Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

Каждая клеточка тела дрожала внутри, а глаза бессознательно наполнили жгучие слезы.

Он раскрыл свои объятия ей навстречу. Гермиона перешла на бег.

— Милый! — прошептала она, порывисто обхватывая его руками. — Как же я по тебе соскучилась! Любимый! — Гермиона спрятала лицо на его груди.

— Девочка моя, — прошептал Генри своим ласковым и таким нежным голосом, — моя маленькая девочка.

— Почему же ты не упрекаешь меня? — с дрожью прошептала она через несколько минут, немного отстраняясь и сквозь слезы глядя в его бесконечно–зеленые глаза.

— Мне не в чем тебя упрекнуть. Хорошая моя, я люблю тебя…

У Гермионы перехватило дыхание, жестокая безнадежная боль разрывала всё у нее внутри. Она хотела что‑то сказать и… проснулась.

— Кадмина, что с тобой?

— Ничего.

— Ты что, плачешь?!

— Плохой сон приснился. НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!!! — отпрянула миссис Малфой от своего мужа.

— Да что с тобой?!

— Я не… Извини. Я пойду…

— Куда?! — опешил Люциус, зажигая свечи волшебной палочкой.

— Вниз. Спи. Ложись, всё в порядке. Поговорим утром.

* * *

Поговорить утром они не успели — Гермиона спешила в гимназию на свой урок. А после занятия с Огненными Энтузиастами перед дверьми учительской ее поймал Тэо.

— Будешь теперь избегать меня? — с места в карьер начал он.

— Нет, конечно! И–извини… Я ценю твое желание помочь мне… Но давай начнем с понедельника, ладно? Просто нужно покончить с одной проблемой.

— Как пожелаешь, — легко согласился Тэо. — И я пока разберусь с возникшими… эм, странностями. За мной повадилось летать с речами на ломанном и совершенно непонятном английском одно местное привидение, — со смешком поделился он. — В толк не возьму, чего оно от меня хочет!

— Это граф, что ли? — удивилась Гермиона. — Он из России, английского не знает. Общается тут только с французскими студентами. Не имею понятия, чего ему от тебя надо. Могу спросить, если хочешь.

— Не хочу, — хмыкнул Тэо. — Попробую справиться с ролью французского студента. Он же не сказал, какой язык ему понятен — только бубнит что‑то путанное по–английски. А с французским у меня проблем нет.

— Ну, удачи. Рада, что помогла. Надеюсь, — помрачнев, добавила женщина, — что и с моими проблемами удастся справиться так же просто…

В учительской Гермиона принялась набрасывать план урока: Черные Звери переходили к работе с заклинанием Легилименс, и следовало доходчиво разъяснить им, насколько его использование без согласия оппонента противозаконно и аморально. А еще разобраться с успехами подопечных в умении увидеть картинку, которую им специально показывают.

— Ты дочитала Майринка? — оторвала Гермиону от работы Аманда. Женщина подняла глаза.

— Нет, — ответила она. — Пришлось сжечь книгу, которая у меня была. А в библиотеке маггловской литературы почти нет.

— Зачем сжигать книгу? — подозрительно спросила ее коллега.

— Долгая история. Так вышло.

— Ну ладно, — пожала плечами бывшая сокурсница. — Пойду на урок. Мне еще нужно зайти к Падме.

— Да, конечно, — кивнула Гермиона, возвращаясь к своим записям.

* * *

— А почему ты не назвала его по имени? — допытывался вечером Рон. — Не могу понять. У меня сегодня Джинни растаяла и всё, больше мне ничего такого не снится.

— Я… Не смогла, — пробормотала Гермиона. — Сегодня это сделаю. Не хотелось, чтобы он исчез. И совсем не хотелось просыпаться.

— Ты не игралась бы с этим, — мрачно посоветовал привратник. — Не забывай, что его больше нет и это только призрак, сотворенный Черной магией.

— Да знаю я, Рон. Всё понимаю. Сегодня покончу со всем этим. Обещаю тебе.

* * *

В конце коридора стояла невеста со спущенной вуалью.

— Лаванда Браун, — на ходу крикнула Гермиона, направляясь к ней.

Девушка вскинула руки и сорвала с волос фату. Это действительно была Лаванда.

Гермиона остановилась в футе от нее. Видение смотрело печальным, смиренным взглядом огромных глаз.

— Что я тебе сделала? — тихо спросила девушка, уже начиная таять в голубоватом свете из окна.

Гермиона сглотнула и обернулась.

С той стороны коридора ожидал недоразвитый плод в белой простыне. Гермиона не двинулась с места.

— Мой нерожденный ребенок, — громко крикнула ведьма и закрыла глаза. Она не хотела видеть этого жуткого силуэта и боялась услышать, что прошипит ей страшное существо.

Когда нашла в себе силы снова глянуть в ту сторону, на фоне окна уже стояла фигура в кимоно.

— Мингжу Сянцзян, — произнесла Гермиона.

Китаянка склонила голову, и уродливая маска трагедии упала к ее ногам, разбившись вдребезги. Хрустя гипсовой крошкой, девушка пошла к ней, тая на ходу.

— В чем я виновата? — спросила она на своем родном языке. — Женщина без сердца, зачем ты посетила мою страну?

И Мингжу не стало.

Вместо нее к Гермионе шел сгорбленный седовласый старец в белом саване.

— Предательница! — громко крикнул он.

— Наземникус Флетчер, — хладнокровно произнесла Гермиона.

Старец поник и начал угасать.

Когда он полностью развеялся, ведьма увидела молодую девушку в белом холщевом платье и венке из лилий и калл. Она громко всхлипывала, закрывая лицо руками.

— Алиса Пригарова! — крикнула Гермиона.

Девушка оторвала руки от заплаканного лица и посмотрела на нее.

— Мне было двадцать три года, — сказала она, — и я была счастлива, пока не появилась ты.

Алиса рассеялась так же, как и все остальные. А когда Гермиона нашла в себе силы, чтобы поднять голову, на том конце коридора уже стоял неизвестный старик с длинной седой бородой, облаченный в белый подрясник.

Гермиона пошла ему навстречу, недоуменно всматриваясь в незнакомые, пораженные безумием черты.

— Кто ты? — спросила она, останавливаясь совсем рядом. — Я тебя не знаю.

Старец молчал, бессмысленно глядя на нее огромными блеклыми глазами.

— Я не знаю тебя, — повторила Гермиона таким голосом, будто пыталась объяснить что‑то маленькому неразумному ребенку, — уходи. Я не причиняла тебя вреда.

Старец не двигался. Потом медленно поднял руку и легко дотронулся скрюченными пальцами до Гермиониной груди. Отдернул их и осмотрел с задумчивым вниманием. Потом снова воззрился на ведьму.

В его газах что‑то блеснуло, будто вспышка заклинания, — и леди Малфой проснулась.

* * *

— Вашсиятельство, как звали монаха, которого ты свел с ума? Того, что заколол потом сломанной ложкой охранника?

— А кто ж его, стерву, знает? — хмыкнул призрачный граф, презрительно искривляя губы. — В приходе вроде Георгием величали. А уж как мамка называла — представления не имею. С чего вдруг ты этих чертей поминаешь?

— Прокляли меня, — мрачно призналась Гермиона, — теперь все, кому я жизнь испортила, во снах являются. И пока каждого по имени не назову — не уйдут.