Наследие

Неудержимый гнев охватил Рорана. Совершенно не думая о собственной безопасности, он, пошатываясь, дви­нулся к центру площади, твердо намеренный раз и навсег­да с этим магом покончить.

Но голый по пояс заклинатель продолжал стоять без движения, даже когда Роран, шаркая ногами, подошел к нему совсем близко. Подняв молот, Роран перешел на бег и даже издал воинственный клич, который, впрочем, про­звучал так слабо, что даже он сам с трудом его расслышал.

А маг по-прежнему и не думал защищаться.

Только теперь Роран окончательно понял, что этот за­клинатель не сдвинулся ни на дюйм с момента взрыва. Он словно окаменел, превратился в собственную статую, вне­запно перестав быть живым человеком.

Кажущееся равнодушие заклинателя при виде при­ближавшегося к нему Рорана и его необычное пове­дение — точнее, отсутствие какого бы то ни было по­ведения, — совершенно сбили Рорана с толку, и он уже замахнулся молотом, чтобы попросту размозжить магу голову, прежде чем тот выйдет из этого странного ступо­ра. Однако осторожность взяла верх, охладив желание Рорана немедленно отомстить, и он, замедлив шаг, оста­новился футах в пяти от мага.

И правильно сделал.

Если издали этот заклинатель и выглядел вполне нор­мально, то, подойдя ближе, Роран увидел, что кожа его об­висла, покрылась морщинами, как у древнего старика, но самое главное — стала какой-то жесткой, точно шкура дав­но убитого зверя, сильно потемнела и с каждой секундой становилась все темнее, словно все его тело подверглось обморожению. При этом грудь мага вздымалась в такт дыханию, а глазные яблоки вращались в глазницах, как живые! Но все остальное в нем, похоже, утратило способ­ность двигаться.

И пока Роран остолбенело смотрел на него, плечи, руки, шея и грудь мага начали как-то неприятно съежи­ваться, сквозь кожу отчетливо проступили кости — от ключиц до тазобедренных суставов, — а живот повис, как пустой бурдюк. Губы запали, обнажая желтые зубы словно в мерзкой злобной ухмылке, а глазные яблоки стали сплю­ щиваться, точно нажравшиеся клещи, на которых насту­пили ногой, и начали проваливаться внутрь черепа вместе с окружавшей глаза плотью.

А вот дыхание мага — какое-то паническое, присви­стом напоминающее звук пилы, — прервалось, но так и не остановилось.

В полном ужасе Роран отступил назад и, чувствуя, что ступил в какую-то скользкую лужу, посмотрел вниз и увидел, что эта лужа становится все шире. Сперва он ре­шил, что это вода из разрушенного бассейна, но затем по­нял, что эта жидкость вытекает откуда-то из-под ступней заклинателя.

Рорана охватило отвращение, он выругался и отскочил на сухой участок. Увидев эту лужу, он догадался, что сотво­рил Карн со своим врагом, и ему стало еще страшнее. По всей видимости, благодаря заклятию Карна из тела мага капля по капле вытекала теперь вся имевшаяся в нем влага.

За какие-то несколько секунд магия превратила это­го человека в узловатое подобие собственного скелета, завернутого в твердую черную шкуру. Заклинатель муми­фицировался так, словно его на сотню лет оставили в пу­стыне Хадарак, подвергнув воздействию жаркого солнца, иссушающих ветров и вечно движущихся песков. Хотя он был уже почти наверняка мертв, но почему-то все никак не падал. Магия Карна продолжала держать его в верти­кальном положении: жуткий ухмыляющийся призрак, вполне соответствующий самому страшному ночному кошмару. Такого Рорану даже на поле боя никогда видеть не доводилось.

Затем верхняя оболочка этого иссушенного существа затрепетала, стала расплываться и как бы растворилась, превратившись в тонкую серую пыль, туманным облачком неторопливо слетевшую с его костей. Это облачко, про­плыв в воздухе, осело на поверхности собравшейся внизу лужи, точно пепел от лесного костра. То же самое произо­шло с остатками мускулов и костями, затем в пыль обрати­лись окаменевшие внутренние органы и разрушилось то немногое, что еще оставалось от тела горбоносого мага. Все это превратившись в небольшой холмик праха, рас­плывавшийся на поверхности той жидкости, что некогда поддерживала в теле жизнь.

Роран оглянулся на обгорелый труп Карна и сразу же отвернулся — ему невыносимо было видеть останки своего верного друга. «По крайней мере, ты ему отомстил», — по­думал он. Потом, стараясь не думать больше о гибели Кар­на, Роран сосредоточился на самой насущной проблеме — на тех солдатах, что медленно поднимались сейчас с земли на южном краю площади.

Вардены, впрочем, тоже начинали вставать, и Роран крикнул:

— Скорей! За мной! Лучшей возможности у нас не бу­дет! — Некоторые вардены были серьезно ранены, и он при­казал: — Помогите раненым встать и поставьте в центре, но пусть никто не отстает и никто здесь не остается! Никто! — Он чувствовал, как дрожат у него губы, да и голова раскалы­валась от боли, словно накануне он пил всю ночь.

Услышав его призыв, вардены стали быстрей подни­маться с земли и поспешили к нему. Когда они построи­лись, образовав довольно широкую колонну, Роран вместе с Балдором и Дельвином, которые тоже были до крови ис­царапаны и здорово помяты, двинулся вперед во главе сво­его войска.

— Карн погиб? — спросил Балдор.

Роран кивнул и поднял свой щит. Остальные последова­ли его примеру, образовав нечто вроде мощной движущейся стены, своей непробиваемой стороной обращенной к врагу.

— Хорошо бы у Холстеда под рукой не оказалось друго­го мага! — пробурчал Дельвин.

Как только вардены приготовились к атаке, Роран крикнул:

— Вперед! Марш! — и они двинулись через площадь.

То ли командир у имперских воинов был хуже, то ли сами они сильней пострадали от взрыва, но отчего-то они не суме­ли так же быстро, как вардены, прийти в себя и напоминали скорее растерянную толпу.

Роран что-то проворчал и, пошатываясь, отступил на шаг назад, когда в его щит вонзилось копье. Рука, держав­шая щит, сразу онемела, и он, опустив щит и размахнув­шись, ударил молотом по застрявшему копью. Но молот от­скочил от древка, не сломав его!

Какой-то солдат, возможно, тот же самый, что и мет­нул копье, воспользовался этим и с мечом в руке бросился на Рорана, метя ему в шею. Роран попытался поднять щит вместе с копьем и закрыться, но не смог, и, чтобы защи­тить себя от удара, ему пришлось молотом парировать удар направленного в него меча.

Но и это отчего-то вышло у него неудачно. Роран почти не видел острия меча, и удар пришелся мимо. Тут бы он, наверное, и погиб, если бы костяшки его пальцев, сжимав­шие молот, не скользнули по тупому краю лезвия и не от­вели меч на несколько сантиметров в сторону.

Огненная полоса боли ожгла правое плечо Рорана. Пе­ред глазами у него вспыхнул желтый огонь, в боку точно молнии заплясали. Правое колено подогнулось, и он упал ничком.