Gamma - Цели и средства

«А еще он задолжал мне поход в “Дырявый котел”», – подумал Невилл, но вслух не сказал: это было бы уж слишком.

— Директор Макгонагалл… – Смит глянул быстро и непонятно. – Я хотел бы отлучиться до вечера, возможно, до завтрашнего утра. Ученики приедут только завтра, дежурных преподавателей хватает…

Минерва прервала его.

— Конечно, Эван, отправляйтесь, если нужно. До утра.

Улица пошла в гору, и он подотстал.

— Выдохся, старый хрен? – Тоб оглянулся наконец и оскалил зубы.

— Чтоб ты так держался на восьмом десятке, сопляк! – пропыхтел Тобиас, рывком поравнялся со спутником и остановился: кольнуло сердце. Пальцы нашарили в кармане круглый пузырек, сжали. Хрен он перед Тобом будет таблетки сосать.

— Маггл чертов, – пробурчал Тоб. – Что, зелья на тебя переводить?

— Обойдусь без отравы твоей.

Они зашагали медленней, и Тобиас не сразу заметил, что идут они в ногу, одинаково покачиваясь. Тоб не шаркал ногами, как раньше. Ступал уверенно, и снег скрипел под тяжелыми, похожими на армейские, ботинками. Тобиас все косился и рассматривал исподтишка бородатого верзилу, который появился из ниоткуда и назвался его сыном. С какого перепугу он поверил? Опять колданули, палочники? Только вот… Хотелось, что ли, верить, что он и есть? Выжил, палочникам назло. Снейпы – они живучие.

Тоб остановился. Уставился сквозь парковую ограду.

— Чего там? – сунулся Тобиас.

— Не мешай, – Тоб вытащил палку. – Руку дай.

— Это зачем еще?

— Дал быстро! – каркнул Тоб, закашлялся и полез за своей отравой. – И глаза закрой. Боишься – проваливай.

Тобиас фыркнул и протянул руку. За труса он еще успеет с ним поквитаться.

Шаг вперед. Другой. Третий. Дорога под ногами изменилась: вместо асфальта пошла мелкая плитка, а потом гравий. Тобиас покачнулся и открыл глаза. Улица и парк пропали.

Сначала показалось, что вокруг лес, но потом он разглядел среди деревьев серый гранит и белый мрамор.

— Богато живете, волшебнички… – пробормотал он.

— Семьи на своих не скупятся, – пожал плечами Тоб и зашагал вперед.

Это был не склеп, а прям‑таки здоровая серая глыба. Тоб взбежал по пяти ступенькам к двери. Тобиас попятился. Каменные чучела по бокам от входа смотрели недобро, будто прикидывали: пропустить незваного гостя или слопать.

— Маггл, чтоб тебя, – опять ругнулся Тоб, спустился и взял его за руку. – Пошли. Со мной не тронут.

Внутри было просторно и гулко, как у Рэйчел в соборе. Только вместо статуй Девы Марии с Иисусом стояли фигурки с палками и посохами, а вместо свечей горели факелы. Они прошли длинным коридором, и Тобиасу все казалось, что каменные изваяния косятся на него и смотрят вслед.

— Вот она.

Плита ничем не отличалась от остальных, пока Тоб не махнул палкой. На камне проступили буквы.

ЭЙЛИН ПРИНЦ

~~ 1937 – 1976 ~~

— Вон оно как…

Сердце заныло, и он все‑таки достал таблетки. Сладкий шарик под язык, дышать глубоко.

— Вон оно как. И фамилии, значит, не оставили.

И черт бы с ней, с фамилией, но сладкая таблетка отчего‑то в этот раз горчила. Палочники. Двадцать лет жизни перечеркнули – как не было.

— Не скажи.

Тоб шагнул, встал рядом.

— Фамилия знатная. Только скажи, что отец героя, – в каждом волшебном кабаке бесплатно наливать будут.

— А… – Тобиас махнул рукой, и они замолчали. Каменные уроды, казалось, тоже притихли и отвернулись.

На обратном пути у него даже не закружилась голова, когда выбирались на улицу. Да и идти под горку было проще. Они сунули руки в карманы, подставили спины ветру и пошли к остановке.

— А ты… – он замолчал, отвернулся. Автобус уже светил фарами вдалеке.

— Чего? – Тоб повернулся здоровым глазом.

— Заматерел, говорю. Наконец хоть на…

…на меня…

– …на человека стал похож.

— Пошел ты…

Тоб выругался непонятно. По–хорошему обидеться бы, но Тобиас просто переспросил:

— Куда?

— Ла Петря Маринеску.

Тоб набычился и втянул губы – превратил рот в узкую щель. Тобиас усмехнулся вдруг: вспомнил эту дурацкую гримасу!

— Сам пошел… на это самое! – он хлопнул сына по спине.

Снейповская порода.

Снейпы – они живучие!

Начало стихотворения П. Верлена «Nevermore»

кит.

— Ты ведь говоришь по–китайски?

— Ага.

рум.

fiu de cățea — сукин сын

лат. Начало «лакримозы» — секвенции в реквиеме:

Полон слез тот день,

когда восстанет из праха

для суда грешный человек…

Далее Смит говорит о «Лакримозе» Моцарта в аранжировке Evanescence.

Фитилек сгорел дотла… – Русский текст Silent Night, написанный Г. Васильевым, представляет собой скорее новые стихи на ту же музыку, чем перевод рождественского гимна, зато подходит для антуража упсовского дома:

tâmpit – рум. дурак