Gamma - Цели и средства

— Хуже течной драконихи?

— Нет, хуже драконихи только злая Тодорова. Те, кто ее разозлил, уже никогда и никого больше не обидят.

Он замолчал – наверное, вспоминал что‑то, глядя в огонь и позвякивая кубиками льда в стакане.

— Скучаешь? – негромко спросил Рем.

Эван дернул плечом.

— Есть немного.

Рем еще помолчал, допил остатки огденского и решился:

— А вернулся зачем?

Эван не вздрогнул. Еще раз повел здоровым плечом.

— Тоже скучал, наверное.

Рем замер. Так, он выпил, расслабился и успокоился. Завтра он не захочет вспоминать об этом разговоре, а если вернуться нарочно – то скажет, что имел в виду возвращение в Англию и что‑нибудь еще…

Рем бесшумно поставил стакан и метнулся в спальню. В темноте – не разбудить Дору! – нашел пальцами плюшевый корешок, вытащил альбом и торопливо вернулся в гостиную. Эван отвлекся от камина.

— Ты чего засуетился? Мне уже пора, да?

— Не пора, не пора, посиди еще, завтра все равно занятий до обеда не будет, бал ведь. Я только вот спросить хотел – может, тебе с каких‑то фотографий копии снять?

Он положил альбом на колени Эвану и наконец выдохнул.

Альбом медленно раскрылся. Фотографии Лили вылетели из конверта и легли аккуратным веером поверх страниц. Эван вжался в спинку кресла. Можно было торжествовать.

— Я просто подумал, – заговорил Рем торопливо и как можно беззаботнее, – у тебя таких нет, наверное, а все‑таки память. Давай скопирую? У тебя ведь только та одна осталась? Или даже ее не осталось…

— Давно знаешь?

— Про фотографию? Мне Гарри рассказал, прости. Ему нужно было выговориться, я не…

— Нет, не про фотографию.

— А. Когда ты меня к обелиску водил – помнишь, еще арнику приносил?

Эван… Северус вздохнул и неожиданно сипло рассмеялся.

— А ведь мне Минерва говорила.

— Минерва знает?

— Да, я засветил патронуса перед Рождеством. Дементоры напали, когда мы из Хогсмида шли.

— Кто еще знает?

Северус мотнул головой.

— А если подумать?

— Пинс, – помолчав, сказал он. – Флитвик, наверное, – по нему поди скажи. И…

Он прикусил язык.

— Невилл?

— Нет, точно нет.

А кто тогда? Интересно…

— А Гарри не знает.

— Не смей! – почти выкрикнул Северус и закашлялся. – Не надо, Люпин. Уеду, помяни мое слово.

— Как знаешь, конечно, но я думаю, вам нужно поговорить. Ты ему нужен.

— Вот только не надо, – Снейп махом допил свой огневиски и поморщился. – Я ему уже давно не нужен, серьезно. Там осталось что‑то, чай или та гадость, что дети пили? Горло… Дай мне глотнуть чего‑нибудь теплого, и я пойду, не буду больше тебе надоедать.

Ну, ясно, старого недруга раскрыли и теперь и минуты не потерпят в приличном доме. Ну а то, что его раскрыли еще четыре месяца назад, не считается. Рем принес чашку полуостывшего шоколада и уже собирался рассказать, что думает по поводу старого недруга и четырех месяцев, когда камин полыхнул зеленым.

— Рем, привет! Добрый вечер, профессор Смит. Ну как там Джим, не слишком вредничал?

Мемомирабилис начинал действовать. Образы, к которым метался ее разум, всплывали перед глазами удивительно ясно.

Успокойся, детка… Она прижалась щекой к прохладному дереву буфета. Должен быть выход.

— Малфой, деточка, всегда найдет выход!

Она услышала эти слова на этой самой кухне. Для Абраксаса слова «охотничий домик» имели прямое значение. Не сумев приучить к любимому занятию сына, он сделал несколько попыток со снохой.

Малфой всегда найдет выход. Он повторял эти слова и похлопывал по массивной полке буфета. Стоп. Нарцисса тщательно восстановила эту картину: сильная узловатая рука хлопает по полке, серые глаза серьезно смотрят из‑под густых бровей.

Полка. Не верхняя, не на уровне роста – она вспомнила давнее удивление: неудобно же!

Она вскочила, скинула с полки посуду, зашарила руками. Дюйм за дюймом ощупала кажущуюся цельной доску. Рычажок в дальнем углу сначала показался занозой и уколол палец. Она подцепила его ногтем, потянула – и открытый ящичек ударил ее в грудь.

Одноразовые палочки запретили в середине семидесятых: когда Лига впервые подняла голову: «аваду» с одноразовки, брошенной на месте, аврорат отследить не мог. Нарцисса помнила, как вздыхала мать: дома всегда лежал запас одноразовок. Мама, с ее рассеянностью, была без них как без рук.

Нарцисса думала, что их все уничтожили. Думала, что забыла эту смешную форму: вязальная спица с шариком на конце. В центре шарика стояла цифра – число оставшихся заклинаний – обычно не больше десяти.

У этой на шарике стояла единица.

Сердце заколотилось. Нарцисса стиснула палочку. Один шанс. Одно желание. В детстве, когда Белла или Энди в шутку предлагали ей выполнить одно – только одно! – желание, она всегда выпаливала: «Еще десять желаний!». Сестры покатывались со смеху.

«Петрификус»? Поднимется рука на сына? Успеет первой? И что потом? Связать и запереть? И надеяться, что он не наложит на себя руки наутро? Она не пугалась так с девяносто шестого, когда впервые осталась одна. Но тогда ей было к кому пойти.

Но ведь и теперь есть…

Обостренная память услужливо подсказала правильный жест: учили в школе. Пробовала Нарцисса это заклинание последний раз тогда же, в школе, и у нее ничего не вышло.

Имя она помнила и без зелья, но все равно чуть не перепутала.

Едва переступив порог дома, Джинни принялась тереть глаза – точь–в–точь как Джим вечером. Гарри рассмеялся и чмокнул жену в нос.

— Кажется, кое–кому пора в постель.

— Ага, – зевнула Джинни. – Джима заберешь?

— Заберу. Кричер, мы дома! Воды теплой принеси…

Кричер принес воды и разобрал постель, вздыхая и ворча, мол, напридумывали праздников, когда хозяюшка на сносях…

Гарри бросил в камин горсть порошка.

— Дом Люпина в Хогсмиде. Рем, привет! Добрый вечер, профессор Смит. Как там Джим?

— Привет, Гарри. Спит без задних ног. Заходи, посидишь с нами.

— Я только сына забрать, – начал было Гарри. – Поздно уже, наверное…

— Да какое поздно, – отмахнулся Рем, – время детское. Заходи.

Гарри все‑таки переправил Джима домой, под надзор ворчащего Кричера, и вернулся в дом Люпинов. Опасливо оглядел гостиную – пятеро детей, шутка ли! – но увидел только стопку изрисованной бумаги и коробку уменьшенных игрушек. Как только Рем с ними справляется?

— Как вечер. Рем?

— Отлично. Вот, Эван в гости пришел.

Смит сидел у камина, словно пародия на романтичный праздник: неизменный свитер грубой вязки, на глазу повязка с черным сердечком, в руках для полноты картины чашка горячего шоколада.