БиоДрама - Неучтённый фактор

— А ты подумай о другом: в Малфой–мэноре отличное квиддичное поле. Так что ты сможешь каждый день у Драко из‑под носа снитч выхватывать. То‑то он побесится! — Гарри заулыбался, видимо, во всех подробностях представил физиономию проигравшего Малфоя–младшего.

— Да и на учебной дуэли ты его завалишь, если постараешься, конечно. В Малфой–мэноре магию несовершеннолетних не засекут — пользуйся. Только законы гостеприимства не нарушай. Мы с тобой о законах Магического Мира говорили, помнишь? А ещё Люциус будет проводить с тобой беседы. И не спорь! — осадил он открывшего было рот Поттера. — То, что мы тут с тобой по ночам обсуждаем, это, конечно, хорошо, но Люциус более сведущ в интригах. Согласись, очень полезно для самолюбия вовремя распознать, когда тебя исподволь принуждают сделать что‑либо, угодное чужой воле. Или хочешь, чтоб тобой помыкали? Нет? Тогда внимательно слушай мистера Малфоя и запоминай. За оставшееся до сентября время многому не научишься, но хоть что‑то в памяти отложится. Да и финансы тебе пора изучать. После совершеннолетия кто за тебя фамильными деньгами управлять будет? Молли Уизли? То‑то же!

— А друзьям писать можно? — подозрительно прищурился Гарри, явно удручённый открывшейся перспективой. Учиться он не любил.

— Нужно! — веско изрёк Гарри–Том. — И Сириусу обязательно пиши. Волнуется ведь. Но думай, что пишешь, и не проболтайся, какой подарок на Рождество мы Бродяге готовим. Теперь‑то Петтигрю не сбежит! Жаль, раньше этого сделать нельзя, но сам понимаешь — конспирация.

Всё оставшееся до первого сентября время Люциус проходил со скорбным выражением на лице.

— Этот мальчик сущее наказание, милорд! — неустанно повторял он. — Никаких понятий о приличии, весьма вольное воспитание и невозможно упрямый характер. Он не оставляет попыток освободить всех моих домовиков, придумывая самые невероятные способы. Каждый день колотит моего сына, унижает его на квиддичной площадке, а его манеры за столом… Вдобавок он рассекретил тайный ход, построенный ещё в шестнадцатом веке, и обозвал фамильных павлинов «белыми курами»! Вы уверены, милорд, что Поттер так уж нам необходим?

К Хэллоуину из Азкабана был освобождён последний заключённый Пожиратель Смерти — Долохов. Остальные уже были на свободе. Министерство переживало очередную пертурбацию: часть неугодных Тёмному Лорду чиновников была дискредитирована и уволена со своих постов, а их место заняли ставленники Волдеморта. Для волшебного мира, мира долгожителей, смена руководящего состава неминуемо влекла за собой смену курса политики. Люциус Малфой уже обдумывал детали интерьера в кабинете Министра Магии и даже заказал новое кресло по своим меркам, но Фадж был ещё нужен. Он так старательно, можно сказать, даже талантливо втаптывал в грязь репутацию Дамблдора, что мешать ему не стоило.

Ближний круг и вновь приближенные к Тёмному Лорду волшебники усиленно готовились к государственному перевороту, втихомолку деля между собой министерские портфели, а Гарри–Том в это время переживал не лучший период в своей жизни: на него внезапно свалился пубертат.

Мало того, что его лишившаяся чешуек физиономия покрылась прыщами, так ещё постоянное сексуальное возбуждение причиняло немало неудобств. От конфуза хоть как‑то спасала широкая мантия, но нанятый ещё летом целитель категорически запретил применять «охлаждающее» заклинание. Мол, всё идёт как надо, ну и что, что так бурно — на то причины есть. Кровь‑то в венах теперь течёт подростковая, та самая — поттеровская. Вот и конфликтует взрослая магия с детской кровью. Ничего, всё со временем образуется и будет в лучшем виде.

Насчёт «лучшего вида» целитель явно преувеличивал. Пробившийся на макушке мягкий младенческий пушок вызывал у Гарри–Тома гомерический хохот. Брови прорастали клочками, ресницы радовали яркой рыжиной, а места, где когда‑нибудь появятся усы и борода, чесались, не переставая. Выходя из своих чертогов, приходилось наводить маскирующие чары, дабы не нервировать впечатлительных соратников.

Но самым неприятным было то, что пришлось прогнать Люциуса из своей постели. Проснувшись однажды утром, Гарри–Том с ужасом обнаружил, что увлечённо тискает притихшего Малфоя, прижимаясь к нему самым интимным образом. Неловкость удалось замять, обернув в шутку, но от его услуг в качестве грелки пришлось отказаться. Правда, теперь Тёмный Лорд уже не мёрз так, как прежде, но и к Люциусу в своей постели он успел привыкнуть. Спать одному на широкой кровати было неуютно. И всё чаще в мысли и фантазии проникала прелестная Элида Нотт.

Если не держать собравшихся за длинным столом соратников в постоянном напряжении, то любое собрание неминуемо превращалось в банальную склоку. Ближний круг распался на две враждующие фракции: бывших узников Азкабана и тех, кто сумел в свое время избежать заключения. Тёмный Лорд никак не мог понять, что они делят. У «азкабанцев» лидировал Долохов — прирождённый скандалист, нервы которого окончательно расшатались за время долгого заключения. Его оппонентом выступал невыносимый зануда Паркинсон, к месту и не к месту поминавший былые заслуги своих славных предков. Слушать их перепалки было тошно.

«Это они от безделья собачатся, — размышлял Гарри–Том. — Надо срочно занять всех делом, но, как на грех, политическая ситуация пока не требует решительных действий». Форсировать же события совершенно не хотелось. Вот и приходилось многозначительно поигрывать волшебной палочкой, поглядывая на разошедшихся соратников, и время от времени окатывать заседающих волнами своей магии. Была применена и пара Круцио — чтоб не забывали все‑таки, кто хозяин.

Зато Нагини от этих сборищ получала несказанное удовольствие. Пока обсуждали дела — змея дремала, обвив кольцами трон любимого хозяина, но стоило разгореться скандалу…

— Снова у слуг Хозяина весенний гон, — со знанием дела заявляла она, устроив голову на плече Гарри–Тома. — Какие резвые самцы! Солнце ещё не греет, а они уже за самок бьются. Вон тот пузатый хорош — много мышей в гнездо принесёт. Хозяин собрал хороших самцов. Хозяин мудр!

— Мой Лорд, — шепнул на ухо неслышно возникший за троном Эйвери, — около часа назад министр Фадж отдал приказ арестовать директора Хогвартса Альбуса Дамблдора.

Оттасканный за ухо Гарри Поттер страшно обиделся и ушёл к той невидимой границе, что отделяла иллюзорный мир от реального, однако пересекать её он не торопился. Последние три дня они с Тёмным Лордом не виделись, так как время сна у них не совпало. Странно, но Гарри–Том успел соскучиться по вредному мальчишке. Неужели привязался сам к себе? И смешно, и грустно.