Наследие

Старый дракон помолчал, и Эрагон ощутил, как ше­велится в душе Глаэдра древняя ненависть и глубокая пе­чаль, туманя его душу и разум.

«События в тот период происходили… поистине ошеломительные, — снова заговорил Глаэдр. — Но досто­верно мало что было известно, а те сообщения, которые мы получали, были до такой степени сдобрены слухами и сплетнями, что оказывались практически бесполезны­ми. Мы с Оромисом, правда, уже начинали подозревать, что грядет нечто ужасное, куда более опасное, чем это ка­жется многим нашим товарищам, и попытались убедить кое-кого из старших драконов и Всадников, но они нас слушать не пожелали и всячески старались развеять наши подозрения. Глупцами они, конечно же, не были, но сто­летия мирной жизни затуманили их восприятие, и они оказались не в состоянии заметить, как меняется мир во­круг нас. Оромис был в отчаянии; ему не хватало сведений, чтобы убедить остальных членов ордена, и мы с ним от­правились в Илирию, желая самостоятельно изучить об­становку и разузнать все, что нам нужно. Мы взяли с собой еще двоих молодых Всадников, эльфов. Это были умелые воины, лишь недавно вернувшиеся из разведки, которую вели в северных отрогах Спайна. Отчасти именно по их настоянию мы и решились на подобную экспедицию. Их имена вы, возможно, знаете: Киаланди и Формора».

— Ах, вон оно что! — воскликнул Эрагон, вдруг начиная понимать.

«Да. Через полтора суток мы остановились в Эдур На­роч. Это сторожевая башня, построенная в незапамятные времена, дабы охранять подступы к Серебряному Лесу. Мы тогда не знали о том, что Киаланди и Формора в качестве вражеских разведчиков уже посещали эту башню и раньше и убили там троих эльфов, после чего поставили на скалах, окружавших башню, ловушку, в которую мы и угодили, едва мои когти коснулись травы на холме. Они воспользовались весьма хитроумным заклятием, которому научил их сам Гальбаторикс. У нас не было против него защиты, ибо оно не причиняло нам вреда, а лишь удерживало на месте, не да­вая двигаться; казалось, наши тела и души залило густым, вязким медом. Пока мы находились в этих силках, минуты пролетали, как секунды. Киаланди, Формора и их драконы кружили вокруг нас, точно колибри над цветком, но каза­лись нам всего лишь темными расплывчатыми кляксами, ибо нашему зрительному восприятию были почти недо­ступны. А потом они хорошенько подготовились и освобо­дили нас. Но до этого применили к нам десятки различных заклятий — одни из них заставляли нас оставаться на месте, другие ослепляли, третьи не позволяли Оромису произне­сти ни звука, чтобы он не смог воспользоваться магией. Но опять же эти чары не наносили нам особого ущерба, а следо­вательно, мы и не имели против них никакой защиты… Как только представился удобный момент, мы, разумеется, ата­ковали Киаланди, Формору и их драконов с помощью мыс­лей, но и они не остались в долгу; и мы несколько долгих ча­сов сражались с ними силой мысли. Это был… не слишком приятный опыт. Они были слабее и не столь умелые, как Оромис и я, но их было по двое на каждого из нас, и у них с собой было Элдунари одного дракона — ее звали Агаравель. Ее Всадника эти предатели убили, и ее сила прибавилась к их силе. В результате нам пришлось нелегко, и мы в ос­новном просто оборонялись. Их главная цель, как мы по­няли, заключалась в том, чтобы заставить нас помочь Гальбаториксу и Проклятым незаметно проникнуть в Илирию, чтобы они могли застать Всадников врасплох и захватить те Элдунари, которые тогда там хранились».

«И как же вы спаслись?» — спросил Эрагон.

«Со временем стало ясно, что нам их не одолеть. Так что Оромис решил рискнуть и воспользоваться магией, чтобы освободить нас, хоть и понимал, что это спровоци­рует со стороны Киаланди и Форморы ответную магиче­скую атаку. Это была отчаянная попытка, но иного выбора у нас не было.

В какой-то момент я, не зная о планах Оромиса, на­нес ответный удар по нашим противникам, намереваясь причинить им серьезный ущерб. Оказывается, Оромис давно ждал именно такого момента. Он хорошо знал того Всадника, который обучал Киаланди и Формору искусству магии, а также был хорошо знаком с извращенным обра­зом мыслей Гальбаторикса. Благодаря всем этим знаниям он и сумел догадаться, с помощью каких слов Киаланди и Формора составили свои заклятия и в чем заключаются слабые стороны этих чар.

На все у Оромиса было в лучшем случае несколько се­кунд, ибо в тот же миг, как он начал пользоваться магией, Киаланди и Формора догадались, что он намерен сделать, запаниковали и начали сыпать своими собственными за­клинаниями. Оромис лишь с третьей попытки сумел ра­зорвать сковавшие нас путы. Как именно он это сделал, я сказать не могу. По-моему, он и сам этого по-настоящему тогда не понял. Короче говоря, он попросту передвинул нас на какой-то дюйм от того места, где мы только что стояли».

«Как это сделала Арья, когда отослала мое яйцо из Дю Вельденвардена в Спайн?» — спросила Сапфира.

«И да, и нет. Он действительно перенес нас из одного места в другое, почти не перемещая в пространстве, од­нако же ему удалось не просто слегка изменить наше ме­стонахождение, он изменил даже самое нашу плоть таким образом, что мы перестали быть тем, чем были прежде. Многие мельчайшие частички нашего тела могут быть вза­имозаменяемыми без каких бы то ни было дурных послед­ствий, и он этим воспользовался, произведя соответствую­щие действия с каждым нашим мускулом, с каждой костью или внутренним органом».

Эрагон нахмурился. Такое заклинание было достиже­нием высшего порядка, истинным чудом магического ис­кусства; достигнуть такого уровня смогли лишь очень не­многие маги, известные в истории Алагейзии. А потому Эрагон не смог удержаться и спросил:

«Как вам удалось стать точно такими же, какими вы были раньше?»

«Боюсь, что не смогу объяснить тебе этого. Скажу лишь, что разница между тем, какими мы были и какими стали после наложения чар, была минимальной; однако ее оказалось достаточно, чтобы все заклинания, которыми опутали нас Киаланди и Формора, совершенно перестали действовать».

«А как же те заклятия, которые они попытались при­менить, когда догадались, что сделал Оромис?» — спросила Сапфира.

И Эрагон вдруг отчетливо представил себе, как Глаэдр расправляет свои могучие крылья, словно устав так долго сидеть в одном положении.

«Первое заклинание — его создал Формора — должно было попросту убить нас, — сказал старый дракон, — но его действию воспрепятствовала наша защита. Второе, созданное Киаланди, было иным; ему Киаланди научил­ся у Гальбаторикса, а тот — у духов, завладевших душой Дурзы. Я об этом знаю, потому что проник в сознание Ки­аланди, когда он произносил это заклинание. Это чрез­вычайно сложное, хитроумное заклинание, и его целью было помешать Оромису управлять тем потоком энергии, который его окружал, и не позволить ему самому прибег­нуть к магии».