Три мудреца в одном тазу

- Курицу пережарила! – ворчал Колобков, наворачивая на вилку спагетти. – Лапшу переварила!

- А вы бы, Петр Иваныч, сами сготовили чего, вот я б на вас посмотрела! – огрызнулась Матильда Афанасьевна. – Я тут вся на нервах! Заманили нас куда-то к черту на рога, и сидите, курочку кушаете!

- А что я должен делать? – удивился Петр Иванович.

- Петя, ну ты же у нас капитан, вот и думай, - мягко попросила жена.

Колобков стянул с плешивой макушки капитанскую фуражку, купленную аккурат перед отплытием из Санкт-Петербурга (чисто ради форса), и мрачно на нее уставился. Впервые до него начало доходить, что капитан – это не просто человек, картинно стоящий на мостике и глядящий вдаль. Капитан на судне – царь и бог, все ему подчинены, но и он отвечает за всех и каждого. Любая возникшая проблема – это прежде всего проблема капитана.

Конечно, в навигации Петр Иванович не понимал абсолютно ничего. Но зато у него имелся обширный опыт руководящей работы. А от хорошего капитана в первую очередь требуется именно это – умение управлять людьми. А для навигации есть штурман.

- Гешка, ну-ка, отнеси Василь Василичу пайку, - вспомнил о штурмане Колобков. – Вы тут чавкаете в четыре щеки, а он там за штурвалом стоит, голодный...

- Я не Геша, я Вадик! – обиженно заявил Гешка.

- Тоже мне отец – детей не различает, - поддакнул Вадик.

Петр Иванович посмотрел на детей тяжелым взглядом Медного Всадника. Когда-то папаша честно пытался выучить, кто из близнецов кто, но они родились настолько похожими, что он так и не преуспел. К тому же детишки совершенно не желали сотрудничать. Отец пытался одевать их по-разному – они менялись одеждой. Пытался стричь по-разному – на следующий же день стрижки становились одинаковыми. Однажды, когда его довели до отчаяния, Колобков написал на лбах близнецов имена несмываемыми чернилами.

Всего через час обе надписи превратились в совершенно идентичные картины Малевича.

- Я сама отнесу, - гордо встала из-за стола Матильда Афанасьевна. Бравый штурман тоже вызывал у нее симпатию. Тем более, что вдовец. – Дети у вас, Петр Иваныч, все в вас – толстые и бестолковые!

- Вроде туман рассеивается, нет? – с притворной озабоченностью выглянул в окно Колобков, изо всех сил стараясь удержаться от замечания, что он не толстый, а полный. И то не слишком. А вот у самой Матильды Афанасьевны с фигурой проблемы посерьезнее, чем у Натальи Крачковской.

- Иваныч, глянь-ка сюда, - подозвал его Угрюмченко, стоящий на злополучных весах. – Серый, смотри, еще одна загогулина...

Все моментально вскочили из-за стола (кроме ленивой жены капитана) и сгрудились вокруг весов.

- Свет, вот ты у нас умная, скажи – может человек за два дня похудеть на семь кило? – спросил Петрович.

- Вряд ли... – усомнилась Светлана. – Даже если совсем ничего не есть... А вы ведь ели?

- Ну, как обычно.

- Петрович, так ты же сам эти весы подкрутил, - вспомнил Сергей.

- Так я обратно все сделал – мне ж и самому свеситься интересно. Позавчера только свешивался – семьдесят девять, как всегда. А сегодня – фу-ты, ну-ты! – семьдесят два!

- Может, не до конца докрутил?

- Серый, я на подлодке механиком служил! – возмутился Угрюмченко. – Там знаешь как – чуть где что, и все – буль-буль, карасики. Что я – с весами дурацкими не управлюсь?

- Ну-ка, дай я взвешусь, - столкнул его Колобков. – Гы-гы, восемьдесят восемь... Может, не врут, а? – с надеждой спросил он.

- А сколько быть раньше? – спросил Грюнлау.

- Девяносто пять у него всегда было, - подала голос Колобкова. – С хвостиком.

Взвесился Сергей – вместо всегдашних шестидесяти двух получилось пятьдесят семь. Грюнлау заработал восемьдесят шесть, хотя раньше было девяносто четыре. Близнецы похудели с шестидесяти четырех до пятидесяти девяти. Худенькая Светочка сбросила вес с пятидесяти до сорока шести.

Зинаида Михайловна взвешиваться отказалась.

- Жалко, других весов на борту нет – эксперимент проконтролировать, - задумался Сергей. – Поди угадай – в весах проблема, или опять какая-то чертовщина.

- А вы заметили, что все теряют в весе около восьми процентов? – вычисляла что-то на часах с калькулятором Света. – Жалко, эти весы граммы не показывают, а то бы точнее подсчитали...

- Свет, а сколько же они тогда твоей бабушке показали? – задумался Сергей. – Вчера у нее сто двадцать было...

- Значит... сто десять, - подсчитала Света.

- Да еще я на полста назад открутил, - напомнил Угрюмченко.

- Шестьдесят?! – поразился Петр Иванович. – И Матильда поверила?!

- Иваныч!!! – донеслось из переговорного устройства. – Дуйте все на полубак, я вам такое покажу!!! Я такой чертовщины... такой чертовщины...

Уже через минуту на носу собрались одиннадцать человек (Фабьев, у которого сегодня изрядно прибавилось седины, остался за штурвалом, а Оля сидела с Рикардо и убеждала хомячка не бояться). Туман наконец-то рассеялся и видимость пришла в норму. Никто не произносил ни слова – все молча смотрели на горизонт.

Точнее – на его отсутствие.

Если с тем, что на небе нет солнца, все еще как-то смирились (мало ли, что там творится на небе?), то такой подлянки от родной планеты никто не ожидал. Человек привык, что куда бы он ни посмотрел, взгляд всегда упирается в границу между небом и землей (или водой). А здесь... здесь взгляд летел вдаль, пока бесконечная воздушная толща не становилась непрозрачной. И куда ни глянь – только ровная водная гладь.

Двигатели умолкли, но никто этого даже не заметил. Впрочем, они и без того почти не шумели – модель «Альфа III» обеспечивала своим пассажирам максимальный комфорт.

- Ну? – спустился из рубки штурман. – Есть у кого-нибудь объяснение? Любое сойдет, только дайте хоть какое-нибудь!

- Этого просто не может быть... – прошептала Света. – Этого не может быть, потому что не может быть никогда!

- Фройляйн Света, может, мы есть на другой планет? – робко предположил Грюнлау. – На Венера или Юпитер...

- В Солнечной Системе нет ни одной планеты с такими условиями, - отрубила круглая отличница. – Это все вообще невозможно с точки зрения физики! Хотя бы горизонт должен быть обязательно!

- А если планета очень-очень большая? – задумался Сергей. – Такая огромная, что...

- Тогда и сила тяжести была бы просто... просто... ну просто очень большой! А она наоборот уменьшилась!

- А если мы... м-м-м... внутри планеты? Как в «Плутонии»? Читали?

- А, это Обручева? – одобрительно закивал Колобков. – Помню, помню, я в детстве эту книжку по ночам с фонариком до дыр зачитывал...

- Да, но тогда бы земля... вода вдали поднималась бы вверх! – уверенно заявила Света. – Был бы такой... такой... ну, антигоризонт!

- Эй, все! – поджала губы Зинаида Михайловна. – Вы что, на солнце перегрелись? Стоите и спорите, на какой мы планете! Вы сами себя послушайте!