Леса или вообще, где бы ни странствовал, мог одним поворотом колец оказаться здесь, возле нее.

Судя по виду из окон, город достаточно спокоен. В том смысле, что горожане просто сидят по домам. Никаких баррикад и нападений на отряд, взявший власть в свои руки.

— Прекрасно, — сказал я. — А утром уходим.

Она смотрела, как я раздеваюсь и ложусь, потом так же точно, копируя меня, сбросила одежду и легла рядом прежде, чем я успел выставить шлагбаумно руку.

— Эй-эй, — сказал я наконец строго, — брысь с постели, существо чирикающее!

Бобик поднял голову и посмотрел на нее ревниво и сердито. Она повернулась ко мне, глаза огромные и сердитейшие, не такое уж и трусливое существо.

— Это почему? — спросила она требовательно.

— Потому что ты, — объяснил я, — еще несовершеннолетняя. Тебе сколько лет? Еще и ста нет?.. Ну вот!

— Я не сказала, — возразила она, — сколько мне лет.

Я вытаращил глаза:

— Ну, в самом деле все женщины одинаковы… Тем более, тебе нельзя спать со мной в одной постели.

— Почему?

Я вздохнул:

— Я обещал твоей матери, что верну тебя в целости и сохранности. И что будет, если вернешься с вот таким пузом?