Наследие

Он неторопливо жевал, глядя то на клубившиеся впе­реди тучи, то на сверкающую поверхность моря под ними. Ему становилось немного не по себе, когда он вспоминал, что вокруг одна вода и ближайшая суша — покинутый ими материк — находится примерно милях в пятидесяти от них. Эрагон представил себе, что падает и погружается все глубже и глубже в эти холодные тяжелые воды. Его даже озноб пробрал. Интересно, что там, на дне? А ведь, навер­ное, с помощью магии можно было бы совершить путеше­ствие на дно морское и все выяснить. Впрочем, особого эн­тузиазма у него эта мысль не вызвала. Бездонные морские глубины казались ему слишком темными и опасными. Он чувствовал, что ему там совершенно не место. Лучше уж пусть в этой бездне спокойно живут те странные существа, которые всегда там обитали.

К полудню стало ясно, что мощная гряда облаков нахо­дится дальше от них, чем это казалось сначала, а грозовой фронт, как и говорил Глаэдр, гораздо шире, чем это пред­ставлялось Эрагону и Сапфире.

Поднялся небольшой встречный ветерок, несколько замедливший полет Сапфиры, однако она по-прежнему ле­тела с весьма неплохой скоростью.

Когда они находились все еще далеко от переднего края бури, Сапфира удивила Эрагона и Глаэдра тем, что резко спустилась и полетела совсем низко, скользя над са­мой поверхностью воды.

Когда она выровняла полет, Глаэдр спросил:

«Ты что это задумала?»

«Мне интересно, — ответила она. — И потом, я хочу дать крыльям отдых, прежде чем нырять в бурю».

И она продолжала скользить над волнами, а отражение в воде повторяло все ее движения, как некий призрачный двойник. Казалось, летят два дракона — один светлый, другой темный. Затем Сапфира, сложив крылья, аккуратно села на воду и, взметнув тучу брызг, поплыла, рассекая грудью волны.

В результате Эрагон оказался мокрым с головы до ног. Но хоть вода и была весьма прохладной, воздух после дол­го полета на большой высоте казался приятно теплым — Эрагон даже расстегнул плащ и стащил с рук перчатки.

Сапфира мирно плыла, покачиваясь в такт волнам, и Эрагон, поглядывая по сторонам, заметил справа несколь­ко пуков коричневатых морских водорослей, ветвистых, как деревья. Концы ветвей были украшены метелками и какими-то странными пузырьками, похожими на ягоды.

А высоко над головой, примерно на той высоте, где до этого летела Сапфира, Эрагон увидел пару альбатросов. Их широкие крылья по краю были украшены черной по­лосой. Птицы явно уходили от надвигающейся грозы, и это усилило его беспокойство. Альбатросы напомнили ему, как однажды в Спайне он видел бегущих рядом оленей и волков, вместе удиравших от лесного пожара.

«Если бы мы были достаточно благоразумны, — мыс­ленно сказал он Сапфире, — мы бы повернули назад».

«Если бы мы были достаточно благоразумны, мы бы на­всегда покинули Алагейзию и никогда больше туда не воз­вращались», — ответила она.

Изогнув шею, она коснулась мордой поверхности воды и тут же недовольно тряхнула головой и принялась обли­зываться, словно попробовала нечто чрезвычайно непри­ятное на вкус.

И вдруг Эрагон почувствовал, как в душе Глаэдра вол­ной поднимается страшная паника.

«Взлетай! Немедленно взлетай! Слышишь? Немедлен­но!» — взревел старый дракон, и Сапфира не стала задавать лишних вопросов. С громовым грохотом распахнув свои огромные крылья, она забила ими, чтобы поскорей под­няться с поверхности воды, и подняла в воздух целые тучи водяной пыли.

Эрагон наклонился вперед и вцепился в луку седла, чтобы не упасть. Густая, как туман, водяная пыль слепила глаза, и ему пришлось воспользоваться внутренним виде­нием, чтобы выяснить, что же так встревожило Глаэдра.

Откуда-то из невероятных глубин прямо к Сапфире с невероятной скоростью поднималось нечто холодное, огромное, исполненное хищного, неутолимого голода! Эрагон попытался заклятием спугнуть неведомую тварь, заставить ее повернуть назад, однако она, похоже, не за­мечала его усилий и казалась совершенно неуязвимой. На мгновение проникнув в лишенные света глубины созна­ния странного существа, Эрагон мельком успел прочесть его воспоминания о бесчисленных годах, проведенных в полном одиночестве в ледяных морских глубинах, где оно охотилось или уходило от преследования других, еще более крупных охотников.

Эрагону стало страшно. Он уже почти выхватил из но­жен Брисингр, но как раз в этот момент Сапфира оконча­тельно вырвалась из объятий морских волн и стала быстро подниматься к облакам.

«Скорей, Сапфира! Скорей!» — мысленно кричал Эрагон.

Вдруг на том месте, где они только что были, взлетел бе­лый от пены фонтан воды, и Эрагон успел заметить лишь две сверкающие серые челюсти, разинутые так широко, что меж ними легко мог пройти всадник вместе с конем. Челюсти были буквально усеяны сотнями сверкающих белых зубов.

Сапфира, глазами Эрагона увидев страшного пресле­дователя, резко метнулась в сторону, уходя от разинутой пасти подводного хищника, и невольно задела крылом поверхность воды. Тут же с громким щелканьем захлоп­нулись чудовищные челюсти, и острые как иглы зубы мор­ского чудовища на какой-то дюйм промахнулись мимо хво­ста Сапфиры.

Хищник снова рухнул в воду, и теперь стала видна большая часть его туши и длинная, какая-то угловатая голова. Над глазами монстра торчал, как гребень, костистый на­рост, из которого во все стороны вились толстые, как канат, длинные щупальца. Шея чудовища напоминала тело огром­ного удава и, как и все его тело, была очень гладкой и му­скулистой. По обе стороны груди торчали крупные ласты, похожие на весла, которые довольно беспомощно колотили по воздуху.

Перевернувшись набок, чудовище взметнуло в воз­дух еще одну тучу брызг и скрылось в волнах. Перед этим Эрагон успел заглянул в его единственный, обращенный вверх, глаз, черный, как капля дегтя. В этом немигающем глазу было столько злобы, ненависти, бешеного гнева и ра­зочарования, что Эрагона пробрал озноб, и ему вдруг захо­телось оказаться где-нибудь в самом центре пустыни Хадарак, где они уж наверняка были бы в полной безопасности от этой твари, измученной многовековым голодом в своих темных глубинах.

С бешено бьющимся сердцем он сунул в ножны Брисингр и, навалившись на луку седла, спросил:

«Что это было?»

«Нидхвал», — ответил Глаэдр.

Эрагон нахмурился. Он не помнил, чтобы в Эллесмере ему доводилось читать о подобных существах.

«А что такое нидхвал?» — спросил он.

«Они крайне редки, и о них почти нигде не упомина­ется. В море они примерно то же самое, что фангхуры — в воздухе. Те и другие — родственники драконов. Хотя различия в их внешнем облике весьма велики. Пожалуй, нидхвалы все же ближе к драконам, чем визгливые фанг­хуры. Они очень умны, и у них даже есть в груди нечто, подобное Элдунари, которое, как мы полагаем, и позволя­ет им большую часть времени находиться не только под водой, но и на невероятной глубине».